Лоза Шерена

– Я понимаю - вы плохо соображаете. Понимаю, что мои зелья действуют на вас странно, но вы ведь меня слышите, правда?

– Я вас слышу.

– И понимаете?

– Я вас понимаю.

– Я прошу не покидать моей комнаты. Только сегодня. Очень прошу.

– Там душно.

– Я попрошу замок проветрить... Могу даже, о боги, не верю в это, оставить окно открытым... надо только перенести в кабинет цветы, и дерса...

Рэми не слушал. Он смотрел на розовато-голубые тени, на укутанные снегом ели, вдыхал морозный воздух и вовсе не жаждал возвращаться в искусственную зелень покоев Тисмена.

– Откуда вы так много знаете о магии?

Рэми понял вопрос далеко не сразу. Он был занят - рассматривал крупный цветок розы, что вместо нежно-розового, как его соседки, окрасился вдруг кроваво-красным.

– Меня научил друг.

– Многому вас научили "друзья". Наблюдая за вами мне становится страшно: оказывается подводный мир столицы гораздо глубже, чем я думал. Вы, мой друг, владеете магией получше многих арханов. И все же многого еще не умеете. Однако для рожанина очень неплохо.

– Но недостаточно, чтобы стать телохранителем принца, - устало ответил Рэми, срывая ярко-красный цветок.

Шип розы уколол палец, на снег упала алая капля, и Тисмен взял ладонь Рэми в свою, тепло улыбнулся, одним движением другой руки залечивая ранку.

– Видишь ли...
– начал Тисмен.
– Я могу называть вас на "ты"?
– Рэми кивнул.
– Мы не выбираем своей судьбы. Принц не просто так прочит тебя в телохранители. Там в лесу... вот тут, - Тисмен коснулся лба Рэми, - проступили знаки...

– Знаки чего?

– Знаки твоей избранности. И здесь уже не идет речь ни о твоем желании, ни о нашем, а о воле богов.

– Мне говорили, что боги надо мной не властны.

– Иногда я в это верю, - задумчиво ответил Тисмен, смотря, как роза в руках Рэми вдруг становится бутоном. Пальцы рожанина разжались и цветок упал на тропинку, вонзился в снег, стебель его начал удлиняться, разветвляясь, наращивая листья, и стремительно превращаясь в украшенный ярко-красными цветами куст.
– Ты особый. И мне стало страшно, когда ты появился.

– Почему?

– Потому что человек-судьба появляется нечасто. А когда появляется...

– То кто-то умирает. И что-то заканчивается.

– Чаще всего - династия, - заметил Тисмен.

– Ты тоже считаешь, что я опасен?
– спросил Рэми, ломая новый цветок.

– Не играй со своей силой!
– предупредил Тисмен.
– Не сейчас, когда не до конца понимаешь, что делаешь... отдай мне цветок.
– Рэми отдал, и Тисмен отбросил его в снег.
– "Тоже" - это о Кадме, правда?
– Рэми вновь кивнул.
– Нет, не считаю. Сказать по правде, и Кадм вряд ли считает.

Рэми посмотрел на Тисмена и вздрогнул. Морозный воздух понемногу возвращал разум, и Рэми всеми силами пытался собраться с мыслями. Не сказать лишнего.

А молчать следовало о двух вещах. Первая - видение. О том, что Аланна - дочь повелителя, и понятно теперь зачем Эдлаю "зять под каблуком".

Вторая... Второй было странное поведение Жерла той ночью. Жерл знал, что Миранис - оборотень, знал принца в лицо. Знал, что Миранис... предложит Рэми стать телохранителем, и пытался намекнуть - Рэми должен отказаться.

Откуда знал? Почему пытался предупредить? Рэми чувствовал, что это надо узнать, да как можно скорее, но...

Позднее... сейчас болит голова. От мыслей, от зелья Тисмена и от внимательного взгляда мага.

– Ты ведь не читаешь мыслей?
– запоздало спохватился Рэми.

– А следовало бы?
– насторожился Тисмен.

Рэми не хотел отвечать на этот вопрос. Он вообще недолюбливал этого "добренького" телохранителя, доверяя открытому и ироничному Кадму, да и вечно злому Лерину, гораздо более. Те хоть понятны.

А этот? Сочувствует, но Рэми знал - так же легко, как сейчас лечит его царапины, Тисмен убьет по первому приказу Мира. Лицемер. Рэми ненавидел лицемеров.

– Вот вы где!

– Ваше высочество, я...
– сбиваясь, начал Рэми.

– Забудь про "ваше высочество", у нас есть дела поважнее, - рука Мираниса твердо легла на плечо, снег ударил вспышкой и, чтобы спасти глаза, пришлось зажмуриться....

Когда Рэми вновь смог видеть, они уже были в небольшом, уютном зале. Подбежавший молодой слуга робко улыбнулся, снимая с плеч Рэми плащ. Подхалимствует, как архану, и ошибается - Рэми не архан и никогда им не будет. А надо? Надо ли ему проклятая кровь высокорожденного, чтобы быть счастливым?

Проклятое зелье Тисмена постепенно переставало действовать. Тем не менее и сила притяжения к Миранису слегка притупилась, оттого Рэми теперь мог почти нормально соображать. И злиться.

Надо найти амулет, успокоить тоску по Миру, забрать из замка Аланну... и... пусть они играют в свои игры сами, без него. А их хваленые законы, татуировки и дозоры вполне можно, оказывается, обойти. У матери когда-то получилось и у Рэми получится.

– Впустите их, - приказал Мир.

Бесшумно распахнулись раскрашенные позолотой двери, в дверях показался Кадм, а за ним - Гаарс и Рид. Рэми слегка удивился, сделал шаг матери навстречу, но был остановлен шепотом Тисмена:

– Позднее...

Мать чуть заметно кивнула сыну и по приказу Кадма осталась стоять у дверей, почтительно поклонившись Миру.

Повинуясь Тисмену, Рэми повернулся лицом к принцу и только теперь смог его рассмотреть: в церемониальном, в тяжелом, украшенном драгоценными камнями наряде, с разрисованным синей краской лицом, подведенными черным глазами, он казался Рэми чужим. Безликим.

Чужая, безликая статуя покровительственно кивнула Рид, села на трон, указав Рэми на ступени у ног.

Рэми подчинился. Не сразу, после толчка Тисмена, когда брови Мира начали сходиться на переносице.

"Зря ты его опоил, - Рэми вздрогнул, услышав в голове голос Кадма.
– Нам теперь нужен "разумный" Рэми, а еще лучше - "Рэми тоскующий по принцу". Гаарс не хочет приказывать мальчику стать телохранителем, а принц не хочет давить. Если так и дальше пойдет - он отпустит мага."