Ловец снов
Шрифт:
— Мистер Грей, где вы?
Снова нет ответа, но на этот раз Джоунси почуял, что он возвращается… довольный и счастливый! Подумать только, сукин сын счастлив!
Вот это уж совсем не понравилось Джоунси.
— Послушайте, — начал он, прижавшись ладонями и лбом к двери своего прибежища. — У меня к вам предложение, друг мой: вы и так наполовину человек, почему бы не ассимилироваться окончательно? Мы могли бы мирно сосуществовать, и я помог бы вам прижиться на Земле, так сказать, ввел бы в курс. Мороженое — чудесная штука, а пиво еще лучше. Ну, что скажете?
Ему показалось, что мистер Грей едва не поддался соблазну,
Однако мистер Грей сумел выстоять: очевидно, мороженое и пиво не показались такими уж заманчивыми. Хлопнула дверца, скрежетнул стартер, и тут же взревел мотор.
— Куда мы едем, дружище? Воображаешь, что сумеем спуститься со Стендпайп-хилл?
Нет ответа. Только тревожное ощущение того, что мистер Грей искал что-то… и сумел найти.
Джоунси поспешил к окну и выглянул как раз вовремя, чтобы увидеть, как огни фар скользнули по пьедесталу памятника погибшим. Табличку опять занесло: очевидно, они какое-то время простояли здесь.
Медленно, осторожно, пробираясь сквозь доходившие до бампера заносы, «додж рэм» начал спуск с холма.
Двадцать минут спустя они снова оказались на шоссе и направились на юг.
Глава 17. ГЕРОИ
Оуэн не смог разбудить Генри окриками: мужик устал и спал беспробудным сном, поэтому пришлось позвать его мысленно. Теперь, когда байрум распространился достаточно, такие вещи давались ему без труда. К сожалению, три пальца правой руки были покрыты грибком, который к тому же забил раковину левого уха красноватой, вызывающей зуд губкой. Оуэн потерял также пару зубов, хотя в дырах пока еще ничего не росло.
Курца и Фредди ничего не брало, благодаря, вероятно, звериному инстинкту самосохранения Курца. Но члены экипажа уцелевших вертолетов были безнадежно поражены байрумом. Еще во время первого разговора с Генри в сарае Оуэн слышал голоса перекликавшихся сослуживцев, звучавшие эхом у него в голове. Пока они, как и он сам, скрывали свое несчастье под тяжелой зимней одеждой. Но долго ли это может продлиться? Они были в отчаянии. Что делать? И что с ними будет?
Оуэн считал, что хотя бы в этом отношении ему повезло: ему есть чем заняться.
Стоя у стены сарая, стараясь не коснуться проводов и куря очередную ненужную сигарету, Оуэн мысленно отправился на поиски Генри и увидел, как тот спускается по крутому, поросшему травой склону. С вершины доносились голоса ребятишек, играющих в софтбол или бейсбол. Генри выглядел совсем юным и звал кого-то… Джейни? Жоли? А, какая разница? Он видел сон, а Оуэну нужно было вернуть его в реальность. Он и так уже позволил Генри поспать сколько можно (почти на час дольше, чем рассчитывал), но сейчас пора отправляться в путь.
Генри, позвал он.
Подросток растерянно оглянулся. Рядом оказались еще мальчишки… трое… нет, четверо, один смотрит в какое-то подобие трубки. Лица почти неразличимы, да и к чему это Оуэну? Ему нужен Генри, а не этот прыщавый, испуганный двойник. Оуэну требуется мужчина.
Генри, проснись.
Нет, она там. Нужно ее вытащить. Мы…
Я и крысиной задницы не дам за нее, кто бы она ни была. Вставай.
Нет, я…
Пора, Генри. Проснись. Вставай. Вставай…
…мать твою!
Генри с криком подскочил, сел и стал оглядываться, не понимая, кто он и где находится. Плохо, черт возьми, но хуже всего, что он не знал, в каком когда оказался. Ему восемнадцать, или почти тридцать восемь, или что-то между? В ноздрях стоит запах травы, в ушах отдается стук биты по мячу (биты для софтбола, в который играют девочки, девочки в желтых блузках) вместе с воплем Пита: «Она здесь! Парни, похоже, она здесь!»
— Пит видел это, видел линию, — пробормотал Генри, сам точно не зная, о чем говорит.
Сон уже таял, яркие образы сменялись чем-то темным. Тем, что он должен сделать или хотя бы попытаться. Он вдохнул запах сена и кисло-сладкий аромат марихуаны.
«Мистер, вы можете нам помочь?» Большие оленьи глаза. Марша, так ее звали. Все становилось на свои места. «Вероятно, нет, — ответил он, а потом: — …может быть».
«Да просыпайся же, Генри! Без четверти четыре, дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно».
Этот голос был сильнее и требовательнее остальных, заглушая другие голоса, отсекая их, как ор из плейера, когда батарейки новые и громкость включена на всю катушку. Голос Оуэна Андерхилла. Он Генри Девлин. И если они хотят попытаться, сейчас самое время.
Генри поднялся, морщась от боли в затекших ногах, плечах, спине, шее. Сведенные мышцы мучительно протестовали, победоносно наступающий байрум вызывал невыносимый зуд. Он чувствовал себя столетним старцем, пока не сделал первого шага к окну, но тут же накинул еще с десяток годков.
Оуэн увидел неясный силуэт за окном и облегченно кивнул. Генри передвигался, как Мафусаил в свой самый неудачный день, но Оуэн, к счастью, мог поправить дело, по крайней мере временно. Он украл это из только что открывшегося изолятора, в котором царила такая суматоха, что никто ни на кого не обращал внимания. Все это время он защищал фронтальную часть мозга двумя блокирующими мантрами, которым научил его Генри: «В Бенберри-кросс, в Бенберри-кросс, бим-бом, на палочке верхом» и «Мы можем-можем, да-да, мы можем, можем, Господь небесный, можем…»
До сих пор «глушилки» работали, он заметил несколько странных взглядов в свою сторону, но вопросов не последовало. Даже погода была на их стороне: метель не унималась.
Теперь в окне показалось лицо Генри: бледный смутный овал, прижавшийся к стеклу.
Я ничего об этом не знаю, послал Генри. Слушай, я едва хожу.
Сейчас помогу. Отойди от окна.
Генри молча отступил.
В одном кармане куртки Оуэн носил небольшую металлическую коробку с выдавленной на крышке аббревиатурой USMC [65] , в которой держал различные удостоверения личности, когда отправлялся с очередным заданием. Коробку подарил сам Курц, в прошлом году, после операции в Санто-Доминго… что за грустная ирония!
65
Военная служба США.