Ложная девятка. Том четвертый

И когда статья Трахтенберга попала на стол генерального секретаря ЦК КПСС, а как только Романов возглавил партию, он взял за правило лично просматривать газеты, его заинтересовало, что же за барскую усадьбу хочет себе московское «Торпедо». Поэтому, когда он получил проект, пока что черновой, то первую часть, там где речь шла о 40-тысячных трибунах, мачтах освещения, поле с подогревом, отсутствии беговых дорожек и комфортном обзоре со всех точек трибун, точках питания и туалетах, — это всё было для него вторичным.

А вот планы по использованию подтрибунных помещений просто очаровали Романова, потому что ему как технократу и строителю очень понравилась сама идея превращения стадиона на Восточной улице в центр притяжения для культурной жизни целого района столицы. Тем более что это в принципе соответствовало тому архитектурному направлению, в котором развивался его родной Ленинград, да и вся страна тоже.

Советские кинотеатры, те самые типовые кинотеатры «Ракета», о которых с таким сарказмом говорили в бессмертной советской классике, а именно в «Иронии судьбы, или С легким паром», они и предполагались таким вот местом притяжения и центром силы типового советского микрорайона.

Поэтому, прочитав и восхитившись красотой замысла, Романов не дал команду остановить или заморозить работы, как на то рассчитывал товарищ Трахтенберг. Напротив, отдельной резолюцией он дал команду углубить и расширить. Выделить архитектурному институту, в чьих стенах шла работа над финальным проектом, дополнительные средства. И в результате сроки сдачи, предполагаемые сроки сдачи стадиона, что было не характерно для нашей страны, сдвинулись не вправо, как оно часто бывает, а влево.

В тот же день, когда Григорий Васильевич Романов читал статью в «Московском комсомольце» о барских замашках руководителей завода ЗИЛ и спортивного общества «Торпедо», у него была назначена важнейшая встреча. Пока он в своем кабинете пролистывал страницы газеты, в его приемной собирались не просто чиновники и партийцы, а светила советской науки, руководители двух важных отраслей промышленности — энергетической и ядерной.

На повестке дня стоял вопрос, касающийся одного из самых распространённых типов реакторов в Советском Союзе — РБМК-1000, которые использовались на атомных электростанциях по всей стране. И Романов, как человек, который привык решать вопросы кардинально, собирался дать задание провести комплексное обследование всех таких реакторов на АЭС Союза. И не просто так, без предварительных размышлений, как говорится, по велению сердца. Всему виной была авария на Ленинградской АЭС, произошедшая 30 ноября 1975 года, когда Григорий Васильевич ещё был первым секретарем Ленинградского обкома партии.

Он хорошо помнил последствия той аварии. И, что важнее, выводы правительственной комиссии, которая в своём заключении отметила необходимость серьёзных изменений в конструкции реакторов РБМК-1000 и в регламенте работы персонала.

Однако вместо того чтобы эти выводы начали работать, они, по странному стечению обстоятельств, легли под сукно. Всё это забылось, но ни в коем случае не исчезло. И вот теперь, в марте 1985 года, после возвращения Романова в политическую элиту и становления на посту генерального секретаря ЦК КПСС, вопрос о безопасности атомных станций снова встал на повестке дня.

По итогам совещания, которое он провёл с ведущими специалистами, было принято решение о проведении всестороннего аудита реакторов РБМК-1000 по всей стране. Как только на стол Романова легли отчёты комиссий, которые работали по всем атомным электростанциям Союза, волосы на голове нового генерального секретаря встали дыбом.

Выводы оказались ужасающими. Несколько атомных станций оказались буквально на грани катастрофы, и одной из них была Чернобыльская АЭС, расположенная в одном из самых густонаселенных районов Советского Союза. 100 километров от Киева и 900 по прямой до Кремля. Это не расстояние, это ничто. В случае аварии, когда ветер будет приносить радиоактивные осадки, миллионы людей окажутся под угрозой.

И у Романова не было сомнений: мы должны действовать сейчас, иначе последствия могут стать катастрофическими.

26 апреля 1985 года на Чернобыльской атомной электростанции начали масштабные реконструкционные работы. В ходе этих работ были устранены все критические недостатки реакторов РБМК-1000, а также сопутствующего оборудования. Эти меры, которые казались своевременными и совершенно необходимыми, в конечном итоге предотвратили крупнейшую атомную катастрофу в Советском Союзе. Футбольная бабочка была раздавлена настолько удачно, что сам момент, когда небезопасный доклад наконец-то оказался на столе у Романова, оказался решающим для всего будущего Союза.

Романов, как технократ и строитель, понимал: если бы отчёт так и лежал под сукном, всё могло бы закончиться ужасно. Но повезло, откровенно говоря, повезло. У страны появился шанс избежать атомной катастрофы, потому что на этот раз правильное решение было принято вовремя.

* * *

Нет, личная жизнь и статус главной футбольной звезды Советского Союза и лучшего игрока поколения — как-то несовместимы. Несовместимы от слова совсем, как будут говорить или не будут говорить в будущем. Только мы вернулись из Харькова, где разделали местный «Металлист», как пришла новость: «Здравствуйте, товарищ Сергеев. Вот вам вызов в национальную сборную Советского Союза. 27-го числа матч с австрийцами на „Динамо“».

А это значит, что вместо приятного отдыха с Катей, а я вообще-то по ней соскучился, и очень сильно, меня ждёт Новогорск. База сборных команд Советского Союза по игровым и не только игровым видам спорта, где в данный момент собирается лучшая в Европе футбольная дружина.

Малафеев с Ивановым как оседлали одних и тех же коней, так на них и едут. Как говорится, все те же на манеже, но с небольшими изменениями. Например, многострадальный Федя Черенков в этот раз не вызван в сборную Советского Союза, но вместо него с нами ещё один спартаковец, полузащитник Сергей Шавло.

А в целом из каких-то серьезных изменений только отсутствие Васи Жупикова. Основной защитник «Торпедо» и сборной Советского Союза выбыл и выбыл надолго. И скорее всего, он не сможет помочь нашей сборной до примерно августа.

Но защитников земля советская даёт достаточно, поэтому это не считалось большой проблемой. А вот упомянутое мной отсутствие Феди Черенкова — это вопрос из другой оперы.

Федя не в форме. Как говорит тот же самый Серёга Родионов. Бес, Константин Иванович Бесков, злобится из-за этого и хренами кроет Черенкова 24 на 7. Ну, значит, будем в этот раз без Феди.

Австрийцы, кстати, приехали к нам тоже в боевом составе. Так что заруба с ними обещается быть хорошей. Но мне эти зарубы, извините, до лампочки, мне Катя сейчас нужна. Да и с родителями я уже не виделся очень долго.

Тем более, что новости у нас в семье большие и важные. В очередной раз мама получила привлекательное предложение от директора 601-й школы в Москве. И в этот раз она колеблется. Так что, возможно, скоро семья Сергеевых воссоединится в Москве.

Это хорошо, потому что отец без мамы, откровенно говоря, скучает. Налево он, конечно, не смотрит, потому что он её любит. Но всё-таки лучше, когда родители вместе.