Loveушка для мужчин и женщин
Шрифт:
Лида вздохнула облегченно и улыбнулась Ирке:
— Ирусь, ты у меня умница и, как всегда, во всем права. Вернемся к нашим баранам: сделаешь мне «прикрытие» во имя сохранения очага?
Ирка вдруг вскочила, бросилась к Лиде и порывисто обняла подругу:
— Лидушка! Я ли тебе не помогу? Разве не я твой лучший друг? Давай все продумаем и прикинем…
В этот вечер по настоятельному совету Ирки Лида легла в постель одновременно с Гешкой и, нежно обняв его, горячо зашептала:
— Ты, дурашка мой, чего-то там себе навоображал. Давай больше не будем ссориться! Я люблю тебя…
Обрадованный Гешка всхлипнул и начал страстно целовать Лиду. Она закрыла глаза и постаралась представить себе, что это Юрий Григорьевич. Так было намного лучше. Намного… Почти хорошо…
Ну, вот… Примерно так все и было в моей жизни, когда муж потерял всякое мое уважение. Да, он работал, зарабатывал, приносил в дом какие-то деньги…
Конечно, не каждый обладает талантами и способностями, и требовать этого от человека, наверное, несправедливо и даже жестоко. Но ведь то был не просто человек, а мой муж, мужчина, который всегда рядом. Может возникнуть законный вопрос: а зачем я сама выбрала такого спутника жизни? О, если объяснять это, то придется возвращаться к теме мезальянса и моего раннего брака, который был заключен не по уму, а как раз по глупости, абсолютной неопытности и по незнанию того, как нужно создавать семью. Вот все тараканы моей «неосторожности» и повылезали.
Заметила я в те годы за собой любопытное: мужчины, занимающиеся настоящим делом, профессионалы и умницы-специалисты привлекали отнюдь не только мое «общечеловеческое» внимание, но и женское. Скажу прямо и грубо: они меня притягивали. Насколько перестал быть интересен муж, настолько сильно я «заводилась» от настоящих, в моем понимании, мужчин. Но они мне казались недоступными, слишком хорошими для меня. Если точнее выразиться, то, по моему мнению, я была недостойна подобных мужчин. Они были предназначены для более правильных (умных, красивых) женщин.
Думаю, именно поэтому в рассказе такой персонаж оказался «в глухом разводе». Именно поэтому он был недосягаем для героини в качестве возможного спутника жизни, мужа. Это мое убеждение в том, что никогда рядом со мной не будет мужчины моей мечты, буквально кричало во мне.
Была ли в основе сюжета реальная история? Да, была. Нечто подобное случилось со мной. Даже очень похожее… Как и моя героиня, я билась над вопросом моральности-аморальности происходящего. Искала себе оправдания, объяснения. Вот в чем закавыка: нужны ли оправдания в ситуации, когда уже нет не только любви, но и уважения? Насколько аморален адюльтер, если не осталось никакого сексуального влечения к мужу?
«Надо было развестись», — скажет любой нормальный человек и будет прав. Кому надо сохранять умершие отношения?
Все так, да не так. Есть сложившаяся семья (отвлечемся от любви-уважения-влечения), есть подрастающая дочь, есть уклад, дом и прочее. Старый, как мир, вопрос: правильно ли все это рушить, тем более, не имея никакой внятной альтернативы? Одно дело, если тебя замуж зовет любимый человек. И совсем другое, когда никто не зовет, человек — не такой уж и любимый, и в случае развода ты остаешься одна с ребенком, который будет жить без папы по твоей милости. Сколько женщин стояли перед таким выбором? Боюсь, что несть им числа. И, как правило, выбирают они все-таки то, что стабильно и по-житейски осязаемо: дом и муж, у дочери папа.
Как только появился в моей жизни самый достойный человек на свете, как только пришла настоящая любовь, как только появилась реальная альтернатива… нет, это плохое слово!.. не альтернатива, а сама возможность счастливой семейной жизни во взаимной любви и уважении, я сразу же разрушила то, что было якобы «стабильно и правильно». Несмотря ни на что!
Значит, все упирается в возможность «другой жизни». И если есть возможность поменять жизнь «правильную», но постылую, на лишь обещающую счастье, надо рисковать идти навстречу переменам, как бы страшно ни было что-то разрушить. Правильно ли это? «Нет! — закричат блюстители морали. — Нельзя думать исключительно о своем счастье, нужно подавать правильный пример детям, и уж точно аморально из-за своих «люблю — не люблю» рушить семью. Семья — это святое! А женщина, которая ищет сладостных радостей, пренебрегая долгом, — развратница». Так диктует «мораль пани Дульской». Если кто не знаком с этой чудесной пьесой Габриели Запольской, очень рекомендую прочитать. Возможно, многие моралисты узнают в героине себя. Может, наконец, хоть немножко притормозят в своем лицемерии и ханжестве?
Так вот, по поводу «святости семьи»… Не исключено, что это одна из самых больших ошибок, вбитых нам в голову обществом и традициями. А потому большинство предпочитает грешить тихо и без огласки,
сохраняя видимость счастливого домашнего очага, гармоничных отношений со своей «половиной» и являя собой пример во всех смыслах положительного/-ой мужа/жены. Ну и правильно, коли уж в «леваке» семья не светит. Зачем рушить без последующего строительства?Что же получается? Все правильно? Греши, греши, только свет туши? Ага. Именно так и выходит. Об этом и рассказ. Вам не нравится такое положение вещей, такая… гм… мораль? Мне тоже не очень. Но я не вижу простого выхода из этой ситуации. А вы?
Свалка личных проблем
Чудовище, именуемое женским журналом, все время требовало пищи. Причем, довольно однообразной. Любовь, измены, любовники, треугольники… Иногда становилось даже скучно. Но читателям нравится, читатели хотят в стомиллионный раз получить «страсти с мордастями». А для любого печатного издания закон такой: чего хочет читатель, того хочет бог.
К тому времени я уже поняла, что не получится у меня поговорить с женщинами на серьезные темы. Не получится сделать то, о чем я мечтала… А мечтала я о журнале для взрослых и мудрых женщин, где можно было бы говорить о политике, о воспитании детей, о психологии, об отношениях с мужчинами (только без этой глянцевой пошлости, чтоб ее!)… Как мне популярно объяснили, подобный женский журнал не имел бы коммерческого успеха. Большинству баб подавай сладкие истории про «любофф», подробную информацию о новом антицеллюлитном креме и рекомендации о том, «как снова очаровать и соблазнить мужа». Вот так, милые дамы, думают о нас издатели и прочие коммерческие люди. Неужели они правы?
В общем, засунула я свои мечты о негламурном и умном женском журнале куда подальше. Надо было работать и деньги зарабатывать там, где их платили. А потому необходимо было опять и опять нести на алтарь прожорливого глянца очередную историю из разряда «любовь волнует кровь».
Перетасуй нас, господи!
…Я прекрасно знаю, что мне не идет улыбка. Ну, вот бывают такие «несчастливые» физиономии, которые красит исключительно мрачное, угрюмое выражение лица. Это про меня. Стоит мне улыбнуться, как моя морда становится простой, аки три рубля, нос — точно бульба, глазки — щелочки, словом, дура дурой. А как нахмурю брови, губки подожму, глазками злобно засверкаю — красавица! Я специально себя изучала на сей предмет в зеркале и преотлично усвоила, что лишний раз мне лучше не выказывать ни своей радости, ни своего хорошего настроения. Что, в сущности, последние годы было несложно. Ибо радостей в моем существовании случалось страх как немного и хорошего настроения, соответственно, не было давно. Я — проклятое жизнью существо, я — домохозяйка. Вернее, хозяйка трехкомнатной квартиры в Черемушках и служанка ее обитателей — мужа моего Леши и нашего шестилетнего Вовки. Этим двум мужичкам — слуга, раба, девочка на побегушках. Да и квартире я еще та «хозяйка»: ведь квартира, зараза, требует и уборки, и перестановки, и ремонта мелкого, хотя бы косметического (баба есть баба!), и нет конца ее требованиям и капризам… Лет десять назад мне вся эта мутотень даже доставляла удовольствие, но надоело. Я, к сожалению, наверное, не идиотка и понимаю, что если б я работала, то аппетиты моих деспотов, в том числе и квартиры, уменьшались бы прямо пропорционально уменьшению количества моего свободного времени, и спрос с меня как с «хозяйки» (ха-ха!) был бы меньше. Но работа, вернее, ее отсутствие, — это тема отдельного грустного разговора: тут и проблема отсутствия нужного на сегодняшний день образования, и потеря какой бы то ни было квалификации, и «отсутствие наличия» у нас бабушек, которые взяли бы на себя Вовку, словом, тысяча и одна причина, по которой разговор о моей службе неактуален. Но главное…
…Мне и не обязательно трудиться из-за куска хлеба. Леша приносит в дом более чем… Он у меня теперь почти что «крутой». Не «новый русский», конечно, но вполне «обновившийся». Он уже приближается, так скажем, к джипу. Правда, у нас пока «Вольво», подержанная, но ничего, ездит…
Так вот, Леша у меня — преуспевающий и сильный по натуре человек. А я — слабая и «чухлая». «Чухлая» — мое словечко, я его сама про себя придумала: такая я вот нику-ды-ышняя, никчё-омная, курицеобра-азная домашняя клуша. Что я в этой жизни вижу, окромя кастрюль и пылесоса, пусть даже первые — тефлоновые, а пылесос зовут «Мулинексом»? Лешка — вечно уставший после работы, как он сам говорит — «выпотрошенный», и ему дома нужны только питание, покой, тишина и никаких отрицательных эмоций. Ну, и, конечно, секс. Слава богу, в меру. Ведь он очень устает… И, тем не менее, пару раз в неделю, несмотря на это, мужские потребности берут верх над его «выпотрошенностью». И я, разумеется, иду Леше навстречу, даже делаю вид, что мне все это по кайфу, а на самом деле мне теперь все время страшно. Страшно за сына (вдруг на нашу детскую площадку террористы подложат бомбу), страшно за нашу квартиру (вдруг нас ограбят), страшно за Лешку (если с ним что-нибудь случится, как пережить такое горе, не говоря уж о том, как нам тогда с Вовкой быть?).