Ложка дегтя

Новичок же напряжённо глядел, как громила вырвал у одного из выходящих накопник, несколько раз ударил его в зубы и отшвырнул вместе с накопником в сторону.

– Зачем это? – прошептал еле слышно Фил, как будто главный смотрила мог его оттуда услышать.

– Утаить себе хотел немного, - рассеянно шепнул Герт, пристально глядя на суетящихся смотрил и думая о чём-то своём. – Разве не понятно?

– Взял бы в себя эти свойства. Зачем в накопник-то прятать? Вот дурак!

– Иди у него и спроси! – шёпотом рассердился новичок. – По-моему, он не глупее тебя!

Фил замолчал. Его изголодавшийся по уму мозг одолевали одна мысль за другой. Одна из мыслей была настолько поражающей, что он даже зажмурился от такой догадки. Раньше при катастрофической нехватке ума он не задумывался об этом.

– Герт, только не ругайся! Это ведь наши свойства они прячут?

Новичок снисходительно поглядел на Фила:

– Надо же, какой догадливый! Ну, а чьи же ещё!

– Которые на проповеди отнимают?

Герт мог и не отвечать. И так всё было ясно. Пока жуликоватый отец Гведоний читает очередную проповедь, смотрилы шныряют по толпе с накопниками и высасывают полезные свойства. И вот сейчас они добытое несут и вываливают на второсклад.

– Догадался, зачем они это делают? – опередил вопрос романтика новичок. – Чтобы нищесвой не стал умнее или добрее. Чтобы у него хорошие свойства были в пределах нормы. А на второсклад они тащат изъятые излишки. Всё просто!

– Так вот зачем их патрули ходят с унимерами! – чуть не крикнул Фил.

Смотрилы измеряют свойства попавшихся на глаза нищесвоев, чтобы не дай Лепест те не стали смелее, мужественнее или смекалистее чем положено по норме. А если кто вдруг и поумнел немного за ночь, то тут же в ход пускается накопник, высасывающий этот излишние ум и мужество. Фил, конечно, замечал это и раньше, но не задумывался из-за недостатка ума.

– Теперь ты понял, почему нищесвои жадные, трусливые и подлые? – невесело усмехнулся Герт. – Их обирают и патрули, и отец Гведоний.

Он мог бы не объяснять. Настроение романтика было совсем не романтическим. Ему хотелось броситься в посёлок смотрил и начать бить отвратительных типов, открыто ворующих у убогих нищесвоев доброту, порядочность, гордость и заботливость. Но это только мечты – любой смотрила может играючи справиться с двумя десятками нищесвоев и при этом даже дыхание не сбить.

Выгрузившие добычу смотрилы разошлись по своим делам: кто в патруль отправился, кто домой. Улицы опустели, даже дети разбежались. Один лишь главарь продолжал вышагивать вдоль высокого дома, поглядывая в сторону Купола. Герт же продолжал заворожено смотреть на второсклад. А что толку на него глазеть, к нему ведь не подберёшься. Нищесвои вдвоём даже одного часового скрутить не смогут.

– Ну?
– шёпотом поторопил Фил Герта. – Долго мы будем ещё сидеть?

– Сейчас ещё кое-что увидишь, - пообещал оборванец. – Поинтереснее…

Фил только горько усмехнулся. Толку от просиживания в кабине нет ни малейшего, лишь душу себе растравливать. Романтик думал, что у решительного Герта созрел план, как выбраться за Купол, из-за чего они и сидят в этой кабине. Но, как оказалось, никакого плана нет.

Главарь смотрил вдруг остановился и поднял вверх руку. И тут произошло такое, отчего Фил подпрыгнул от неожиданности, и кабина эскуламора закачалась. А невозмутимый и решительный Герт вдруг отважно всхлипнул и сжал кулаки. Скупая мужественная слеза скатилась с квадратного подбородка.

Дальним концом посёлок упирался в стену Купола. Сейчас эта стена разверзлась, в ней образовался проём, из которого хлынул яркий свет. Сияние было настолько сильным, что разглядеть в проём кусочек Закуполья было невозможно.

– Всеблагой Лепест, я вижу царствие твоё! – забормотал Фил, судорожно треуголясь, хотя яркий свет не давал ему вообще что-либо увидеть. – Дай милость лицезреть тебя, но не дай ослепнуть от созерцания…

– Заткнись, фанатик! – неожиданно грубо шепнул новичок, смахнув скупую слезу с подбородка. – Смотри лучше…

Но ума у Фила было всё же недостаточно, чтобы заглушить набожность. Увидев внезапно возникшие две человеческие высокие фигуры в проёме Купола, он пуще прежнего затреуголился обеими руками и, забыв о часовом, возопил:

– Это вестники Лепеста! С чем явились вы к нам, слуги господни?! Не на тот ли свет отвести раба дрожащего?! Прости, господи, несмышлёного раба твоего!

Герт бросился на романтика, повалил его на дно кабины и навалился сверху:

– Молчи, сектант! Часовой услышит!

Фил начал трепыхаться, пытаясь сбросить новичка и лицезреть вестников Лепестовых, но тот держал крепко. На их счастье часовой не услышал возни в полусотне шагов от себя, поскольку сам был упоён чудесным зрелищем. Один из вестников ответно поднял вверх правую руку. Главарь смотрил помахал ему и что-то изобразил на пальцах поднятой руки. Второй вестник кивнул в ответ. Из проёма в Куполе показался светящийся цилиндр, начавший быстро расти в сторону второсклада. Он с чмоканьем уперся в стену высокого дома, которая из кабины была не видна.

– Ну, пошло дело, - шепнул Герт, отпуская Фила.

– Какое дело? – спросил романтик, осторожно поднимаясь и отряхиваясь.

Увидев вестников снова, он задрожал и хотел опять воззвать к ним, но новичок раздражённо лягнул его.

– Хватит орать! Не заберут они тебя с собой на тот свет. Хотя было бы неплохо.

Цилиндр сотрясся и засветился изнутри.

– Начали! – крикнул вестникам главарь.

Они одновременно кивнули в ответ. Цилиндр трясся довольно долго, потом хлюпко отцепился от стены и начал стремительно уменьшаться в сторону проёма. Когда он исчез, вслед за ним растворились в ярком свете и вестники. Фил хотел броситься в посёлок, добежать до проёма и умолить слуг Лепестовых взять его с собой, но Герт, уловив настроение романтика, выкрутил ему руку за спину и упёрся коленом меж лопаток. Романтик в приступе религиозного фанатизма, не чувствуя боли, вывернулся из болезненного захвата и ответно схватил новичка за грудки, чтобы врезать безбожнику от всей души, а потом поспешить, пока вестники не ушли далеко за Купол.

Пока они боролись, проём в Куполе затянулся, и божественное сияние исчезло. Фил немедленно разрыдался. Герт схватил его за шиворот и выволок из кабины. Стараясь не создавать шум, он стащил упирающегося романтика с кучи словохлама.

– Чуть всё не испортил, сектант безмозглый! – ворчал он, пихая Фила впереди себя в сторону тайника. – Попробуй только завопи, сволочь, я из тебя дух в момент вышибу! Решительности мне на это хватит, уж поверь!

Когда они добрались до тайника Фила и уселись под нависшим листом железа, новичок перевёл дух. Теперь можно было говорить в полный голос, и он немедленно набросился на романтика: