Ловушка для ходящей

 - А я уже сделала выбор, - победно заявляю я, падая на спину и начиная злорадно хохотать.
– Знаете, это произошло в ту самую ночь, когда ушли за Грань мои родители...

 Да. Именно тогда, когда я дала себе слово помогать людям во что бы то ни стало. Это и было моим выбором. И сейчас находит такое облегчение, что, наконец, все встает на свои места, что я даже ощущаю, как за спиной раскрываются невидимые крылья. Я свободна! И напряжение уходит смехом сквозь кашель и хрипы. Из последних сил переворачиваюсь, доползаю до Тео, смотрю в глаза самой Тьмы и тихо шепчу:

 - Помоги Доминику выжить. И дождись моего перерождения... Пожалуйста!
– целую в полураскрытые губы, ощущая, как сгусток энергии покидает мое тело.

 А в следующее мгновение происходит одновременно несколько событий: горестно стонет Бенуа, понявший, что я послала его далеко и надолго, оживает с душой Норы в руках Тео, выдыхая что-то вроде "нет, Рен, не смей!", и...да, я умираю. Об этом возвещает раздавшийся над руинами, бывшими раньше территорией школы, одинокий женский крик, в котором я с удивлением угадываю свой сорвавшийся голос. Наверное, это больно, вот так расставаться с телом навсегда. Но я ничего не чувствую. Я словно парю над поверхностью, отмечая, как склонился над моим телом Теодор и пытается читать заклинания из книг по некромантии. Милый, не пытайся, ничего уже не выйдет. Это мой выбор, и я не могла поступить по-другому, потому что человеческая жизнь для меня - величайшая в мире ценность... Жаль, что вместе не удалось побыть подольше. Жаль, что умерла и не смогу наблюдать за тобой дальше. Но теперь мы с ирисом по разные стороны Грани, и я уверена, ты найдешь способ оставить ему жизнь. Я хочу, чтобы вы оба жили. Спасите Сури. Позаботьтесь о Хани. Мне кажется, я немногого прошу, как ты думаешь?

 Люблю тебя. Жалею, что не смогла сказать этого еще раз. Боюсь, что теперь ты уже мне не поверишь и обвинишь в том, чтобы я ждала подходящего случая, чтобы оставить тебя одного. И не встретиться ведь с тобой за Гранью, не объяснить толком ничего: теперь я даже проекцией на изнанку не попаду. Только сгусток останется от некогда жившей в иной реальности ходящей...

 Чувствую, как связь с миром живых истончается, и больше не противлюсь судьбе. Я готова. Я сделала все, что хотела. Жалею? Да, пожалуй, но спасение того стоило. Прощайте...

 - Рен, ты опять увлеклась и заснула...
– раздается почти над ухом немного укоризненный голос Кларис.
– Просыпайся.

 Я улыбаюсь во сне, вспоминая, что она всегда так делает, когда я засыпаю над книгами, сидя в библиотеке до упора. Открывать глаза не хочется, мне легко и хорошо, а что еще нужно для счастья? А потом вспоминаю...

 Для счастья нужно ощущение мягких кудрей под ладонями, приходит на ум почти рефлекторная мысль, и я выныриваю из сладкого забытия, резко открывая глаза и поднимаясь со стопки книг, на которых, и правда, уснула. Кларис? Что она тут делает? Что тут делаю я? Смотрю на мягкое лицо хранителя библиотеки и замечаю - что-то не так... А потом понимаю.

 - Недобор образа. Глаза... Ты забыла об оттенке "кофе с молоком"...
– и наблюдаю, как черты милого лица заостряются, являя взору уже не скромную и строгую женщину почти преклонного возраста, а деструктора нашей реальности...

 Того самого, что поместил меня в состояние стазиса на долгую тысячу лет. Как удобно, однако, было следить за мной в образе Кларис. Никогда бы не догадалась.

 - Ненавидишь?
– без предисловий спрашивает аннигилятор.

 Я ненадолго задумываюсь. Возможно... в другой жизни, наверное, я бы так и сделала. Но в этой, несмотря ни на что, у меня было детство, подаренное Мартой и Гансом. Дружба с Осирисом и девочками. Покровительство Боно и Агазона. Я, наверное, счастлива. А еще... у меня появился Тео!

 - Не знаю, - искренне отзываюсь я, обводя взглядом пространство библиотеки.
– Константин показал момент вашего с Кельвином договора... мне показалось, что ты была вполне искренна в своей безысходности.

 Кловис фыркает:

 - До этого произошло множество событий, приведших к плачевному результату...

 - Расскажешь?
– заинтересованно смотрю на нее я.

 Я не могу назвать ее матерью, но она определенно мне нравится. И не чувствуется в ее словах фальши. И нет чувства опасности, возникающего рядом с ее спутником-менталистом, к примеру... Кловис я готова слушать.

 - У нас не так много времени, как ты думаешь...
– загадочно улыбается Кло, смотря на меня, и делает какой-то странный жест рукой, отдаленно похожий на призывающее махание.

– Это чтобы тебе не было сильно одиноко, - поясняет она, и рядом со мной присаживается Осирис.

 Я кидаюсь в объятия стража, ища в них успокоение и поддержку, и Ос не заставляет себя ждать: окутывает любовью и теплотой, и ситуация уже не кажется безвыходной. Я собираюсь по кусочкам и смелее смотрю в сторону Кловис:

 - А я-то думала, у нас впереди вечность... если, конечно, на той стороне найдут способ удержать Доминика живым.

 - Не найдут, - разрушает все мои мечты и надежды женщина-аннигилятор.
– Ирис изначально был создан таким образом, чтобы существовать только в форме души. Он погибнет в любом случае.

 - Так значит, моя жертва была напрасной?
– упавшим голосом говорю я, ощущая успокаивающее объятие Осириса.

 - Я не могу ответить на этот вопрос объективно, Рен - все-таки, это был твой выбор... Могу только восстановить недостающие части головоломки, тогда самостоятельно сделаешь выводы, - странно улыбается Кло, и я, вопреки воле здравого смысла, полагаюсь на уверенный тон.

 Киваю, готовясь узнать ту часть истории, что осталась за кадром.

 - Это чтобы не так скучно слушать было, - женщина материализует вазочку с трюфелями, а затем весело смотрит на меня.
– Надо же, а я все думала, зачем он их тебе таскает килограммами...

 - Ты о чем?
– спрашиваю я, но Кловис только отмахивается:

 - Потом, все потом! Так вот, о чем я хотела рассказать?..
– она на минуту задумывается, и я решаю помочь.

 - О том, почему менталист и аннигилятор решились на сотворение целого мира...

 - Началось все гораздо раньше, еще в академии...
– тихо возражает Кловис, погружаясь в воспоминания.
– Ненавижу то время...

 - Почему?

 - Знала бы ты, что значит быть женщиной-аннигилятором в месте, где почти всем заведуют мужчины...
– в ее голосе звучит горечь, но я больше не перебиваю.
– Наша академия была построена таким образом, что факультетов всего два: мужской и женский. Такое деление обусловлено тем, что для построения некоторых миров требовалась...
– в рассказе повисает пауза, и Кловис продолжает.
– Чистота женщины. Соответственно, преподавателями сея добродетель тщательно контролировалась. Мужчинам, естественно, свободы было намного больше: они ведь творцы и первопроходцы. Женщины так, по мелочи: принеси-подай, исцели уставшего верховодца, согрей, если нужно, одинокое лежбище... скучно и унизительно, - фыркает она.
– А теперь представь, каково было ощущать себя среди мужчин, смотрящих на тебя голодным взглядом только потому, что все, как один, хотели заполучить твой дар абсолютного уничтожения материи? Потому что ни у кого из них такого не оказалось...
– Кло вздыхает и ненадолго умолкает.
– Но среди них был один маг, который смотрел с благоговением, представляешь? Нет, он знал о моих способностях и, безусловно, испытывал чувства сродни тем, что ощущали его собратья, но главной среди его эмоций было восхищение. Догадываешься, как его звали?
– испытующе смотрит на меня Кло.

 - Кельвин Джонс, - киваю я.

 - Ну, тогда у него еще не было фамилии - академия славилась тем, что имена студентов не повторялись, - качает головой Кловис.
– Но да, это был он. И он отвел меня к своему руководителю Константину. Ты его знаешь как Констанса Бенуа... Благодаря деятельности этого старикана преследования моего дара прекратились: мы официально стали тройкой, в будущем претендующей на сотворения мира. Кельвин оказался блестящим менталистом, его учитель - хранителем равновесия, я со своим даром уничтожения идеально вписалась в их тандем. И мы начали готовиться. А потом Конс уехал. И Кельвин слетел с катушек, но каким-то образом уговорил меня помочь ему и взять на себя роль санитара леса в его мире свободного выбора без равновесия. Когда он показал мне модель, я и сама воспрянула духом, увидев свою вотчину - изнанку. Она идеально подходила в качестве резервуара для перерождения души. Кельвин держал мир живых и мир энергетических оболочек порознь, но потом общими усилиями мы все же соединили их, надеясь, что Грань станет тем самым островком равновесия, который сможет удерживать хрупкое перемирие двух сторон.