Ловушка перфекционизма. Как перестать тонуть в недовольстве собой, принять и полюбить себя

Самой показательной частью перекрестного допроса, именуемого собеседованием, всегда является ответ на этот убийственный вопрос: «Каков ваш самый большой недостаток?» Наша реакция на него призвана выявить то, что мы считаем социально приемлемыми слабостями – слабостями, которые доказывали бы, что мы подходим для этой работы. Мы должны говорить о недостатках, наличие которых выставляло бы нас в выгодном свете. «Мой самый большой недостаток? – отвечаем мы, пытаясь создать впечатление, что исследуем глубины своего характера. – Я бы сказал, что это мой перфекционизм».

Да, этот ответ уже порядком избитый. Действительно, согласно опросам, рекрутеры обычно приводят фразу «Я немного склонен к перфекционизму» как наиболее часто используемое клише на собеседованиях при приеме на работу [4] . Но если отставить в сторону клишированность и спросить себя, почему мы даем именно такой ответ, будет совершенно уместно предположить, что сигнализировать о своей пригодности таким образом вполне разумно. В конце концов, в условиях гиперконкурентной экономики, в которой победитель получает все, «средний» – однозначно ругательное слово. Признание того, что вы готовы делать лишь ровно столько, сколько нужно, означает признание того, что вам не хватает амбиций и личной решимости стать лучше. Кроме того, мы все считаем, что работодатели не согласны на что-то меньшее, чем совершенство.

4

Gino, F. (2015). The Right Way to Brag About Yourself. Harvard Business Review. Available online: https://hbr.org/2015/05/the-right-way-to-brag-about-yourself.

Мы также полагаем, что и обществу не нужно что-то меньшее, чем совершенство. В отличие от времен Готорна и По, перфекционизм в современном мире – зло неизбежное, достойная слабость, наш любимый недостаток. Живя внутри этой культуры, мы настолько погружаемся в ее абсурдность, что едва ли вообще воспринимаем это как абсурдность. Но присмотритесь повнимательнее. Эйлмер у Готорна и художник у По – это леденящие душу предупреждения об истинной цене жизни, потраченной на покорение головокружительных высот совершенства. Из этой книги вы узнаете, чем перфекционизм является в действительности, помогает ли он нам на самом деле, почему он распространяется все больше. А главное – что со всем этим делать.

Итак, давайте начнем с того, что станем рациональными. Потому что, когда мы это сделаем, мы увидим, что превозносить перфекционизм – совершенно иррационально. По определению, совершенство – недостижимая цель. Вы не можете его измерить, оно часто субъективно, и ему суждено навсегда остаться недосягаемым для простых смертных вроде нас.

– Истинное совершенство, – пошутил как-то психолог одного исправительного учреждения Ашер Пахт, – существует только в некрологах и панегириках [5] .

5

Pacht, A. R. (1984). Reflections on perfection. American Psychologist, 39(4), 386.

Это отвлекающий маневр, бесплодная затея. И поскольку совершенство всегда находится за пределами возможного, а погоня за ним – безнадежный квест, цена для тех, кто все же пытается, действительно очень высока.

Так почему же нам кажется, что перфекционизм – единственный способ добиться успеха? И правы ли мы, считая так?

Чтобы начать отвечать на эти вопросы, я хочу вернуться к 17 января 2013 года. Контуженный Лэнс Армстронг сидит в кожаном кресле с откидной спинкой и смотрит на просторный старомодный читальный зал. Он сидит, скрестив ноги, его дыхание затруднено, руки нервно двигаются взад-вперед от коленей к лицу. Как будто он нутром чует, что это интервью станет одним из самых популярных в истории американского телерадиовещания.

Его интервьюер, Опра Уинфри, – мастер своего дела. Она не смотрит ему прямо в глаза, как большинство интервьюеров. Вместо этого она садится под небольшим углом, так что Армстронгу приходится намеренно поворачивать голову, чтобы посмотреть ей в лицо. После нескольких прямолинейных вопросов Уинфри идет ва-банк, чтобы получить признание, которое взорвет заголовки газет. Она делает секундную драматическую паузу, поднимает голову от своих заметок, пристально смотрит на Армстронга и хладнокровно предлагает ему признать, что его семь титулов на «Тур де Франс» были завоеваны с помощью стимуляторов.

– Да, – подтверждает Армстронг. Он был наркоманом со стажем.

Затем Уинфри приглашает Армстронга пояснить свой ответ. И вот тогда происходит нечто замечательное. Его поведение полностью меняется. Его торс выпрямляется, подбородок приподнимается. Он так долго ждал этого момента. Глядя Уинфри прямо в глаза, он твердо говорит ей, что «сделал это не для того, чтобы получить преимущество». Допинг, по его мнению, просто выравнивал игровое поле. «Культура была такой, какой она была, – с вызовом говорит он ей. – Это было время соперничества; мы все были взрослыми мужчинами, мы все сделали свой выбор».

Армстронг принимал допинг, потому что все остальные его принимали.

На наше поведение влияет то, как ведут себя другие. Нам нравится думать, что мы свободны, как птицы, что мы совершенно уникальные личности и, безусловно, сильно отличаемся от большинства окружающих нас людей. Но на самом деле мы ни в малейшей степени не уникальны. Точно так же как Армстронг описал это Уинфри, наш основной инстинкт заключается в том, чтобы вести себя как овцы. Самое последнее, чего мы хотим, – это чтобы нас сторонились, подвергали остракизму или отлучали от стада. Поэтому каждый день, сознательно или нет, мы тщательно оцениваем свое поведение, чтобы оставаться в пределах того, что является социально приемлемым или «нормальным».

Социальный ветер – это то, что скорее движет флюгером того, как мы склонны думать, чувствовать и вести себя, а не некая божественно данная индивидуальность. Когда мы работаем, воспитываем детей, учимся или размещаем посты в социальных сетях, особенно если нас переполняют страх или сомнения – а в наши дни они переполняют нас часто, – мы склонны следовать за стадом. И мы делаем это даже тогда, когда стадное поведение явно является нездоровым, как в случае с Армстронгом. Поэтому, когда все остальные кажутся идеальными, наше собственное ощущение, что перфекционизм – единственный способ добиться успеха, начинает казаться нам определенно рациональным.

Трудно избежать подобного влияния культуры. Недавние исследования показывают, что у всех нас есть определенная нетерпимость к несовершенству, будь то в нашей работе, школьных оценках, внешности, воспитании детей, спорте или образе жизни. Разница, по словам психоаналитика Карен Хорни, «чисто количественная» [6] . У некоторых из нас чуть больше нетерпимости, у некоторых чуть меньше; большинство находится посередине. И эта средняя часть спектра перфекционизма – средний показатель – с течением времени быстро растет. Позже мы посмотрим, насколько быстро. Но сейчас давайте поговорим о том, что скрывается за этой коллективной борьбой за совершенство и стоит ли нам вообще беспокоиться по данному поводу.

6

Хорни Карен. Невротическая личность нашего времени / Карен Хорни. – Санкт-Петербург: Издательский дом «Питер», 2019.

Я профессор университета и один из немногих людей во всем мире, кто изучает перфекционизм. На протяжении многих лет я работал над самыми разными проблемами, такими как выявление отличительных черт перфекционизма, изучение того, что коррелирует с перфекционизмом, и выяснение того, почему перфекционизм кажется определяющей характеристикой нашего времени. В процессе работы я выслушал многих врачей, учителей, менеджеров, родителей и молодых людей, обретающих свой путь в современном мире. На мой взгляд, перфекционизм – это в значительной степени новый zeitgeist [7] .

7

Zeitgeist (цайтгайст) – немецкое слово, означающее «дух времени». Дух времени – концепция, согласно которой в основе всякого исторического периода лежит прежде всего нечто идеальное (например, определенная органически связанная система идей или некая таинственная сущность, вроде духа или души). Позже цайтгайст станут описывать как некоторую мыслительную традицию или культурную парадигму (набор базовых понятий, примеров, ценностей). (Прим. пер.)