Ловушка для тигра
Шрифт:
Максим вышел проводить его.
— Сенька — это сын твой? — спросил он, и Михаил тут же с улыбкой отозвался:
— Ага, сын. Ну, Саня, Сеня, — мы его так зовем. Четырнадцать лет, выше меня уже вырос. А твоей сколько?
— Десять было, — ответил Максим и посмотрел сначала себе под ноги, потом вдаль, на глухой забор.
— Надо ее с моим познакомить. Звать-то как? — поинтересовался Михаил, уже усаживаясь в машину.
— Васька. Василиса в смысле. Жена так хотела, сказала: мальчик родится или девочка — быть ребенку Васькой.
— Здорово! — искренне восхитился Михаил и добавил, уже озабоченно: — Ну давай, погнал я. Еще чего, убери сейчас же! Потом, все потом, когда съезжать будешь! — крикнул он и дал по газам, увидев, что Максим достает деньги.
Внедорожник покатил по утрамбованной грунтовке. Максим смотрел вслед машине и думал, что «съезжать» ему отсюда скорее всего снова придется в спешке. Потом вернулся во двор, захлопнул калитку и даже
Следующие два или три дня Максим только и делал, что ел и спал. И бродил по окрестностям дачного поселка, присматривал пути на случай внезапного отступления. Небольшой еловый лесок начинался метрах в пятиста от дома Михаила, сразу за ним — федеральная магистральная автомобильная дорога. Поток машин по ней не иссякал ни днем ни ночью. Главное — незамеченным добраться до леса, сбежать вниз по насыпи, поймать попутку… Максим повторил маршрут несколько раз, засекая время по часам. Что бегом, что быстрым шагом получалось примерно одинаково, по кочкам и через завалы не особо побегаешь. Но путь разведан, тропа изучена до мельчайших подробностей, можно не волноваться. Тревожило, вернее, угнетало Максима другое — абсолютный информационный вакуум. Ни телевизора, ни приемника в доме Михаила не оказалось, и Максим чувствовал себя полярником на отколовшейся льдине. Хотя нет — полярнику полагалась рация для связи с Большой землей, а у Максима не было ничего, кроме мобильного телефона. Да и для того, чтобы поговорить, приходилось сначала пометаться по участку: уровень сигнала постоянно норовил упасть до значения «Нет сети». Но толку от телефона не было — никому звонить Максим не собирался. Михаил приезжал сам, без предупреждения. И дольше чем на полчаса не задерживался — небольшую производственную фирму, принадлежавшую его тестю, оставлять надолго без присмотра Михаил не мог. Зато привозил Максиму по его просьбе газеты, делился новостями. Пока все спокойно, звонил Пашка, у него тоже порядок.
А еще через пару дней Максим проснулся со стойкой уверенностью в том, что ему категорически безразлично все, что происходит за пределами вымершего на зиму дачного поселка. Круг интересов и забот сузился до минимума — включить обогреватель, приготовить еду, принести из леса дров для костра во дворе. И сидеть перед огнем, пока не стемнеет, а потом идти спать. Наверное, так чувствует себя гусеница в коконе — там ей хорошо и удобно. А все, что происходит в шумном, суетливом и ярком внешнем мире… Да пусть себе происходит на здоровье, ей все равно. Событием стал для Максима приезд соседей Михаила. К дому подъехали две грузовые «газели», остановились, с грохотом раскрылись дверцы, послышались недовольные голоса, крики и ругань. Максим морщился, кривился, как от кислятины, — сквернословов он терпеть не мог и всегда, если позволяла обстановка, делал замечания подчиненным. Он удивился сам себе: вот уж не думал, что так быстро отвыкнет от звуков человеческой речи! Наконец мебель и тюки перекочевали из «газелей» в дом, машины уехали, и почти космическая тишина вернулась в поселок. Но ненадолго — поздно вечером, почти в полночь, позвонил Михаил.
— Макс, тут по твою душу прибыли. Я троих видел, не знаю, может, и еще кто-то есть. У дома моего терлись, потом свалили куда-то, — вполголоса говорил сослуживец.
А Максим, прижимая плечом трубку к уху, уже искал в темноте обувь, шарил наугад под кроватью, на которой спал.
— Я тебя понял. Спасибо, увидимся. Я попробую до Романа Назарова добраться, — ответил Максим, но Михаил перебил его:
— А я бы на твоем месте сейчас к Олегу двинул, там тебя с собаками не найти. В Рыбинск, вернее, на водохранилище езжай. Утром выдвигайся, ночью они тебя искать не будут. Я у него был прошлым летом — так обалдел, веришь? — загадочно сказал Михаил.
— Понял, — повторил Максим, — до скорого.
— Да уж, а то не по-людски все как-то получилось, — вздохнул Михаил, — так и не посидели толком. Ты там не особо нарывайся… Ладно, кого я учить собрался… Будь. — В трубке раздались короткие гудки.
Максим поднялся с кровати, аккуратно сложил постельные принадлежности, выключил обогреватель. Проверил, все ли в порядке в кухне. Так, можно уходить, нечего ждать утра. Слишком близко подошли преследователи, уже чуют запах добычи. Надо еще немного погонять их, пусть побегают, побесятся. Это нам только на руку. Быстро же они нашли его, по телефонным звонкам вычислили, не иначе.
Да и представление в аптеке незамеченным, похоже, не осталось. А раз преследователи знают, где он находится, то можно уже не прятаться, долгожданная встреча состоится не сегодня завтра. Максим посмотрел на дисплей телефона, включил его и набрал ряд знакомых цифр. Слушал длинные гудки, потом посмотрел на часы — половина первого ночи. Не лучшее время суток он выбрал, чтобы позвонить жене, но другого случая может и не быть.— Да? — хрипловатым, тревожным голосом ответила Ленка. — Да, говорите!
— Привет, Лен, это я. Как у вас дела? Васька как? — только и успел проговорить Максим.
— Макс?! Ты где? Что с тобой? — почти выкрикнула она, и голос ее сразу задрожал.
— У меня все в порядке. Говори, как вы, времени очень мало, — спокойным, ровным голосом произнес Максим.
Ленка всхлипнула, но быстро справилась с собой, ответила:
— У нас тоже все нормально. Васька учится, про тебя каждый день спрашивает. Нет, пока никто не приезжал, не звонил. Макс, ты… ты правда сбежал? Я в новостях видела… — И замолчала, захлюпала носом.
— Меня признали виновным в преступлении, которого я не совершал. Это не правосудие, а произвол. Я всего лишь не пошел на бойню добровольно, вот и все. Если что… — Максим замолк на мгновение, потом договорил: — Ваське так и скажи — ее отец не преступник и не безмозглый баран. Поняла меня?
— Да, — уже спокойнее ответила ему жена, — поняла. Я знаю, я скажу. Когда ты приедешь?
— Не скоро, — честно ответил Максим, и оба замолчали. — Ничего не бойся, никого не слушай. Тебя не тронут, даже если и найдут. Ни тебя, ни Ваську. Им нужен только я, а меня еще догнать надо. И неизвестно, кто успеет первым. Слышишь меня? — требовательно спросил Максим жену. Он старался убедить Ленку в том, во что слабо верил сам. И найдут, и придут, и спросят, но что она им ответит? Правильно, сказать ей нечего, так что время еще есть, хоть и осталось его очень немного.
— Да, — гнусавым от слез голосом ответила Ленка, — слышу. Ты помни о нас, ладно? Мы тебя ждать будем…
— Я помню. Все, пока. Ваську поцелуй.
Максим нажал на «отбой», выключил телефон. Целы, слава богу. Надо поторапливаться, если он хочет еще хоть раз в жизни увидеть жену и дочь. А симку можно выкидывать, она больше не понадобится. Да и денег на ней не осталось — роуминг съел остатки, и баланс ушел в минус. «Новую купим, это не проблема». Максим подхватил собранный рюкзак, кинул в него пару банок тушенки и остатки хлеба. Не густо, но харчевен вдоль дороги полно, с голоду не умрешь. Теперь надо прикинуть, как удобнее добраться до Рыбинска, до поселка на его берегу, где обитал после своего скандального расставания с Вооруженными силами младший лейтенант Олег Круглов. Гигантское водохранилище располагалось на территории сразу трех областей — Вологодской, Тверской и Ярославской. Максим находился сейчас на одной стороне рукотворного моря, а попасть, и как можно скорее, надо на другую. И для этого придется сделать немаленький крюк — радость, как известно, для бешеной собаки. Максим осмотрелся еще раз — вроде все в порядке. Оделся, вышел из дома, закрыл дверь, подергал за ручку на всякий случай. Убрал ключ в условленное место, перебросил рюкзак через забор, перемахнул следом сам, чтобы не открывать запертую изнутри калитку. У Михаила есть запасной ключ — приедет, наведет здесь свои порядки. Спасибо этому дому. Максим обернулся в темноте, закинул за плечи рюкзак и зашагал к лесу. «Уходим огородами», — почему-то навязчиво крутилась у него в голове невесть когда и где слышанная фраза. Да неважно — можно и огородами, главное — как можно быстрее и дальше увести за собой погоню. И тут же пришло знакомое острое чувство — кураж и азарт, а не обреченность загнанной в угол жертвы. Словно это он, вынужденный бежать, был охотником, а те, кто шли по его следам, — добычей.
Максим добежал до трассы, спустился по насыпи вниз, двинулся по обочине прочь от города. Под подошвами хрустел лед, холодный воздух, смешанный с выхлопами двигателей, врывался в легкие. Максим откашлялся, замедлил шаг. Он остановился минут через сорок, поднял руку и отвернулся от ослепившего его дальнего света фар. Несколько автомобилей промчались мимо, зато остановился «бычок» с номерами Тверского региона. Максим подбежал к машине. Водила, дядька лет пятидесяти, внешне похожий на мартовского кота — такой же взъерошенный, словно после только что закончившейся драки, открыл дверь кабины.
— Куда тебе? — громко спросил он, и Максим прокричал в ответ:
— До конечной подбросишь? Пятьсот рублей.
— Я в Весьегонск еду, — неуверенно сообщил мужик и не успел договорить, как Максим уже оказался в кабине.
— Отлично, я как раз туда и собирался, — заявил он и улыбнулся.
— Сегодня вечером там будем. Дверь еще раз закрой, там заедает.
Водила включил поворотник и съехал с обочины на дорогу. Из приемника еле слышно звучала музыка, Максим прислонился к стене, пристроив рюкзак в качестве подушки. «Весьегонск, значит, Весьегонск, какая разница? И там люди живут», — вспомнил он слова Ленки, перед тем как заснуть.