LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
Шрифт:
Судя по отзывам, в «российской саньясе» трудно было найти более сплоченную и фанатично стремящуюся к эзотерическому знанию группу. В процессе поиска они использовали и голодание, и грибы, и любые наркотики, которые могли достать.
Все это происходило в 1979–1981 годах. К началу 90-х в живых из членов той сплоченной группы осталось то ли два, то ли три человека.
Мистики говорят, что ребята прикоснулись к запретной системе символов. Они сами называли эту систему «Диссой» (возможно, в этом названии присутствует корень слова «диссоциация»).
В середине 80-х годов автору довелось познакомиться с одним из членов «Кунты», ныне тоже покойным. Вот
«Понимаешь, когда идет отработка символов «Диссы», ты практически мгновенно перестаешь существовать. Они разъедают. Причем разъедают мгновенно. Гораздо легче войти туда, чем потом оттуда выйти. Я не могу вспомнить, кем я был до всего этого… Прошлое как обрывки забытых сновидений, не более того. Это почти как один момент в «Понедельнике» (имеется в виду роман братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». — А.Д.) — ты можешь абсолютно все, но тебя нет и ты не можешь ничего…
Это ощущение такое, как будто ты уже за гранью безумия — в вакууме, из которого не можешь вернуться…
Я не помню, кто первый предложил морфий как лекарство от всего этого. Потом откуда-то взялся героин. Героин после «Диссы» казался так, мелочью, фуфлом каким-то… Но большинство ребят погибло от передозы…»
Вряд ли эта цитата нуждается в комментариях. Только несколько членов группы погибло не от наркотиков. Ее основатель и первый лидер был убит — получил 20 ножевых ранений в драке (о его смерти автор впервые узнал из «Хроник российской саньясы»).
По всей видимости, эта смерть связана с феноменом синхронистичности. Считавший себя магом, лидер группы просто не смог выбраться из вполне заурядного конфликта с питерскими хулиганами. Он был развоплощен — находился внутри синхронистичности — и не смог в критический момент найти в себе самом ориентиров для правильной психологической реакции. В ответственный момент его поведением управлял оживший символ — архетип, пытавшийся присвоить себе «Я»-чувство.
Ребята из «Кунты» изначально балансировали на краю пропасти. Безоглядная и насильственная медитация на символах приводила, точно так же, как и галлюциногены, к оживлению связанных с ними «синдромов констеллированного опыта».
Такие комплексы за счет постоянного и напряженного сосредоточения внимания на них членов группы превращались в «сущности». Они воспринимались «символическими психонавтами» как автономные части личности. Для достижения магического знания участник «Кунты» отчуждал одну часть своего «Я» от другой. «Йога символов» становилась добровольной диссоциацией личности — «Диссой» (?). От полного распада собственного «Я» «психонавты» пытались лечиться водкой и героином…
Сегодня мы можем сказать, что большинство людей, фанатично преданных поискам внутренней эзотерической истины, имело очень мало вариантов будущего: или психиатрическая больница, или водка в полуразрушенном деревенском доме, или смерть от ножа и наркотиков.
Большинство, но, конечно, не все. Оставались и другие варианты исхода, которые можно с некоторой натяжкой назвать благополучными.
Первый из них мы называем мистической навязчивостью.
Что это такое?
Человек испытывает метафизическую потребность.
Опыт психоделии свидетельствует о том, что потребность эта отнюдь не менее значима, чем инстинктивные сексуальная и пищевая потребности человека.Потребность состоит из двух «векторов» — потребности самотрансценденции (эгодиастолы) и потребности в самоограничении (эгосистолы). Эгосистола является ее нормальной составляющей, ведь для того, чтобы себя как-то определить, необходимо ограничить словами представление о своем «Я».
Человеку, выражаясь другим языком, нужно не только расширить свое «Я»-чувство и включить в него звезды. Ему нужно выразить это словами. Он нуждается в формировании «Я»-концепции — сценария самого себя.
Опыт российской психоделии доказывает еще одну очень важную вещь.
Вдумайтесь, ощущение имманентного присутствия Бога в глубинах человеческой души в сущности и есть «Я»-чув-ство. В рамках наших рассуждений этот факт автоматически подразумевает наличие врожденной, свойственной национальному бессознательному онтологической уверенности.
Действительно, сохраняющаяся наперекор войнам и революциям наука и культура, да и вообще способность бывшего советского человека к самостоятельному мышлению после 70 лет «дионисического» давления идеологии на личность говорят о том, что процент «жизнестойких детей» в нашей стране издревле был выше указываемого американской статистикой.
Следовательно, и онтологическая неуверенность может являться некоей генетической склонностью личности, но может существовать и как результат «педагогических» усилий общества и культуры. Ни старая советская культура, ни новая демократическая не были озабочены тем, чтобы создать возможность реализации стремления личности к трансцендентному. В результате наши дети прочно перепутали духовную мудрость с развопяощением.
Понять разницу между ними сложно. Гораздо легче неподготовленному сознанию, испытывающему потребность в чуде, принять видимость за истину.
В результате сознание наших детей открыто для внушения. Его «открывают» отсутствие духовности в образовании и окружающая виртуальная культура, которая «программирует» психику.
Открытое сознание примет любую сформулированную словами концепцию, которая обещает познание чудесного. Эта концепция должна лишь сопровождаться визуальным подтверждением того, что в ней содержится таинственная духовная истина, н тогда она легко вызовет зависимость личности от себя.
В мире, который от слова вернулся назад к зрительным образам, такая концепция должна всего-навсего содержать в себе элементы… телевизионного шоу. И испытывающая метафизический голод личность сама себя ей запрограммирует. Примитивная теория станет на некоторое время яичным сценарием ее идентификации.
Метафизическая потребность — воспитанная культурой онтологическая неуверенность — примитивная теория, снимающая с личности ответственность за собственную жизнь (с помощью языческих представлений о карме, биополе, пришельцах и т. д.), — визуальное подтверждение средствами шоу, включающими в себя и общеизвестные фокусы, — вот и вся формула современного психологического наркотика.