Ловцы солнечного света

Марьяне не спалось. Вскоре она заметила, что Юсбер тоже перестал пытаться заснуть и, хотя уютное молчание её полностью устраивало, вдруг жутко захотелось поговорить.

– Я ничего о тебе не знаю, - сказала Марьяна, отворачиваясь от окна, пододвигаясь к нему и прижимаясь плечом к его плечу. Вокруг народу не было - все остальные пассажиры выбрали передние места.
– Расскажешь что-нибудь о себе?

– Да особо нечего рассказывать.

– И всё же?

– Ладно, расскажу.

Марьяна с облегчением выдохнула, потому что была уверена - если он с самого начала примется отмалчиваться, значит, и потом не захочет подпускать её близко. Не в физическом плане, естественно, с этим мужчины не заморачиваются, а в том другом, который ей сейчас требовался ничуть не меньше.

– В моей биографии ничего особенного нет. Отца посадили, когда мне было лет девять, мать тогда же лишили родительских прав за пьянство, правда, она как-то добилась отмены. Но ничего не изменилось, как прежде пила, так и продолжила. Отец вернулся, когда мне было пятнадцать и тоже запил. Через полгода умер после пьяной драки - кто-то пырнул его ножом. И... может, ты будешь в шоке, но я... обрадовался. Он был мне совсем посторонним, злым и неприятным человеком, с которым мне почему-то приходилось существовать в одной квартире. Вот так. После похорон мне даже стало лучше. Потом мать пропала, уехала куда-то - и мне тоже было наплевать. О её пропаже я никуда не сообщал, поэтому в детский дом меня не забрали. По сути, меня и прежде воспитывала соседка - учительница математики на пенсии и после пропажи матери она как меня кормила, так и продолжила кормить. Она первая, кто со мной говорила, как со взрослым, как с равным. Говорила обо всем. Знаешь, я задавал вопрос - например, что это за штука, и она рассказывала. Всё. И для чего нужна, и из чего сделана, и тут же перескакивала на окружающие предметы. Рассказывала столько, сколько я готов был слушать. Это было так дико после всех "отвали" и "пошел на..." от родителей. Она сделала так, что я стал интересоваться миром, привила мне любознательность, уверенность. Она говорила, мне придётся быть гораздо умнее и трудолюбивее сверстников, иначе я пропаду. И главное - никогда нельзя себя жалеть. И позволять другим людям себя жалеть. Жалось - оружие, которым легко пользоваться, но которое ослабляет. Если бы не она... Многие ведь уверены, что наследственность - это всё. Если родители пьют, и я стану. Если они сидят - я потенциальный зэк, это только дело времени. Но лучше пусть ты сама от меня узнаешь, чем от кого-то постороннего. Я знаю, слова как вода, им никто не верит, но я не пойду по пути отца. Никогда.

– Я даже не сомневаюсь, что не пойдешь, - совершенно искренне ответила Марьяна. Как можно в этом сомневаться? Он настолько другой, в нём столько уверенности, что его и бульдозером с выбранного пути не сдвинешь.

– А ты что расскажешь?

Марьяна пожала плечами:

– Моя жизнь куда проще. Меня любят родители, я единственный ребёнок в семье. Мне всегда всё позволялось... Мне не на что жаловаться - я всегда была счастлива.

Он некоторое время смотрел на неё неподвижными глазами, а потом улыбнулся.

– Хорошо, что тебе не пришлось жить, как мне.

– Да, я тоже так думаю, - совершенно серьёзно ответила Марьяна.

После этого удалось уснуть.

По приезду было решено зайти в привокзальное кафе, где продавали кофе с ранними пирожками, а оттуда уже можно было отправляться в центр Просмотра. Они пошли вдоль улицы в направлении центра и всё это время Юсбер не отпускал её руки.

Окружающие магазины становились всё более дорогими, рестораны - всё более престижными. Вот впереди "Заратустра", новомодное молодёжное кафе, где Марьяна часто бывала с сокурсниками. Проходя мимо, она увидела себя в отмытой до блеска витрине и вдруг улыбнулась. Там, внутри, за столиками, сидели офисные работники среднего и высшего звена, потому что завтракать в таком месте куда круче, чем жевать бутерброды дома. И уж куда круче привокзальной кафешки. И пусть одеты утренние посетители не так шикарно, как вечерние - но эти деловые костюмы тоже стоят немало и покупаются в соответствии с последним писком деловой моды, не говоря уже про аккуратные маникюры и прически. Пожалуй, на завтрак они тратили примерно половину суммы, уплаченной Марьяной за своё пребывание в лагере. И сейчас, вырвавшись оттуда, она сама выглядел диковато, растрепанной, и после проведенной в автобусе ночи мятой, зато очень подходила к идущему рядом Юсберу - вместе они создавали отличный, очень даже гармоничный дуэт. Кстати, вероятно, он всегда так выглядит, подумала Марьяна, косясь на его далеко не новые джинсовые шорты и футболку, ведь вряд ли в его гардеробе присутствует хотя бы один шикарный костюм, да и будь у кого достаточно средств для посещения кафе "Заратустра", тот не станет тратить время на подработку в лагере.

Центр Просмотра приютился сбоку от высокого жилого дома. Марьяна глубоко вздохнула, а Юсбер даже не замедлился, а направился прямо ко входу.

В небольшой приёмной, украшенной пейзажами в толстых чёрных рамках, их встретила пожилая женщина в светло-зеленом халате, с вышитой на груди эмблемой - линзой, за которой крошечный листочек превращается в странный океан, покрытый пятнами-островами.

Цель посещения была всем ясна - и их сразу отправили в зал Просмотра, всего-то и сделали, что предварительно внесли ручкой в журнал дату просмотра и возраст клиентов - посещения центра были бесплатными и анонимными.

Они уселись в мягкие кресла небольшой круглой комнаты с приглушенным светом, между ними располагался столик, над которым колыхался кусок тумана.

– Приготовьтесь, - раздался голос из динамика.
– Приложите руки к датчикам.

Марьяна обхватила руками металлические датчики в виде шариков, расположенных на подлокотниках кресел. Шарики с готовностью загудели и завибрировали, стало очень щекотно, но она терпела.

Туман закружился, образуя воронку, потом две, три, множество - и застыл, а над столом осталась чёткая трёхмерная модель. Марьяна не думала, что будущее можно рассмотреть так подробно, ей всегда казалось, видения похожи на картину, написанную акварелью и обильно политую водой, так что краски смешались и ничего стало не разобрать. Но нет - модель была хоть и чёрно-белой, но совершенно чёткой.

В будущем царило лето - спортивная площадка, засыпанная песком, по границам которой росла густая трава и деревья. Народу было довольно много, разных возрастов, все бегали, мельтешили, в общем, веселились, как могли.

Издалека, с края площадки к ним быстро приближался мальчишка с мячом в руках, который он то и дело отбивал от земли. Всего несколько секунд - и модель застыла, показывая его лицо - восторженное лицо здорового и счастливого ребенка, который играет в любимую игру.

Картинка застыла на несколько секунд и дрогнула.

Изображение быстро тускнело, смываясь и тая, пока совсем не исчезло.

– Сеанс окончен, - бесстрастно заявил автоматический голос.

Марьяна просто разевала рот, пока картинка таяла, а когда она пропала, хорошо разглядела Юсбера, такого же ошарашенного, как она сама.

– Сын, - коротко сказал-выдавил он, не отводя глаз.

Марьяна так ничего и не смогла сказать, только молча кивнула - и всё. Даже вопросов никаких не возникало - у мальчишки её глаза и его форма лица, а может, и не совсем его, бывает, в целом части не разделись, но совершенно точно этого ребёнка породили именно они.

Напряжение вроде и отпустило, но тут же охватило снова. Ещё бы, после таких-то новостей!

Они молча встали и вышли в приёмную, как два зомби, у которых отказали мозги.

– Всё в порядке?
– взволновано спросила сотрудница, которая встретила их по приходу.

– Да, да, - проговорил Юсбер, пока Марьяна вспоминала, как вообще издавать звуки.