Лубянская преступная группировка

— Выходит, ты практически помогал разрабатывать преступление?

— Да, помогал разрабатывать преступление, о чём сожалею и о чём я позже заявил в прокуратуру. К счастью, оно не состоялось. Я не скрываю: по указанию своего руководства объяснял, как это всё провести. Позже я присутствовал ещё на одном совещании, когда к нам приехали сотрудники силового отдела — они, собственно, и должны были осуществлять похищение по нашей разработке. Похищение должно было произойти во время концерта Махмуда Эсамбаева, на который пригласили Джабраилова. Это стало известно при прослушивании его телефонных разговоров.

Сотрудники силового отдела спрашивают:

— Его охраняет милиция. Что с ней делать? Они же с автоматами. Руководство сказало:

— Валить ментов. Нечего было этого чеченца охранять.

— Приказ был устный или письменный?

— Устный, конечно. Кто же такие письменные приказы даёт?

— Похищать человека и валить при этом ментов, которые его охраняют?

— Да. Причём в деле похищения Умара была ещё одна хитрость. Хохольков сказал, что он сейчас подозревается в убийстве американца Пола Тейтума. А у того есть родственник, который хочет отомстить. Мы Умара украдём, получим деньги. А при розыске основную версию будем отрабатывать — месть американца.

Кстати, как я узнал впоследствии, Пола Тейтума тоже убили спецслужбы — мне Гусак об этом рассказывал по пьянке.

Но силовой отдел отказался похищать Джабраилова. Они потребовали деньги вперёд! Объяснили, что один раз уже похитили человека по заказу руководства, привезли к нам в спортзал, и он там три дня сидел, прикованный к батарее наручниками. На операцию эту они выезжали в командировку, и им обещали заплатить. Но «командировочные» никто так и не выписал. Приехал Камышников, забрал заложника и не заплатил. Поэтому они сказали — сначала деньги. И уехали.

— А когда ты первый раз услышал о заказе на Березовского?

— 27 декабря 1997 года мы проводили мероприятие по задержанию членов преступной группировки, состоявшей из сотрудников милиции. Двоих задержали, и необходимо было арестовать ещё двоих. Мы уже почти достали их, но тут… Около девяти утра я доложил ситуацию Гусаку. Вскоре мне перезвонил дежурный и попросил связаться с Камышниковым, который в это время был ответственным по управлению. Он приказал срочно всё сворачивать. Я пытался объяснить, что два преступника ещё на свободе, что если мы их до понедельника не задержим (была суббота), то они либо скроются, либо уничтожат вещественные доказательства. А Камышников всё равно: «Я вам приказываю всё закончить и вернуться в управление».

Мы вернулись в управление, Камышников пригласил всю группу в кат бинет. Меня, полковника Шебалина, майора Понькина и старшего лейтенанта Латышёнка. И сказал: «Вы, ребята, занимаетесь не своим делом».

Я попытался возразить:

— Как не своим? У меня сотрудники СОБРа Московского РУОПа фактически захватывают заложников, занимаются вымогательством! Самое моё дело.

У нас уже были неподтверждённые данные, что они и убивали, и взрывали. Мы собрали доказательства, а нас — тормозят. Но Камышников гнёт своё:

— Есть угрозыск, у них там много народу, пусть этим и занимаются. А нас всего восемьдесят человек в управлении, у нас другие задачи.

И Камышников коротко объяснил, какие это задачи. Он показал книгу Судоплатова, знаменитого начальника террористического отдела ещё при Сталине. Хлопнул по книге и сказал: «Вот этим мы должны заниматься. Вы команда, друг друга знаете, хорошо подобраны. Такие люди нам нужны. Поэтому не надо ругаться, жить как пауки в банке. Надо дружить, быть вместе и решать проблемы. Вы понимаете, что такое команда?»

Далее он стал развивать мысль, что мы — отборные мужики, и наша команда обязана решать проблемы правительства и высшего руководства ФСБ. Поэтому мы всем обеспечены — у нас своё наружное наблюдение, своя техника — всё собственное. Это сделано из-за повышенной секретности, никто ничего о нас не знает даже внутри ФСБ. Мы — сверхсекретные. И выполнять должны спецзадачи.

Понькин ему в ответ, что мы всё подготовили по Джабраилову, но силовой отдел отказался, и поэтому у нас мероприятие сорвалось. Камышников отмахнулся: «Продолжить мероприятие. Джабраилова украсть надо всё равно».

И тут он поставил новую задачу: «Ещё есть люди, которых невозможно достать. Они накопили большие деньги, и добраться законными способами до них нельзя. Они всегда откупятся и уйдут от уголовной ответственности. И эти люди наносят большой ущерб государству. Вот ты, Литвиненко, знаешь Березовского? Ты и должен его ликвидировать».

Сижу, молчу. Что скажешь? Березовский в то время был советником Ельцина, известным политиком. В принципе, его убийство — это террористический акт. По приказу ФСБ, при подобных высказываниях людей берут в разработку, пока не выяснится, есть под этими словами реальная почва или нет. Поэтому когда Камышников сказал, что мне надо убить Березовского, я промолчал. Он встал из-за стола, подошёл ко мне, слегка нагнулся и повторил:

— Ты знаешь Березовского — ты его и уберёшь. Я показал пальцем на потолок, мол, вдруг прослушивается, и постучал по виску — думайте, что говорите в помещении.

— И больше ты никак не отреагировал?

— А что я должен был делать? Скажи я, допустим: «Понял, Александр Петрович, я готов», — Камышников записал бы меня на плёнку, а кто-нибудь другой его бы грохнул… Взяли бы плёнку, отнесли в следствие и сказали: Камышников пошутил, а этот дурак взял и убил. Правильно?

Забегу немного вперёд: когда по этому факту разбиралась прокуратура и у меня с Камышниковым была очная ставка, следователь предложил нам задать друг другу вопросы. Я спросил: «Александр Петрович, вы давали команду убить Березовского?» Камышников: «Я отказываюсь отвечать на этот вопрос'. Сослался на 51-ю статью Конституции, где сказано, что человек имеет право молчать, если его слова могут быть использованы против него. Я задал другой вопрос: «А разговор о Березовском шёл во время этого совещания?» Камышников опять сослался на ту же статью Конституции.

После совещания мы вышли из кабинета. Все были потрясены. Поехали к Гусаку (в тот день он был дома). Пришли, всё рассказали. А Гусак и говорит: «А чему вы удивляетесь?» Оказывается, в ноябре этого года Хохольков тоже дал ему команду готовить ликвидацию Березовского.

«Мне приказано вас убить»

Перед тем как принять окончательное решение, я и мои подчинённые собрались у меня в кабинете и стали думать, что делать. У нас было три пути.