Ложное пророчество
Шрифт:
Время от времени он попадался под горячую руку, как и в этот раз.
– Ах ты обманщик! – вскричал один из проигравшихся разбойников схватив сразу три скорлупки и не обнаружив ни под одним из них шарика. После чего схватил наперсточника за горло и приподнял над полом. – Да за такое парень кишки выпускают в приличных обществах!
И принялся искать деньги, но в карманах фокусника ничего не обнаружил.
– Где наши деньги выродок?!
Его приятели мигом повынимали свои ножи, кастеты и кожаные мешочки с песком. Остальные посетители смотрели за этим с интересом как на бесплатное развлечение. Маг
– У тебя на плече змея! – вдруг закричал несчастный. – Угрюмка!
Разбойник вздрогнул и выпустил наперсточника сбрасывая с плеча невесть откуда появившуюся да еще на плече! змею, ядовитую разновидность гремучки. Магистр взглянул на нее магическим взглядом и увидел лишь сгусток энергии, а значит никакой змеи нет и в помине. Тем не менее остальные разбойники так же отшатнулись от того места куда упала змейка, а потом начали ее топтать и за этим делом не заметили как обманщик исчез, а потом без следа растворилась и змея.
Послышались грязные ругательства и проклятия, но с некоторой примесью страха… Нечистое дело, магия.
– Неплохо, неплохо, – улыбался Уайтхорс. – Но нужно еще много работать.
Маг направился вслед за мошенником, намереваясь предложить ему стать своим учеником, а значит учеником самого архимага Лессинга. Парня он нашел на другом конце города где тот дурил очередных простофиль решивших быстро заработать в беспроигрышной игре. Вот только оставался вопрос, для кого именно эта игра была беспроигрышной. Впрочем, ответ лежал на поверхности.
Уайтхорс присел в качестве очередного простофили желающего с одного серебреного сингла выиграть целый золотой.
Но стоило только наперсточнику взглянуть в глаза своего очередного клиента, как он отшатнулся, быстро взглянув в сторону выхода.
«О! да он еще умеет определять других обладателей Силы!» – удивился Уайтхорс, тем не менее положил серебряную монетку.
– Ну что же ты, давай сыграем.
– Й-я не буду с вами играть аде… мистер…
– А что так… боишься проиграть?
Наперсточник начал сворачивать все свои приспособления для игры.
– Но хотя бы поговорить мы можем?
– Хорошо, – уже более увереннее ответил парень, взяв в себя в руки, что тоже понравилось Уайтхорсу.
Они сели за дальний столик в самом темном углу, заказав по кружке вина.
– О чем вы хотели поговорить… мистер?
– О тебе… Кто ты?
– Это так важно?
– Да в принципе нет. Не хочешь говорить, не надо. Я тогда тоже представляться не буду… Но на кое-какие вопросы тебе все же придется ответить, – добавил маг с металлом в голосе.
– Какие именно?..
– Как ты узнал о своей Силе?
– Меня нашел один маг… он рассказал.
– Хорошо… он тебя научил этим фокусам?
– Да.
– Врешь. Говори.
– В Школе…
– Правда. Почему же ты тогда не учишься? Каникулы бы вроде давно прошли.
– Я изгнан…
– За что? – уже более заинтересованно спросил Уайтхорс.
Изгнанника легче переманить на свою, не совсем чистую сторону магии.
– Баловался запрещенными приемами?
– Нет… Я без потенциала… эти фокусы максимум на что я способен, – с болью в голосе
признался наперсточник.Уайтхорс еще раз оглядел ауру парня и выпустил выдох разочарования. Аура сильна, но только за счет того, что ее развили в Школе магии. Как он мог так ошибиться и решить что это лишь зародыш мага?! Но это действительно предел парня, теперь он видел это отчетливо.
«Видимо на безрыбье и рак показался рыбой…» – подумал Уайтхорс.
Теперь осталось только решить, что делать с самим парнем. Он видел его… свидетель проникновения в королевство сторонника архимага Лессинга! Но и смерть наперсточника бывшего ученика Школы может стать еще большей уликой проникновения! Маги могут, да и отслеживают деятельность своих даже бывших учеников, чтобы те не слишком шумели и не дискредитировали своими фокусами всех магов вообще.
– Живи… но советую тебе молчать и вообще, убраться как можно дальше из этих мест в самую большую глухомань, которую только можно представить и найти. Потому как если ты мне попадешься на глаза в следующий раз, просто увижу, я тебя убью. Ты меня понял? – тихо спросил Уайтхорс, в глазах которого мигнули желтые огоньки, ясно показывающие, что он не шутит и, сделает все в точности, как сказал.
– Д-да…
– Молодец.
Разочарованный магистр Уайтхорс исчез из города этой же ночью.
29
Позади в выжидательной позе встал один из «щенков», привлекая к себе внимание главаря. У него явно появилась какая-то информация, но статус и обычаи не позволяли первым открыть рот, нужно дождаться разрешения.
– Ну, в чем дело? – спросил Ярый, недовольно поведя плечом.
Он сидел у костра и просушивал стеганую куртку от сырости, что просочилась за утро и мешала согреться.
Ярый в последнее время находился в раздраженном состоянии, их занесло в какую-то глушь, где невозможно развернуться. Еды не хватало, даже воровство домашней скотины здесь было делом трудным. Местные жители стерегли свои стада со всем усердием и, после каждой такой мало-мальски удачной поживы приходилось уносить ноги от настоящей облавы с собаками, что на них устраивали всей деревней от мала до велика.
– Говори…
– Глазастый увидел на дороге движение.
– В такую рань?
Глазастый был их наблюдателем. Благодаря своему хорошему зрению получивший соответствующую должность в группе. Он сидел на высоком дереве и наблюдал за дорогой. В последний раз он докладывал о движении три дня назад, уж очень редко здесь ходили. Но и в прошлый раз поживиться оказалось нечем, обоз был большим в двадцать человек. А как уже знал Ярый по печальному опыту, здешние жители умели за себя постоять, и обоз пришлось пропустить, тем более что в его группе всего пятнадцать человек считая трех «щенков».
– Поднимать людей? – спросил Дикий, заместитель Ярого, слышавшего доклад.
– Поднимай, – кивнул главарь. – Все равно хватит дрыхнуть.
Дикий начал поднимать людей привычным ему способом, и просто не признавая других, пиная подельников под бока и приговаривая: «Вставайте облезлые собаки!»
– Веди…
«Щенок» засеменил в сторону дороги, указывая направление. Ярый оказался на открытой полянке с которой хорошо видно наблюдателя сидевшего на дереве росшего, на возвышенности.