Ловец снов

Первым порывом Доёна было броситься к воде, но его опередили, и он, спрятавшись за деревом, наблюдал, как Джисон бросился прямиком в воду. Недолго думая, Сан кинулась вслед за ним, что-то крича ему с берега, пока тот пытался нашарить на дне утопленный инструмент. А потом, словно в одной из дурацких комедий, нелепо взмахнув руками, поехала вниз и шлепнулась в пруд прямо на Джисона. Доён наблюдал за тем, как она хохочет, вытирая лицо, со смесью презрения и злости. Как эта женщина, убившая его жену, может смеяться?! Она не имеет права радоваться жизни! Да еще и рядом с другим мужчиной!

Недолго думая, он широким шагом спустился к пруду, взирая на них с плохо скрываемой неприязнью. Эти двое даже не заметили его!

– Ну просто сцена из второсортного сагыка! – он не удержался от язвительного замечания, с удовольствием видя, как меняется лицо Ким Сан. Ее смех мгновенно смолк, а мальчишка вцепился в ее запястье, как клещ.

– Это была случайность! – оправдывалась она, не замечая этого собственнического жеста.

– Можете принести вещи госпожи Ким? Ей будет неудобно идти через весь парк в мокром платье.

Он что, еще и указания раздает?!

– Конечно, но сначала нашей госпоже нужно выбраться из пруда, – съязвил Доён и протянул ей руку, убежденный, что она примет его помощь, а не помощь этого сосунка. Надо показать сопляку, где его место.

Немного поколебавшись, Сан взяла его ладонь и вздрогнула. От ее пальцев по руке побежало тепло, и Доён испуганно посмотрел в широко распахнутые и будто остекленевшие глаза. Что-то произошло, но он не мог понять, что именно. Однако в груди вдруг странно дрогнуло и заныло, как будто открылась застарелая рана.

– Что с тобой? – спросил он и сильнее сжал узкую ладонь.

– Ко мне возвращаются воспоминания.

Воздух сгустился, как плотный дым, голова закружилась, и Доён вновь ощутил признаки, которые всегда сопровождали его видения о прошлом. Сделав несколько судорожных вдохов, он выпустил руку Сан и поспешно отступил назад. Похоже, эта женщина не успокоится, пока не прикончит его.

Глава 8 Красная нить судьбы

– И что мне теперь делать?! – истерично взвизгнула фотограф Со, отирая вспотевший лоб дрожащей рукой. Студенты и съемочная группа выстроились вокруг многострадального каягыма, который Джисон все-таки вытащил из воды. – Сеульский культурный центр предоставил мне его на время съемок под залог! Как я его теперь верну? Такой скандал!

– Мне очень жаль, госпожа Со, я все возмещу, – вяло отозвалась Сан, мысли которой были целиком и полностью заняты проснувшимися воспоминаниями.

– Вы что, миллионерша? Это каягым начала двадцатого века, хоть представляете, сколько будет стоить реставрация и штраф за…

– Я все возмещу, – повысила голос Сан, мрачно глядя на перепуганную женщину.

Она целиком и полностью осознавала свою вину, но сейчас ей хотелось как можно скорее остаться наедине с собой и своими мыслями. Что-то тревожило, не давало покоя, а толпа народа мешала сосредоточиться и жутко раздражала. Она заплатит любую сумму, для чего еще капать на мозг и взывать к ее совести?

Студенты удивленно наблюдали за развернувшейся сценой и тихо переговаривались между собой.

– У нас еще запланирована общая съемка, как вы, – госпожа Со сердито кивнула на Сан и Джисона в мокрых костюмах, – собираетесь в ней участвовать?

– Значит, мы ее пропустим, тут и так много народа, в общей массе наше отсутствие никто не заметит, – примирительно сказал Джисон и открыто улыбнулся рассерженному фотографу. – Не переживайте так, госпожа.

– Не переживайте, – язвительно повторила госпожа Со и закусила губу. Положив руки на пояс, деловито осмотрела окрестности и тряхнула головой. – Так. Ладно. Все, кроме Джисона и госпожи Ким, идут к павильонам. Во дворе одного из них есть красивый старый клен, вот там и сделаем групповые фото. А вам, пожалуй, стоит вернуться в магазин для проката и сначала разобраться с ними.

Она махнула остальным и быстрым шагом отправилась к королевским постройкам. Доён на мгновение обернулся и настороженно сощурил глаза, после чего пошел следом за съемочной группой. А Сан поплелась к выходу, приподнимая намокшее платье.

– Что с тобой? Расстроилась из-за каягыма? – поинтересовался Джисон, идя рядом с ней по широкой, хорошо утрамбованной тропинке. Вокруг стояла первозданная тишина, но она не дарила ни покоя, ни умиротворения.

– Все нормально, – односложно ответила Сан, глядя себе под ноги.

Вернувшиеся воспоминания придавили, налили в грудь свинца, заставили вновь почувствовать боль и обреченность, которые она испытала когда-то. Теперь это было не кино с ее участием, которое она смотрела со стороны и ничего не чувствовала. Сейчас она в полной мере ощутила все, что с ней произошло триста лет назад. И эти эмоции были так сильны, словно события, которые их вызвали, произошли секунду назад.

Ей было необходимо остаться в одиночестве, чтобы разложить все по полочкам.

– Но ты выглядишь странно. Если переживаешь из-за каягыма, то не стоит, директор культурного центра – моя давняя клиентка, и я ей уже позвонил. Она уладит это дело, тебе придется оплатить только пятьдесят процентов за реставрацию. Не бойся, скандала не будет, – сказал Джисон. Его щебетание доносилось словно из другого мира, и Сан стало досадно, что он отвлекает ее от обдумывания произошедшего. Однако слово «клиентка» вонзилось в мозг, как игла, и она остановилась, сердито развернувшись к нему.

– Это ж за какие твои заслуги она решила закрыть на все глаза? – глядя исподлобья, спросила она. – Может, твое правило не работать «на выход» относилось только ко мне?

Лицо Джисона окаменело, он шумно втянул носом воздух и медленно сказал:

– Обычно за помощь благодарят, а не оскорбляют. Но глупо было надеяться на благодарность от человека, который в принципе не умеет говорить элементарное «спасибо».

Не глядя на Сан, он развернулся и зашагал к выходу. «Что вы, какие мы обидчивые, – злилась она, сердито топая вслед за ним. Мокрые туфли натерли ноги, и она прихрамывала. – Можно подумать, он старший научный сотрудник в каком-нибудь университете! Сам работает черт знает кем, еще и обижается!»

Джисон ушел далеко вперед, и когда Сан вошла в магазин, он уже переоделся в свою одежду и собирался уходить. Ей стало неловко из-за того, что по ее вине он полез в пруд, поэтому она осторожно предложила:

– Давай я заплачу за испорченный костюм.

– Я уже все оплатил, спасибо, – он скривился и насмешливо поклонился. – Я не нуждаюсь в деньгах, мои клиентки хорошо мне платят.

Парень вылетел из магазина, гордо задрав голову. Несколько раз вяло извинившись перед работниками магазина и заплатив триста тысяч вон за испорченный ханбок, Сан вышла на улицу.

Наступил сентябрь, и вечера стали прохладнее. Сан медленно брела по улице, размышляя о том, почему заблокированные воспоминания вдруг стали возвращаться.

Ужасная весть о смерти Ли Хяна даже сейчас вызывала глухую боль. Застарелая, как почти зажившая болячка, она кровоточила, вырывалась из-под корки и отравляла душу. Рассеянно глядя на погружающийся в вечерние сумерки город, Сан понимала, что по-настоящему любила не Доёна, а погибшего жениха. Были ли ее чувства к Мину настоящими или искусственно взращенными от отчаяния и одиночества? Она осталась одна и видела в друге единственного родного человека, за которого хваталась, как утопающий за соломинку. Убедила себя, что должна любить его, и вытравила из сердца чувства к Хяну. Она спасалась от этой боли, замуровав ее глубоко внутри, заместила ненастоящими эмоциями и намертво вцепилась в Доёна, в котором нашла единственный смысл своей убогой жизни.