«Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)
Шрифт:
Здесь мы по традиции читаем Томаса Манна – ведь манновские места. Как говорят экскурсоводы, «великий писатель проводил здесь свой досуг, общаясь в тишине со своими персонажами». Удивляюсь без конца его глубочайшим проникновениям.
Каждый вечер приносит сногсшибательные новости из Иордании, Индии, Судана, <нрзб>, Парижа.
Пиши по адресу на конверте. Привет Евгению Николаевичу [202] .
Целую.
Вася.
202
Близкий знакомый Е. Гинзбург.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Москва. Апрель (?) 1974 г.
Дорогая
Звонила Ляля Россельс [203] и сообщила, что ты довольна Дубултами, и впрямь сейчас трудно найти место на земле холоднее и гаже, чем в Москве. Страннейшая картина – свежая зелень и ноябрьские холода. Три дня назад шел густой снег.
Я уехал в Рузу [204] в тот день, когда Демичев [205] решил со мной побеседовать. Закон вредности. Беседа отложилась на неделю, но вот она состоялась, о чем я тебе уже сообщил телеграммой. Разговаривали больше полутора часов. Я сказал все, что хотел сказать, и почти по всем пунктам встретил понимание. Результат (практический): «Железку» будет рассматривать отдел культуры ЦК, и сам Демичев выразил желание прочесть. Мне показалось, что он хочет помочь. Были высказаны весьма широкие взгляды на искусство. Политических вопросов не касались.
203
Жена Владимира Михайловича Россельса (1914–1999), переводчика украинской литературы, тоже переводчица украинской литературы.
204
Имеется в виду писательский дом отдыха в Малеевке.
205
Петр Нилович Демичев (1918–2010) – секретарь ЦК КПСС. Встреча, по-видимому, была инициирована В. Аксеновым в связи с открытым противостоянием между ним и зам. заведующего отделом культуры ЦК КПСС А. А. Беляевым.
В конце разговора я поднял вопрос о передвижениях и, в частности, о приглашении в Калифорнию.
«Езжайте, куда хотите, у нас нет возражений против Ваших поездок», – таков был ответ. Прощаясь, просил в случае разных сложностей вновь его беспокоить.
Ну вот – уж не знаю, какие будут плоды этой встречи, но она состоялась, и это для меня важно.
Во всем остальном (кино, книги и т. д.) дела или не сдвинулись, или почти не сдвинулись, но это уж как обычно: администрация наша как ленивая продавщица в магазине.
У Майки [206] тут дикие неприятности с дочкой, я в них тоже волей-неволей введен, пытаемся разобраться.
Кит сегодня кончил 7-й класс. Весь – в велосипеде. Наверное, я их отвезу в Ниду и сразу же приеду. Вдруг меня стали оформлять в делегацию на неделю Балтийских стран в ГДР [207] , а это мне нужно еще и для ДЕФовских [208] дел. Словом, суета, холод, автомобиль, а хочется тишины, тепла и автомобиля.
206
Майя Афанасьевна Овчинникова (1930–2014) – будущая вторая жена В. Аксенова.
207
Германская Демократическая Республика (Восточная Германия), сателлит СССР.
208
ДЕФА – ведущая киностудия ГДР.
Целую.
Твой Вася.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
(открытка)
Под Таллином. 9 августа 1975 г.
Дорогая мамуля!
Надеюсь, нашу телеграмму ты получила вовремя. Мы сняли комнатенку под Таллином и ездим каждый день на тихий маленький пляж. Погода эти дни была хорошая, но сейчас что-то набежали тучки. В воскресенье или в понедельник двинемся дальше, в Вильнюс, оттуда Майка вылетит в Москву. Из Вильнюса брошу открытку, а ты мне напишешь уже в Ниду, до востребования: как себя чувствуешь, появилась ли Тонька, как прошла операция у нрзб и прочие московские новости, а если прочих нет, то
No news – good news.
Целуем.
Твой Вася и Майка – бедняжечка, у которой на ноге шишка.
Чтение архивов советского гэбэ наполняет душу мраком, а тело свинцом. Особенно, если ты читаешь «дело» своей собственной матери. Особенно, если твоя мать – Евгения Гинзбург, написавшая потрясающий человеческий и литературный документ, основанный на этом гнусном «деле», книгу «Крутой маршрут».
209
Два следственных дела Евгении Гинзбург. / Сост., авт. вступ. ст. А. Л. Литвинов. Казань: Книжный дом; Тавес, 1994.
Парадоксальный результат соединения этих, казалось бы несоединимых стихий, полицейского протокола и литературной страсти: мерзавцы, оформлявшие грязное насилие преступного государства над молодой казанской интеллигенткой, спасены от забвения. Не будь «Крутого маршрута», все эти подписи под протоколами допросов и очных ставок через 56 лет оказались бы просто анонимами, теперь мы видим за ними литературные, то есть человеческие образы, образы недочеловеков: Ельшин, Бикчентаев, Веверс…
В каком-нибудь будущем издании, может быть, стоило бы поместить под одной обложкой «Крутой маршрут» и «дело Е. С. Гинзбург», извлеченное из-под более чем полувекового спуда историком и архивистом Литвиновым. Глухой вой погибшей теперь машины террора еще острее донес бы до читателей будущих поколений трагическую, но всегда каким-то удивительным образом просветленную ноту «Маршрута».
Иные, выявляющиеся из грязно-мышиного цвета папочек «материалы» опрокидывали меня, прожитые десятилетия, казалось, исчезали, и я по-сиротски останавливался на краю той юдоли, на пороге разгромленного семейного очага, возле Лядского садика моего детства. Чего стоят только профильные и анфас фотографии матери, сделанные фотографом «Черного озера» после вынесения обвинительного заключения. Чего стоят только инвентарные списки реквизированных предметов домашнего обихода: костюм старый хорошего качества, белье постельное, игрушки детские, Эммануил Кант, собрание сочинений…
Евгения Гинзбург
Путевые записи [210]
18/8
Выезжаем с Белорусского [211] . Вагон непредвиденно оказывается очень неудобным. Узенькое, как пенал, купе. Вагона-ресторана нет. Так что роскошная жизнь не начинается с дороги. Ночью не уснула совсем из-за перевозбуждения последних дней.
19/8
С утра – Брест. Проверка паспортов, таможенный осмотр. Таможенница – девица типа Галины Борисовны [212] – особенно не придирается, в чемоданы не лезет.
210
Опубликовано: Октябрь. 2012. № 8. С. 3–26.
211
Осенью 1976 года Василию Аксенову удалось добиться от советских властей разрешения на поездку во Францию вместе с матерью Евгенией Гинзбург. Эта первая в ее жизни заграничная поездка стала для смертельно больной Евгении Семеновны большой радостью, скрасившей последние месяцы ее жизни. Ее не стало 25 мая следующего года. Публикуемые записи сделаны во время пребывания в Париже.
212
Условное название КГБ.
– Наркотики везете? Литературы? Золота? Как нет, а это что? – зорко уловила цепочку под блузкой…
В Бресте поезд долго переформировывается. И вот свершилось: впервые за долгую мою жизнь я пересекаю границу любезного отечества.
Польша. Полузабытое видение: крестьянин, идущий за плугом, личные участки обработанной земли. Польша вся плоская, ни пригорочка. И большая. Гораздо просторнее, чем думалось.
Польские пограничники и таможенники ничем не отличаются от наших – и приемы работы и даже язык (русский).
Уже в темноте подъезжаем к ГДР. Поражает безлюдность и неосвещенность городов. Но и сам восточный Берлин долго тонет в непроглядной тьме – до тех пор, когда светлым островком не предстанет перед нами Александерплац. Но даже и на этом островке свет какой-то мертвенный. И полное безлюдье в десять часов вечера. На остановке видим станцию Штадтбана. Перед нами проходят несколько вагонов с усталыми немногочисленными пассажирами.
Но вот наконец перед нами главная достопримечательность восточного Берлина – стена! Наяву она выглядит еще более зловеще, чем во сне.