Ловушка для Инквизитора

– Со многими демонами я с давних пор дружен, - ответил Тристан.
– А ад меня выплюнул и сказал, чтоб я убирался куда подальше, потому что в аду для меня места нет. Я слишком беспокойный постоялец; так что наказанием ты меня не напугаешь. Единственное, что может меня удержать от убийства - это моя совесть. Так что попытайся воззвать к ней. Вдруг получится?

Усатый снова взвизгнул, когда под остро наточенным лезвием лопнула его кожа, и щека разошлась в странной улыбке.

– Что, - верещал ряженный, - что тебе надо, чертов призрак?! Что ты хочешь знать?!

– Я хочу знать все, - ответил Тристан.
– Я очень любопытный.

Он с силой нажал на нож, и вторая щека ряженого расползлась под его оглушительный крик.

– Неужели так больно?
– притворно удивился Тристан.
– Странно; я сам точил и правил этот нож. Он острый, как бритва. А острое режет не больно. Может, на другом месте попробовать?

– Сумасшедший садист, - выл усатый, мелко суча ногами.

– Когда вы убивали мою жену, - зловеще напомнил Тристан, - вы не сильно заботились о том, чтобы ей не было больно. Даже наоборот. Вы здорово помучили ее. И не подумали о том, кто у нее муж, и что вам за это грозит. Кажется, я стал слишком добрым со временем, и люди позабыли, что меня стоит бояться побольше, чем демонов запертых в аду.

Одним четким, точным ударом Тристан всадил нож ряженому в грудь, высоко, между ключицей и первым ребром, и плененный заревел, как бык, багровея еще больше.

– Вот теперь больно, теперь верю, - сказал Тристан, когда крик раненного перешел в жалкий скулеж.
– Так что ты хотел мне рассказать, говоришь?..

– Как, - выдохнул раненный, заливаясь слезами, - как ты выжил, чертов белый призрак, и нашел этот город?.. Я видел - удар магии пришелся тебе прямо в сердце!

– Ах, так ты там был! Приятно узнать, что моя месть настигла именно того, кто приложил руку к этому дельцу. У меня есть свои секреты, почему магия не берет меня, - ответил Тристан, ухватившись за рукоять ножа и слегка поворачивая его.
– Ну?

Пленный заорал, забился под коленом мучающего его Тристана, задрыгал ногами.

– Твоя жена!
– вопил раненный, корчась, потому что воспоминания причинили боль Тристану, и он щедро делился ею с пленным.
– Нам нужно было ее сердце!

– Ее сердце? Зачем бы это?

Пленный, сходя с ума от боли, захохотал, как одержимый. Кровь и слезы текли по его искаженному лицу.

– Не ревнуй, Тристан Пилигрим!
– выкрикнул пленный отчаянно.
– Что, обидно, что мы уделили внимание ей, а тебя и не заметили?

– Очень, - спокойно подтвердил Тристан, нажимая на нож сильнее.
– Так зачем вам ее сердце?

– Необычное сердце, - выдохнул ряженный, корчась.
– Очищенное магией от скверны сердце вампира. Она ведь была вампиром, так, святоша?
– он снова захохотал, как безумный.
– Ты женился на порождении черной магии, а корчишь из себя праведника!

– Разве корчу?
– удивился Тристан, садистки поворачивая нож еще раз.
– Вроде нет. А жениться я могу на ком угодно. Ад, утомленный моим присутствием, разрешил мне делать все, что взбредет в голову. Я же сказал. Так зачем вам ее сердце?

– А сам как думаешь?
– огрызнулся пленный.
– Для магии! Необычное сердце, сердце вампира, отрёкшегося от жажды крови и от вечной жизни! Это тебе не дешевая полумагическая побрякушка!

– Что за магия?

– Мне откуда знать! Я же не маг! Я просто человек, нанятый для выполнения работы!

– Для выполнения грязной работы, - заметил Тристан задумчиво.
– А знаешь, почему вы не смогли убить меня?

Он склонился к уху страдальца и шепнул зловеще и с большим удовлетворением:

– Это потому, что в моей груди бьется золотое сердце храбреца. Необычное сердце. Не дешевая магическая побрякушка. Оно вам тоже подошло бы, не так ли? И лучше б вам было выпотрошить меня первым. Но вы этого не сделали. На свою погибель.

От изумления ряженый затих, и Тристан поднялся на ноги, глядя в вытаращенные, залитые слезами глаза холодно и отстраненно.

– У тебя?!
– вскричал ряженый.
– Золотое сердце?! Откуда у чокнутого святоши золотое сердце?!

– Родился таким, - с нехорошим удовлетворением произнес Тристан.

Раненный, распростертый на земле, замер, мигая нервно сглатывая душащий его ком.

– Что?
– холодно поинтересовался Тристан.
– Мое имя стало просто звуком? Люди позабыли, что я такое и что могу сотворить? Так я напомню.

– Скажи, - с силой выдохнул усатый, - скажи, как ты нашел этот город! Мы не оставили следов, мы с такими ухищрениями вывезли это сердце!.. Ты не мог найти, не мог почуять наши следы!..

Тристан насмешливо приподнял бровь.

– Не мог почуять сердце любимой женщины?
– с усмешкой произнес он.
– Скажи еще что посмешнее.

– Ах!
– выкрикнул усатый так громко, словно нож Тристана ударил ему прямо в сердце. Вся кровь отлила у него от лица, он стал бледен так же, как Тристан, и инквизитор снова адски расхохотался, показывая ровные крупные зубы. Эта улыбка отчего-то сделала его похожим на хищного жуткого демона.

– Я вижу, ты понял, что произошло, - с нехорошим удовлетворением произнес он.
– Да, это сердце тянуло меня, как магнит. Мерзавец, этот ваш граф Сольо, что должен был привезти сердце сюда, не вернется в вашу поганую шайку. Никогда. Кругосветное путешествие, чтоб замести следы после убийства особы, практически родственной королю - это хороший план, но только меня вы этим не обманули.

– Сольо!
– взвыл усатый, заливаясь слезами. Видимо, упомянутый человек был ему дорог и близок.

– Какая трогательная любовь!
– произнес Тристан насмешливо.
– Даже странно видеть проявление чувств у такого мерзавца, как ты. Это был твой сын, полагаю? Жалко, правда, когда погибают близкие люди? Жалко и больно. Да?

Усатый не ответил, плача навзрыд.

– Я убил его. Выпустил ему кишки и перерезал глотку, - угодливо сказал Тристан.
– И еще живого скинул за борт. Его разодрали акулы. Жутко не повезло. Так что ларчик, что он вез и так тщательно охранял, теперь пуст. Сердце Изольды похоронено. И тот, кого вы ожидаете с таким нетерпением, никогда к вам не вернется. И не привезет драгоценный груз.

– Ты пожалеешь об этом, святоша, - произнес раненный. В голосе его прорезались странные инфернальные нотки, окровавленное лицо задымилось, и Тристан молниеносно обернулся, кинул взгляд на стену дома.

В стеклах окна отражалась луна, превращая их в зеркало. Посмотревшись в свое отражение, усатый начал испаряться, и стало ясно - он вот-вот ускользнет, отправится к главарю и передаст то, чего тот еще не знает.

Допустить этого было нельзя. И простым ножом тут уже ничего исправить было нельзя, потому что тело усача стало призрачным, магическим. Еще миг - и он испарился бы с мостовой, залитой кровью, совсем.