Ложь

Я знаю, она направляется в дом к родителям, Хардингам, через мост к заливу Сэйнт-Дэвидс. Она всегда туда ездит. Может мне стоит позвонить ее матери. Предупредить их. За это миссис Хардинг возненавидит меня ещё больше, но не сильнее, чем когда Миранда расскажет им, что я сделал.

Наконец машина заводится. Я направляю ее по подъездной дорожке и на главную дорогу, извилистую магистраль, которая ведёт к М-8.

— Бл*дь! — Кричу я, ударяя кулаком по рулю, потому что ненависть к самому себе захлёстывает меня. — Твою мать.

Почему я выбрал сегодняшний вечер, чтобы рассказать все?

Почему я должен был ехать в Лондон?

Почему я должен был выбрать это?

Почему это должно было выбрать меня?

Я задаю себе миллион вопросов, ненавижу себя, что позволил всему пойти таким путём, отчаянно желая сделать все по-другому.

Я задаю вопросы, на которые у меня нет никакого ответа кроме как:

Потому что я люблю Наташу.

Все сводится к этой ужасной правде.

Я люблю ее.

Так сильно.

Слишком сильно.

Достаточно, чтобы заставить меня бросить все.

Потому что я больше не могу жить во лжи.

Но правда не просто ранит, она разрушает.

Огибая Браебурн-понд, дорога резко уходит влево, и под проливным дождём дворники работают настолько быстро, что я почти пропускаю поворот.

Но это невозможно.

Сломанный забор вдоль дороги.

Из-за насыпи поднимается пар.

С того места, где машина вылетела в кювет.

Машина вылетела в кювет.

Я резко ударяю по тормозам, машину заносит на пару футов, и останавливаюсь на обочине.

Не позволяю мыслям забраться мне в голову.

Мыслям, которые говорят мне, что это они.

Это могут быть они.

Но если это они, разум говорит мне, ты должен спасти их.

Я могу спасти их.

Не знаю, как мне удаётся справиться с паникой, но я делаю это.

Выбираюсь из машины, дождь льёт в лицо.

В воздухе пахнет горелым асфальтом.

Водоём неспокойный из-за бури.

Подойдя к краю дороги, я вижу слабый луч фар внизу, неуместный маяк в темноте.

И смотрю вниз.

Мир вокруг меня кружится.

Капот седана врезался в иву, тот же самый капот, на котором несколько минут назад я держал руки, умоляя ее не уезжать.

Машина под углом, опирается на сломанную переднюю часть.

Поднимается пар.

И, несмотря на это, у меня все ещё есть надежда.

Я должен надеяться.

Я кричу, издавая звуки, которые не в состоянии контролировать. Может, я кричу им, а может, кричу о помощи. Я спускаюсь вниз по склону к машине.

Молясь.

Прося.

Умоляя.

Что с ними все будет в порядке.

Что с ними все будет хорошо.

Лобовое стекло полностью разбито, зазубренное стекло окрашено в красный.

Я тупо смотрю на пустую машину.

Затем поворачиваю голову.

К пространству перед капотом.

И траве между машиной и водоемом.

Где в темноте лежат два тела.

Два тела - одно большое, одно маленькое.

Оба искалечены.

Оба неподвижны.

Наступает момент ясности, когда правда доходит до моего сознания.

Моя правда.

Настоящая правда.

И в этот момент я хочу схватить зазубренный осколок стекла, лежащий у моих ног.

И затолкать его себе в горло.

Закончить все до того, как что-то почувствую.

Но это был бы поступок труса.

Поэтому я, спотыкаясь, иду вперед.

Меня тошнит на собственную рубашку.

Сердце парализовано.

Я плачу.

Кричу.

Издаю животные звуки.

Еле волоча ноги, я прохожу мимо Миранды.

К Хэймишу.

Падаю на колени.

И убаюкиваю свою правду в своих же руках.

Я чувствую это.

И никогда не перестану чувствовать.

Дождь.

Смерть.

Конец всего.

Мой мир темнеет.

Таким он и остаётся.

Глава 1

БРИГС

Эдинбург

Наши дни

Хлопок.

Пробка вылетает из бутылки безалкогольного шампанского. Эта дрянь не «Дом Периньон», но ради брата и его программы по восстановлению от алкогольной зависимости, сгодится. Кроме того, не имеет значения, что мы пьём, важно лишь что мы отмечаем.

— Чертовы поздравления, брат, — говорю я Лаклану, хватая за мускулистое плечо и довольно сильно сжимая. Я сияю, чувствуя широченную улыбку на лице, но я счастливей, чем когда-либо. Может это настоящее шампанское, которое мы выпили с мамой до того, как пришли Лаклан и его девушка.

Подождите. Не девушка.

Теперь Кайла его невеста. И если вы спросите меня, давно пора.

Лаклан кивает, сконфуженно улыбаясь, что заставляет меня хотеть лишь ещё больше смутить его. В конце концов, такова работа старшего брата. Поскольку наша семья усыновила его, когда я окончил среднюю школу, я упустил те важные годы пыток детства, которые переживает большинство братьев и сестёр.

Мама подходит к нам и наливает безалкогольное шампанское в наши бокалы, затем в бокал Кайлы, послушно стоящей рядом с Лакланом. Как обычно, она, так или иначе, держится за Лаклана - рука на его пояснице - и ее щеки раскраснелись от эмоций. Я почти жалею, что она не плачет, так бы я позже смог подшучивать над ней. Она такая дерзкая, остроумная девушка, что было бы забавно подразнить ее.

— За Лаклана и будущую миссис МакГрегор, — говорит мама, поднимая бокал за счастливую пару. Прежде чем чокнуться бокалами, она смотрит на папу, который стоит в стороне, готовый сделать фотографию. Он стоит так уже последние несколько минут, — ну же, Дональд поторопись и иди сюда.

— Ещё одна, — говорит он, делая ещё одну фотографию нас с бокалами в воздухе, а затем спешит к нам. Она передаёт ему бокал, и мы все чокаемся друг с другом.

— Добро пожаловать в семью, Кайла, — искренне говорю я. Быстро смотрю на Лаклана и добавляю, — знаешь, я его постоянно пилил, чтоб он сделал тебе предложение. Не могу поверить, что он так долго решался, особенно с такой девушкой, как ты.

Морщина между бровями Лаклана становится глубже, челюсть напрягается. Думаю, я единственный живой человек, который может злить его и не бояться. Мой брат гигантский зверь, с бородой, мышцами и татуировками, а недавно он стал капитаном Эдинбург рагби. Вам не захочется связываться с ним, только если ваше имя не Бригс МакГрегор.