Ловец сбежавших невест

Завизжав отчаяннее тонущей кошки, это существо оттолкнулось от истерзанной руки Князя и с криком кинулось ему прямо в лицо, отталкивая еще дальше от нас, от остолбеневшего в изумлении Инквизитора, от Генри и от меня. Стальные когти ее скрежетнули по клюву грифона, кроша его, нахально и дерзко рванули веко на огненном глазу, разодрали лицо. Раны были серьезные, и вряд ли вампиру удастся вернуть свою красоту…

– Куколка!
– взревел Инквизитор, отходя от шока, рванув вперед и отпихнув вопящего Князя Полуночи.

Этот странный святоша, этот хитрец, каким-то особым чутьем угадал, что фальшивая принцесса - именно куколка, и поэтому нас потащил к вампирам! Но, кажется, он ошибся семьей, к которой принадлежит эта скользкая девица…

Тьма, в которую спрыгнуло гибкое кошачье тело, ответила гадким, пакостным хихиканьем. Чудовище нахально облизнуло окровавленные кошачьи усы, мигнуло страшными алыми глазами, и ускользнуло так же быстро, как ящерица с солнцепека.

Князь Полуночи, теряя свой грозный вид, роняя перья, превращающиеся в ничто, выл и плакал от злости и бессилия. Глубокая черная рана словно расколола его лицо надвое, глаз едва не вываливался из поврежденной глазницы, и вампир стыдливо прикрывал его ладонью.

– Ты!..
– яростно выкрикнул он, тыча в сторону Генри.
– Маленький нечестивец! Это ты притащил в мой дом это!.. Эту дрянь! Эту грязь, эту предательницу!

Я совершенно ничего не понимала. Если это не его куколка, то чего же это она предательница?..

Но прояснять все эти вопросы было некогда. Князь Полуночи взревел, превращаясь в мерзкого монстра, из души его вырвалась такая тьма, что, казалось, воздух кричит вороньими голосами и хриплыми смешками самых лютых демонов.

Бесформенный рот вампира оскалился желтыми, старыми, но очень острыми зубами, он втянул в себя воздух и выдохнул синим пламенем прямо в меня, в то самое место, на котором я стояла. И тут бы и пришел мне конец, если б Генри ловко не сдернул меня из-под смертельного дыхания Князя, а Инквизитор не закрыл нас собой, распахнув шире крылья и бросившись прямо под пламя.

– Что происходит?!

Я ничего и понять не успела, как мы с Генри уже неслись по темным залам подземного замка, позади нас, раскаленный, сиял белый крест - то Инквизитор, заслонив рукой лицо, принимал на себя всю пламенную ярость от короля вампиров, - а вслед за нами, по пятам, неслось синее страшное пламя, сумевшее вырваться из-под белоснежных крыльев Инквизитора.

– Мы что, бросим его там!? Одного!? Погибать?!- проорала я. Мне казалось, что носки моих ботинок не касаются пола, и Генри тащит меня по воздуху, словно воздушный шар.

– Инквизитору не страшен гнев Князя!
– проорал Генри, задыхаясь от быстрого бега.
– А нам несдобровать! Быстрее, быстрее!

Но все, что я могла сделать - это перебирать ногами в воздухе.

Огонь катился за нами, как живой, яростный зверь. Он карабкался по стенам, страшными когтями комкая роскошные шелковые обои и портьеры, охватывал люстры, заставляя свечи янтарными слезами проливаться на ковры и сгорать до черного пепла, прыгал по мебели, превращая лакированное дерево и шикарную обивку в уродливые черные головешки.

Он хватал меня за подол, и я принялась прибивать его своим верным мешочком, желая только одного - чтобы мешок пожрал все пламя, как до этого слопал бомбу. Но магическое пламя - это даже не взрывчатка. Я видела, как мешок разевает свою бархатную пасть, но огня было слишком, слишком много…

На Генри загорелся его котелок. Вампир одним взмахом его откинул прочь, а бушующее пламя поглотило шляпу в один миг.

Подол моего платья тоже полыхнул, и Генри, заметив это, на бегу ухватил его одной рукой и рывком лишил меня юбки.

– Мама!
– заверещала я, семеня следом за вампиром в одних панталонах.

Следом за моим платьем в огнь полетел и сюртук Генри, и почти сразу же - его жилет и сорочка. От жара на моих ботинках лопнули и расползлись шнурки, и я избавилась от обуви, дрыгнув ногами.

– Мы сгорим!
– верещала я.
– Генри, это конец! Куда мы бежим, Генри, выхода нет!

– Есть!
– рявкнул он.

Словом, спасения мы достигли в престранном виде, и я бы даже сказала - в постыдном. В совершенно голом, если быть точнее, Генри - с тростью, а я - размахивая пистолетом и разбухшим от адского пламени мешком.

Генри привел меня, как ни странно, не наверх, а в самый низ замка, в склеп, где стоял каменный саркофаг. Толком оглядеться я не успела: Генри плечом поддел крышку и буквально швырнул меня в каменный гроб, на выцветшие, осыпающиеся от старости голубые шелка. Не успела я и пискнуть, как он свалился рядом со мной, и с трудом вернул тяжелую каменную крышку на место.

Пламя налетело на саркофаг с гудением и воем, захлестнуло его своими голубыми лепестками, рекой огня омыло его, как волна омывает разбитый корабль. А мы с Генри в ужасе прижались друг к другу, глядя, как в щель между неплотно подогнанными камнями, словно дымные пальцы черного призрака, рвутся жуткие синие лепестки огня.

Вскоре все стихло.

Огонь, оббежав весь склеп, не смог нас найти, и ушел куда-то, пожирая все на своем пути. А мы с Генри, переведя дух и кое-как придя в себя, сообразили, что лежим в гробу в весьма развратной позе, словно любовники, совершенно голышом, прижатые тяжелой каменной крышкой, и одежды, чтобы прикрыть наш срам, нету! Ни клочка!

– О, - только и смогла сказать я. Генри, тяжело дыша после бега и проделанной работы с крышкой каменного саркофага, шумно сопел, подрагивая, прижимаясь ко мне, и что-то жесткое упиралось мне в область как раз между целомудренно сжатых ног.

– Прощу прощения, Энди, - вежливо произнес Генри, утыкаясь носом мне в шею.
– Но иного способа избежать смерти не было. Вероятно, если б мы смогли бежать быстрее, то остались хотя бы в белье, но вышло так, как вышло.

Он неловко пошевелился, жесткий неудобный предмет снова настойчиво ткнулся мне меж ног.

– Генри, - несчастным, дрожащим голоском проблеяла я, погибая от стыда и желая только одного - умереть сию секунду. Тем более, что гроб уже есть. Самое подходящее место.
– Уберите вашу трость, пожалуйста.

Генри завозился, больно толкаясь коленками, и мне пришлось чуточку разжать ноги. Сразу стало удобнее, Генри устроился как нельзя лучше, но вот этот предмет… он назойливо давил там, где и касаться не стоило бы!

– Генри…

– Прошу прощения, Энди, - пропыхтел Генри, краснея до корней волос, - но это не трость. Просто вы такая привлекательная юная леди, что я не мог не выразить свой восторг.

– Генри! Чем это таким вы в меня тычете?!
– воскликнула я, подозревая неладное.