Ложа рыси

Маклеод устремил на него взгляд ярко-голубых глаз сквозь очки.

— Просто смотрите, паренек. И если что-то увидите, я хочу знать об этом.

Дверь сразу за лестницей вела в помещение, когда-то бывшее официальной приемной, тянущейся во всю длину этой стороны здания. Нырнув вместе с Маклеодом под обожженную перемычку двери, Перегрин увидел разбитые вдребезги стекла и сломанные рамы картин.

— Похоже на галерею, — тихо заметил он.

— Ага. — Маклеод остановился перед портретом седого человека с длинными, подкрученными вверх усами с регалиями масонского Мастера. — У этой Ложи была долгая и безупречная история. Ее члены предназначали эту комнату для демонстрации памятных экспонатов…

Его голос умолк.

Подойдя к инспектору, Перегрин всмотрелся в портрет. Несмотря на пятна копоти и подпалины, художник видел, с каким тонким чувством он написан. Лицо Мастера было твердым и суровым; нарисованные голубые глаза смотрели на Перегрина с бесконечной печалью, словно сам Мастер горевал о том, что произошло здесь. Ощущение живого присутствия буквально ошеломляло, Перегрин не мог поверить, что это просто воображение.

«Мы пришли, чтобы помочь, — мысленно заверил он человека на портрете. — Мне бы только хотелось, чтобы вы рассказали нам о происшедшем».

Рядом с ним Маклеод вдруг конвульсивно вздрогнул и громко застонал. Перегрин испуганно обернулся. Инспектор пошатывался, голубые глаза за стеклами очков были пустыми и несфокусированными. Его губы шевелились. Несколько секунд не доносилось ни звука. Потом незнакомый голос прошептал:

— Злодей пробил защиту. Подлый слуга еще более подлого хозяина. Храм был осквернен… отмечен знаком древнего врага…

Раздался хриплый вздох. Перегрин изумленно уставился на Маклеода, потом понял, что происходит. Одним из особенных эзотерических талантов Маклеода был дар медиума — как сам Перегрин уже видел в Мелроузе, где дух Майкла Скотта говорил, воспользовавшись физическим телом Маклеода. Теперь инспектор, по-видимому, разрешил бывшему члену этой Ложи сделать то же самое.

Все могучее тело Маклеода снова содрогнулось, так что он зашатался, и Перегрин подхватил его под руку, неуверенный, что делать дальше.

— Очистите храм! — Голос стал громче и настойчивее. — Найдите и удалите знак осквернения!

Настойчивая мольба, казалось, требовала ответа. Сердце Перегрина неистово колотилось.

— Мы сделаем! — пообещал он. — Только, пожалуйста, скажите мне, где смотреть!

Но дальнейшие слова перешли в неслышное бормотание. Без всякого предупреждения голова Маклеода резко откинулась назад, словно ему нанесли удар в челюсть. Инспектор напрягся, потом испустил тихий стон, у него подогнулись колени.

Перегрин попытался помочь ему, стараясь поддержать оседающего на пол Маклеода. Когда они оба, шатаясь, упали на колени, перед глазами Перегрина все расплылось. Неожиданно перед его мысленным взором возник тяжелый стол с мраморной столешницей, похожий на алтарь. По бокам стол был отделан украшенными барельефами панелями.

Детали центральной панели бросились в глаза: заключенная в круг звезда из двух сцепленных треугольников, в которой он узнал Печать Соломона. По обеим сторонам круга возвышались колонны, увенчанные шарами, один из которых представлял карту мира, а другой — карту звездного неба. В тот момент когда он пытался мысленно разглядеть соседние панели, Маклеод что-то пробормотал и поднял голову.

Взгляд его голубых глаз резко сфокусировался. Пытаясь свободной рукой нащупать какую-нибудь опору, он глотнул воздуха и выпустил его с тихим «ф-фу-у».

— Боже, ненавижу, когда они делают это! — прохрипел инспектор теперь уже снова своим голосом.

Лицо его было бескровным, как и в Мелроузе после того, как дух Майкла Скотта освободил его.

Пытаясь поймать взгляд инспектора, Перегрин сказал:

— Вы можете встать? Я бы предложил сесть, но чертов пол буквально покрыт стеклом. Вы, часом, не порезали руку?

Покачав головой, Маклеод поднял свободную руку с пола, смахнул с нее стекло и пепел, потом, при поддержке Перегрина, с трудом встал на дрожащих ногах. Все еще цепляясь за руку Перегрина, чтобы сохранить равновесие, он сделал несколько глубоких вздохов, что с каждым разом давалось легче, пока дыхание не стало нормальным.

— Лучше? — спросил Перегрин.

— Ага. — Маклеод медленно выпрямился и, убедившись, что крепко стоит на ногах, выпустил руку Перегрина. — Более или менее. — Он снова тяжело вздохнул. — Мне не следовало делать это без подготовки. Но дело было срочное.

— Значит, упоминания о «храме» для вас имеют смысл? — спросил Перегрин.

— А что я говорил о храме? — ответил Маклеод. — Я не всегда помню, что выпаливаю во время таких упражнений.

Его небрежность ободрила Перегрина. Художник послушно повторил все сказанное, слово в слово, насколько он смог вспомнить. Снова вздохнув, Маклеод кивнул, оценивая то, что рассказал Перегрин.

— Ладно. Пока не могу сказать вам, что это означает, но он дал очень точные инструкции. В некотором смысле вся работа Ложи совершается в Храме Внутренних Миров, — но у каждой Ложи есть и свой физический храм, обычно на верхнем этаже здания. Туда-то нам и надо.

Он бросил взгляд на потрепанный портрет, по-прежнему прислоненный к стене. На основании треснувшей позолоченной рамы было написано «Джон-Джозеф Андерсон» и даты его срока пребывания в должности Мастера Ложи. Хмуро улыбнувшись, Маклеод серьезно, сдержанно отдал портрету честь.

— Спасибо за добрый совет, Досточтимый Мастер. Мы с мистером Ловэтом заберем это оттуда.

Несмотря на повреждения коврового настила и перил, сама лестница держалась довольно крепко. Верхний этаж был залит ослепительным светом ацетиленовых прожекторов: пожарные расчеты продолжали работать, заливая обнажившиеся доски настила и убирая тлеющие обломки. Ледяной ветер дул в зияющую черную дыру в крыше, в свете прожекторов иногда кружились снежинки.

— Сюда, — сказал Маклеод, указывая на то, что осталось от двери на другой стороне антресолей.

Большая комната, как и сами антресоли, освещалась светом факелов. Им пришлось низко пригнуться, чтобы миновать путаницу упавших балок. Местами пол был опасно непрочен, черные и белые плиты были навалены на деревянных перекрытиях, усеянных дырами с рваными краями там, где огонь прогрыз в нем путь в комнаты внизу.

Больше всего была повреждена восточная часть комнаты. Здесь, открытые небу, груды камня и разбитых стропил образовали настоящий лабиринт. Несколько кирок и лопат лежали возле оставшегося фонаря, показывая, где копали спасатели, стараясь добраться до тела Мастера Ложи. Две большие плиты обожженного и закопченного мрамора выступали под углом из горы пепла и штукатурки, похожие на перевернутую раскрытую книгу.

— Вероятно, это нам и надо, — сказал Маклеод, указывая на обломки. — Давайте-ка посмотрим поближе.

Взяв фонарь, двое мужчин осторожно пробрались к своей цели. Вблизи наклонные плиты оказались двумя частями мраморной столешницы, расколотой посередине. На обуглившихся остатках опорных деревянных панелей были видны рельефы с вариантами того, что Перегрин счел масонской символикой включая печать Соломона.

— Я мельком видел похожий стол, пока вы занимались вашим мистером Андерсеном, — пробормотал он, дотрагиваясь до сцепленных треугольников. — В частности, эту эмблему. По-моему, «знак осквернения», о котором он говорил, должен быть похоронен где-то под всем этим.