LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

Благодаря Фрейду, секс и его символы вновь стали «богами» для цивилизации.

Его первый и ближайший ученик (а чуть позднее, и ближайший противник) Карл Густав Юнг уже, не вуалируя, совершенно четко назвал вещи своими именами. «Мы должны выпустить древних богов человеческой культуры из забытья коллективной памяти», — писал он.

Юнг обнаружил в общечеловеческом бессознательном живых богов древних культов, богов конкретных, с образами и именами. Врач Юнг считал показанным, в целях избавления человечества от страданий, возврат в культуру… языческих богов. Ричард Нолл в конце века написал книгу, в которой доказывал, что Юнг всю жизнь стремился создать отнюдь не новое направление в психологии — он создавал оккультную секту, считал исследователь.

Психоанализ открывал путь назад к духовному прошлому (и не скрывал этого!). И именно поэтому, как никакое другое направление в психологии, психоанализ изучил структуру «дионисического» начала человеческой души. Не случайно для описания проблем, связанных с галлюциногенами, во всем мире пользуются терминами Карла Юнга, и наша книга — отнюдь не исключение.

Один из учеников Фрейда, создатель малоизвестного в нашей стране направления психоаналитической терапии, получившего название «микропсихоанализ», итальянский врач Сильвано Фанти, подтвердил наш тезис совершенно неожиданным образом.

Фанти ни в чем, в отличие от Юнга и Адлера, не противоречил Фрейду. Его терапия отличалась от Фрейдовой только большей продолжительностью самого сеанса психоанализа (около 5 часов) и большей частотой встреч аналитика со своими пациентами. Это позволило доктору и его ученикам, как писал Фанти, «поднести к бессознательному пациента аналитический микроскоп». Интересно, что удлинить сеансы психоанализа автор методики решил в 1953 году — накануне психоделической революции.

Под микроскопом в глубине бессознательного Фанти обнаружил… пустоту. Поиск пациентом пустоты в глубине самого себя стал основой лечебной методики Фанти. Вот к каким выводам привело автора это открытие: «пустота есть источник жизни».

Это открытие дает не только гарантию, основу и авторитет микропсихоанализу. Оно показывает также, что ничто не имеет смысла, в том числе и человеческие знания, если не рассматривать их сквозь призму микропсихоаналитического мировоззрения…»

Пустота — несомненный источник жизни, только существовала она до начала жизни. Она была прежде мига творения. Жизнь возникает в пустоте. Для того чтобы жизнь возникла, пустота хаоса должна быть оплодотворена Логосом разума. Возврат к пустоте — это возврат к небытию, хаосу, к источникам страхов христианского мира.

Ибо сказано: «Не из всякого источника будете пить».

«Источник», к которому припадает Фанти, абсолютно закономерно приводит его к следующим выводам.

«Тщательно взвешивая слова, я считаю себя вправе утверждать, что нормального человека не существует. Изучая тот вклад в науку, который был сделан долгими сеансами, я могу пойти дальше этого утверждения и заявить, что на низлежащем постоянном уровне нормальный человек — это человек душевнобольной.

И, в свое время, он непременно даст волю и полную возможность развернуться своему безумству. Это та общая психическая данность, которая ежедневно подтверждается микропсихоанализом. Она действительна как для психоаналитика, так и для псевдоаналитика, как для Папы Римского, так и для антипапы, как для короля, так и для анархиста».

Именно благодаря откровениям психоанализа, расстояние между психиатрами, художниками и «учителями оккультизма» с каждым годом XX века становилось все меньше и меньше.

В 1917 году, за год до окончания войны, Андре Бретона приписывают психиатрическому центру 2-й французской армии и командируют в Париж на фельдшерские курсы. Здесь он интересуется работами знаменитого французского психиатра Пьера Жане, изучает сновидения, «бесконтрольные идеи» — вообще его интересуют «помутнения человеческого разума». Два художника сюрреалистической группы — Френкель и Буаффар — станут врачами-психиатрами. Макс Эрнст увлекается искусством сумасшедших, регулярно посещает психиатрическую больницу в Бонне. Именно он познакомил дадаистов с открытиями Фрейда; а о себе писал, что является «его страстным и пожизненным иллюстратором».

Раз в новом веке врач, а не священник отвечает за душу своего пациента, то и мировоззрение пациента, обратившегося к врачу за помощью, должно быть схоже со взглядами специалиста.

Так способно ли мировоззрение врача-психиатра принести желаемый результат?

Еще в конце XIX века гипноз — лечебный сон, который на время сеанса лишает человека воли, — из медицинской манипуляции превратился в моду, и моды этой не избежали представители культурной элиты. Гипнозом пытались заниматься Волошин и Блок. Легендарные врачи-гипнотизеры Бернгейм и Шарко вызывали едва ли не религиозные почитания в среде тех же сюрреалистов и близких к ним художественных групп.

Может быть, на первый взгляд это незаметно, но гипноз — идеальная психологическая модель преодоления культурой «страха ведьм». Гипнотический сон, по своей задаче, почти идентичен «смерти зомби». Без посредства всяких магических растений какая-то часть человеческого «Я» на время «умирает», для того чтобы на ее место заступила чужая воля или представления и образы, извлеченные этой волей из глубин испытываемой на прочность человеческой психики.

Споры вокруг гипноза и учение Фрейда и Юнга так или иначе стали основой всех тех приемов взаимодействия душ врача и больного, которые в XX веке получили название «психотерапия».

В частности, все результаты экспериментов с LSD были описаны в терминах и характерной лексике психоанализа.

Помимо психотерапии существовало и второе направление, которое занималось непосредственными поисками универсального лекарства для преодоления душевных страданий. Это направление в 50-е годы получило название «психофармакология».

Врачи-психофармакологи всю первую половину столетия были напрямую заняты… «алхимическим деланием». Можно даже не помещать это понятие в кавычки. Целью исследователей было выделение из растений активных химических веществ — алкалоидов, то есть той самой «квинтэссенции» растения, к которой стремились средневековые алхимики.

Сегодня принято «забывать», что мескалин, псилоцибин и, затем, LSD были исторически первыми результатами поиска наукой психоактивных лекарственных веществ.

В годы юности автора в нашей стране был очень популярен роман Аркадия и Георгия Вайнеров «Лекарство против страха». Не пересказывая сюжет, отметим только, что речь в романе идет о создании нового психоактивного лекарства под названием «метапроптизол». Это лекарство должно было произвести революцию в медицине. «Раскрывшись, как зонтик, над мозгом больного», оно должно спасти человека от-всех видов страха и неуверенности.