Love story

– Але… Это снова я. Я в шоке, что мне делать, – почти рыдая, вопрошала она свою подругу, устроившую ей этот «экзамен».

– А ничего не делать. Забудь. Будем клин клином вышибать. Для начала – пока соседи спят – пойди и вымой площадку. Убери все следы. А то начнутся всякие разговорчики. Ни фига. Мы все предусмотрели! Вперед! Перезвони!

Она, еле двигаясь, рыдая и скрепя сердце, отмывала лестничную площадку. Мел был густым. Оставались разводы. Она поменяла воду и снова промыла цементный пол. Площадка не сверкала чистотой, была тусклой и белесой. Она вновь поменяла воду. Стала в третий раз мыть пол. Из соседней квартиры вышла старушка с собачкой:

– Ой, не ваша же очередь пол мыть на площадке. Что-то вы рано проснулись. Суббота же… – захихикала она, но собачонка резко рванула хозяйку вниз по лестнице. Отвечать не пришлось. Повезло.

– Ну, помыла и что дальше?

– А ничего, завтрак готовь!

– Ты с ума сошла! Я пойду на развод подавать! Я что, тряпка, терпеть все это! Развод!

– Ну… если он тебе не нужен, тогда иди. Ты сейчас словно тряпка, которую спустила в мусоропровод, иди, подавай на развод. Но сегодня суббота. Потерпи два дня. Ты уже заешь, что он тебе изменил. Изменял. Значит что-то не так в тебе. Когда ты в последний раз на себя в зеркало смотрела? Блин… Я спать хочу! Так ждала эту субботу, чтобы отоспаться!

– Спи! Мне плохо! Плохо мне! Я сейчас начну умирать. Потому что не хочу больше жить… Потому что все мужики сволочи! Они только о себе думают! Он с утра песни поет, пьет воду не из кружки, а из носика чайника, а я задыхаюсь! Мне нечем дышать! Мне хочется кричать. Ты меня понимаешь?

– Я уже вызвала такси к твоему дому. Выходи. Денег возьми. По магазинам рванем. Шопинг. Давно мечтала. О-хо-хо… блин! Вот и дур-ры же у меня подруги! Не успела одну замуж выдать, другая уже разводиться начала! Но мы нажитого своего не отдадим. Поборемся!

III

Монотонный дождь острыми ледяными капельками клевал бледную кожу лица, поднятого к темному хмурому небу. Низкие тучи нависли над ней. Они полностью отражали ее настроение. Дождь усилиливался. Тяжелые тучи уже роняли стаи мокрых ежиков, которые, ощетинившись, обрушились сверху, стараясь привести ее в чувства. Никуда не хотелось ехать. Не хотелось даже двигаться. Полное безразличие поглотило эту маленькую, худенькую, тридцатипятилетнюю женщину, не успевшую родить ребенка, потому что до последнего времени они с мужем устраивали свой быт, откладывая важное событие на «попозже».

– Дамочка! И долго мы будем дождик хлебать? У меня время – деньги! Садитесь, если это вы машину заказывали. Так поедете, или как?

Очнувшись, она увидела лицо кавказской национальности, которое имело удивительно длинную шею. Оно высунулось из окна автомобиля и смотрело на нее выпуклыми, цвета крепкого кофе, глазами. «Дамочка» равнодушно отреагировала на эмоции водителя и, не торопясь, села на заднее сидение.

– Куда едем, красавица! – водитель смотрел на нее в зеркало, озорно сверкая восточными очами, – давно не видел плачущую гетеру. Гетера должна быть сильной, как Таис Афинская! Вот читаю книгу Ивана Ефремова и диву даюсь, ох и женщина была! Умная, красивая, смелая, сияла, как звезда на небосклоне, за то и полюбил ее Александр Великий – Македонский… А вы плачете, дамочка. Слезы – удел слабых, не умеющих биться!

– Да не гетера я… Какая из меня гетера! Я больше на Пенелопу похожа,– назвав адрес своей подруги, беззлобно откликнулась клиентка, уже рыдая вслух.

– О! Сколько работаю, Пенелоп штук пяток всего и встретил! Может не везло мне. Это такая редкость в наше время, – начал разглагольствовать водитель, выруливая из двора на проспект. Его лицо поменяло выражение, стало добрее, он расслабился, плечи развернулись, голова начала думать, а водитель начал философствовать:

– Чаще всего дамочки отрываются. Гетеры… – продолжал он неторопливо, – ищут чего-то. А у самих – ни ума, ни фантазии. А ты за «Одиссеем» что ли замужем? Про Пенелопу тоже читал. Двадцать лет ждала своего Одиссея. Сколько к ней сватались, а она… Это ж такая редкость!– не дождавшись ответа, водитель такси продолжил свой монолог:

– Так то ж судьба. Это почти каждой дано пережить. Я так вот наблюдаю. Всякая по-разному реагирует. А вы уж сильно страдаете. Так, дамочка, нельзя! Делиться надо. Мужчин- то мало осталось. Мужчины – они чаще мужчин любить стали, чем женщин… всего насмотрелся! Чего только не видел! Да что я вам тут впариваю! Вы и не слушаете меня совсем! Не плачьте! Слезами горю не поможешь! Это – народная мудрость. А народную мудрость уважать надо бы. Веками мужики бегали от жен. Покажите мне хоть одного верного и преданного. Не-е-е,не покажете. Сомневаться начнете. Что вы о людях знаете-то? Да ничего! Небось, у мужа в домработницах служила, а он у тебя начальник великий? Да? Молчишь, плачешь все, дурында. Я вот, свою, ни за что не брошу! Всякая жена должна быть гетерой – умной. находчивой, терпимой красавицей! Свою на руках ношу, ради детей вкалываю сутками. Дома я – ангел, а на работе обязан стопроцентно клиента обслужить. Не… не подумай, я не такой, с мужиками – ни-ни! Но вас-то много красавиц! Разбираюсь уже в людях-то. Вот сразу понял причину твоего уныния. Некоторые отчаянные женушки специально нашего брата ловят. Есть такие, что и не откажешь! Мстят мужьям своим! Думают, что мстят. Ну… я и не отказываю, где им бегать, искать – с кем бы отомстить? А я – вот он! А она домой тут же торопится, уже виновата перед мужем, бежит опять ему яичницу жарить…. Эх! Во, ужас-то, как гром гремит! Постоим. Водопады прям. Ничего не вижу. Переждать надо. А то – своя рубашка ближе к телу. У меня семья большая.

Таксист остановил машину. Откинулся на спинку сидения. Включил свет и взял в руки книгу.

– Почитай, если не приходилось еще, поинтересуйся, как мужчину с ума надо сводить! А то плачет она! Аж, хрюкает, как порося. Слаба-а-а… А вот Таисия Афинская…

«Семейная аптека» – прочла пассажирка вывеску напротив. Достав деньги, протянула их водителю и, пожелав добра, вышла в дождь.

–Дура! Дур-р-р-а-а-а! Не наделай глупостей! Не стоит он этого, если ты так страдаешь! – прокричал через шум дождя таксист.

IV.

Она вошла в аптеку. Остановилась у двери. Вода ручьями стекала с ее плаща. Вокруг ног образовалась стыдливая лужица. Хлюпая мокрыми туфлями, она двинулась к витринам. Тишина. Ни одного покупателя. Только стайка провизоров в уголочке пьет чай. Пожилая, полная, улыбчивая продавщица не спеша встала и подплыла к покупательнице:

– Вам чего-то надо, или от дождя прячетесь?

– От дождя прячусь, – улыбнулась незваная гостья.

Аптекарша тут же потеряла к ней интерес и ушла восвояси. Три девочки все еще щебетали за чаем.Она поманила пальцем самую молоденькую и стала жаловаться, что у ее мучает страшная бессонница, посоветуйте лекарство, чтобы спать спокойно. Девушка рассказала о препаратах, но предупредила, что обязательно нужен рецепт, потому что без рецепта никто ничего не продаст.

– Мне всего-то две упаковки,– протягивая крупную купюру, умоляла мокрая посетительница, – я приезжая, а в нашем городе ничего невозможно достать, сдачи не надо!

Быстренько оглянувшись и убедившись, что за ней никто не наблюдает, девушка сунула покупательнице две коробочки со снотворным средством и, резко развернувшись, умчалась в подсобку. Крепко держа в кулаке эти коробочки спасительного средства, горемыка вышла из аптеки. Дождь постепенно утихал, тучки торопились в другие края, подгоняемые северным ветерком. Стержень, образовавшийся внутри ее тела, не давал согнуться от душевной боли и внутреннего крика. Она шла целеустремленно, гордо подняв голову, навстречу идее, которая осенила ее несколько минут назад.

– Вот, вот, вот. Вот и все! Все кончено! Никаких слез и унижений! Я не такая! Я другая! Я гордо ухожу из этого мира, потому что этот мир меня предал. И пусть я не Таис Афинская, но я – сильная, я сделаю это. И сверху буду наслаждаться его страданиями и угрызениями совести. Вот так! Вот, именно так! Так! В кармане промокшего насквозь плаща завибрировал, затем начал ныть телефон. Она шла в такт мелодии телефона по проспекту. Мимо шли равнодушные прохожие, оградившись от нее зонтами. Никому не было до нее дела. Телефон, помолчав минуту, снова затосковал, ожил, защекотал бедро. Мокрые туфли стали натирать пятки. Ей пришлось остановиться, пошевелить ступнями внутри мокрой обуви. Боль притупилась. Пошла дальше. Промокший насквозь плащ путался между ног и сбивал с ритма мелодию телефона, под который она маршировала по проспекту. Северный ветер дул в спину. Стала замерзать.