Ловец богов

— Я не знаю такой сказки, — видать, со здоровым чувством юмора у него туго, — но поесть и попить устроим. В твоих интересах, Павел, сотрудничать с нами. Тогда ты можешь многое получить.

— Например? — меня все еще не оставляет мысль о Пройдохе. Куда его увезли? А самое главное — кто? Зачем он вообще вылез из номера на улицу? — Сможешь найти Пройдоху?

Аслан Анатольевич коротко кивнул.

— Сколько вы сможете заплатить?

Аслан Анатольевич смотрит на меня снисходительным взглядом. В этом взгляде — миллионы кредиток.

— Смотря, насколько хорошо ты выполнишь свою работу.

— Работу софтера, — уточняю, хотя и так догадался.

Аслан Анатольевич кивает:

— Насколько мне известно, ты самый лучший.

— Ну… я бы не сказал…

— У тебя есть дар, — говорит Аслан Анатольевич, — дар вскрывать любые замки в Городе Одиноких — так ведь вы называете Нишу?..

Киваю. Ага, первые цели обозначены. Нужно что-то украсть.

— Я всегда вижу людей, которые обладают даром, — тоже кивает, словно соглашаясь, Аслан Анатольевич, — но твой дар мне не нужен. Он просто был маячком. Указателем, если хочешь. Еще я знаю, что ты жить не можешь без Ниши. Ты стремишься в нее, готов все отдать, чтобы побывать там хотя бы несколько минут… так?

— Зачем спрашивать, если и так все ясно? — кажется, мы только что миновали квартал, где жил Сан Саныч. Направляемся в западную часть города.

— Ты очень хорошо знаешь Город, — говорит Аслан Анатольевич, и замолкает. Некоторое время я ждал, что он скажет еще что-нибудь, потом решаю сказать сам:

— Если что, я сидел в тюрьме три года. У меня нет практики. Да и Город изменился. Вы должны об этом знать.

— Твое прошлое меня не интересует, — отвечает Аслан Анатольевич.

Вот так…

— Тогда что?

— Приехали, — с переднего сиденья поворачивается темный человек. Его лицо почти полностью скрыто тенью от широкополой шляпы. Я вижу только глаза… светящиеся в темноте глаза.

Аслан Анатольевич вдруг совершил странный поступок — он потянулся через сиденье и дотронулся пальцами руки до плеча водителя.

— С вас три кредита, — сейчас же отозвался водитель.

— Заплати ему, Шайтан. Пойдем, Павел.

Мы вышли на улицу, и оказалось, что мы стоим около многоэтажного дома. Вполне обыкновенного, одного из многих в спальных районах города. Подъехал второй интермобиль, из него выбралась парочка помощников Аслана Анатольевича — один сутулый тип с проседью между угольно черных волос, второй слащавый красавец, бросающий взгляды направо и налево, видимо в надежде, что кто-нибудь из проходящих заметит его и оценит красоту.

Аслан Анатольевич дотронулся до моего плеча:

— Пойдем, нам надо торопиться.

В тюрьме бы так охранники разговаривали…

— Мы не обговорили гонорар, — говорю, когда мы направляемся к подъезду с черной металлической дверью.

— Если сделаешь дело, плачу столько, сколько запросишь, — говорит Аслан Анатольевич.

— Смотри, я могу много запросить.

— Я тоже немало могу дать.

Мы зашли в подъезд, остановились у лифта. Я чувствовал, что за спиной возник тот самый Шайтан, замер. Интересно, что он сделает, если я побегу? Сломает мне ноги?

Створки разошлись, мы зашли в лифт. К нам присоединился и Шайтан. Видал я самых разных телохранителей, но такого — ни разу в жизни. Посмотришь на него, и сразу как-то неуютно становится. Сразу почему-то веришь, что он за своего хозяина горло перегрызет. А в плаще его что угодно спрятать можно, хоть бомбу ядерную…

— Мне нужно найти одного человека, — говорит Аслан Анатольевич.

Желтый свет рекзаторов в потолке падает как раз между нами, оставляя лицо Аслана в тени. Я вижу тонкие губы, острый подбородок, острый же нос, но не вижу глаз. Он в темноте.

— Он прячется от меня в Нише. Нужно найти его и вернуть обратно.

— Если он прячется в Нише, — говорю, — значит, он где-то в Такере, сидит перед вироматом. Найдите его, отключите и дело с концом.

Аслан Анатольевич промолчал.

— В Нише нельзя спрятаться, если тебя ищут в реальном мире, — говорю, — в Нишу можно перенести только свою матрицу. Физическое тело где-то в городе. А я не занимаюсь поиском физических лиц. Это, если хотите знать, еще и противозаконно.

Дверцы лифта разошлись. Перед нами открылся узкий пролет, слабо освещенный одним единственным рекзатором, вмонтированным в стену. Дверь в квартиру напротив лифта была распахнута. На пороге стоял тот самый красавчик. Допрыгал, значит, по ступенькам раньше нас…

— Милости просим, — говорит он и улыбается.

Мы заходим в квартиру. Я вновь чувствую себя под конвоем. Вот таким же образом три года назад меня заводили в тюрьму. Сзади держал под локоть какой-то Слон в форме. Сбоку стоял улыбающийся Пух — он обожал новичков. Он всегда обожал тренироваться на новичках. А потом кто-то — я не видел кто — с лязгом и скрежетом закрыл за моей спиной огромную металлическую дверь, отрезая от мира, от свободы, от любви…

Сзади хлопнула дверь, и я вздрогнул, обернулся.

Не хочу обратно в тюрьму, не заставите…

Но это был Шайтан, замыкающий дверь на замок.

— Вот мы и дома, — говорит Аслан Анатольевич, — располагайтесь, Павел.

5

Павлом меня называла моя мама. Ну, еще, может, иногда Наташа, когда злилась. В тюрьме меня называли Аськой, по аналогии с фамилией, ну а друзья софтеры Грозным. Это не значит, что Аслан Анатольевич напомнил мне маму. Просто он сразу как бы начертил невидимую границу между собой и мной. Словно говорил: «Мы с тобой, Павел, деловые партнеры, не больше. Ты делаешь дело, я плачу тебе деньги, и расходимся, как ни в чем не бывало».

И, конечно, я сразу определил, что эти люди не из Такера. Может, тоже революционеры какие-нибудь? Или, наоборот, сторонники Президента. Предложат мне сейчас найти в Городе всю информацию о революционерах, досье на них и т. д. и т. п.

Соглашусь ли? Не знаю.

Смогу ли? Тоже не знаю. Ведь, по сути, был разговор со мной и с Сан Санычем и с Негодяем. И все мы согласились лезть в Нишу, чтобы помочь Паршивцу, читай — революционерам… Крабу. Значит, и на нас досье нужно вытаскивать. А если и не на нас, то тот же самый Краб сдаст, если жареным запахнет. А не сдаст, может ненароком выболтнуть. Все может быть. Все.

Стягиваю сандалии, думаю, как быть, а сам шныряю глазами по коридору, по комнате, запоминаю. Вдруг пригодиться потом?

Двое людей, Аслан Анатольевич, Шайтан стоят и смотрят на меня, как на заводную игрушку, которую только что завели и теперь всем интересно — заработают ли ручки и ножки, загудит ли моторчик?

— Чего вылупились? — бормочу, — софтера живого не видели?

— Нет, — говорит тот, который красавец, — только мертвого, ха-ха.

Его смеха, однако, не разделили.

Я прошел в зал, остановился на пороге, оглядывая.