Лучшая из лучших

Однако существовала еще и третья разновидность претензий, с которой нередко сталкивались девушки-консультантки, хотя салон по определению не мог оказаться тут виновной стороной.

По правилам магазина купленный товар возврату не подлежал, исключение составляли только случаи обмена из-за несовпадения размеров. Сбегать под венец и потом сдать платье назад не выйдет, салон не занимается прокатом и арендой, каждая вещь слишком дорога в производстве и шьется индивидуально под заказчика.

Но бывает такое, что платье не пригодилось. Ссора несостоявшихся молодоженов, внезапно вскрывшийся факт измены перед самым походом в загс, миллион других вариантов – и в назначенный день белоснежный наряд остался сиротливо висеть на вешалке.

Кто виноват? Ясное дело, не магазин. Вам продали платье с гарантией, а не свадьбу. Салон свои обязательства выполнил. Однако с таким порядком соглашались не все, и периодически приходилось долго объяснять расстроенным клиентам, почему возврат не будет оформлен.

Вот и сейчас, заслышав недовольные интонации, Фомин мысленно уже приготовился дать отпор пришедшей качать права посетительнице, но, подойдя ближе, понял, что дело было не в возврате. – Я же вам говорю, платье новое, – объясняла клиентка младшему консультанту Лиле. – Я его только один раз надела примерить, а тут он вошел и увидел меня.

– Вот Максим Сергеевич, директор, – Лиля кивнула на приближавшегося Фомина. – Он поможет нам решить этот вопрос.

– Здравствуйте. Что у вас за проблема? – обратился Фомин к покупательнице.

– Добрый день. Мне нужно поменять платье.

Неплохое начало, вполне себе миролюбивое. Маленький лексический нюанс: не «я хочу», а «мне нужно». Когда человек начинает со слов «я хочу», он требует. А если говорит «мне нужно» – просит.

– А что не так с вашим? – Максим вгляделся в лицо клиентки, которое показалось ему знакомым.

– С платьем все хорошо, но его видел мой жених.

Понятно. Нет такого суеверия, которое не было бы порождено определенной потребностью. Женщина на нервах перед свадьбой – явление частое, голову теряют даже самые рассудительные. По наблюдениям Фомина, основной причиной волнения было то, какое значение этому событию придавали близкие невесты. Чаще всего повышенным вниманием к мелочам отличались клиенты из высших слоев общества, у которых бракосочетание отпрысков имело, прежде всего, коммерческий, а то и вовсе политический подтекст, а чувства самих «граждан брачующихся» занимали место где-то в конце списка. Отдельную категорию составляли клиенты, которые посредством свадьбы отчаянно старались что-то доказать окружающим. Классическое старорежимное «чтобы все было как у людей» превратилось в безумную гонку за непременными атрибутами жизни состоявшегося человека: семья, высокий профессиональный и социальный статус, квартира, «Картина, Корзина, Картонка И маленькая собачонка».

А если место модной собачонки бесцеремонно занял кот, так это вообще очень мило. Ведь кот, преисполненный чувства собственной значимости, с презрением взирает на любые попытки навязать какие-то дурацкие ценности и принципы живущему в его квартире двуногому.

Кот на хвосте вертел общественное мнение. И кот таки прав…

Но если хвоста нет и вертеть не на чем, извольте занять свое место на беговой дорожке – и трусцой в загс, не за счастьем, а за самоутверждением. Выполнять родительское предписание, как говорят психологи, чтобы по утрам отражение в зеркале не смотрело на тебя осуждающе. По меткому определению кого-то из авторов современной литературы, замужество – это не статус, а медаль за участие в соревнованиях, сродни почетной грамоте за победу в областной олимпиаде по физике или красному диплому с отличием. Толку от них чуть меньше, чем никакого, разве что душу греют, да и то недолго. Жаль, что нельзя положить их на мнение окружающих. То ли дело хвост…

– Я правильно понимаю? – уточнил Фомин. – Ваш будущий супруг увидел вас в свадебном платье?

– Да! Все говорят, что это плохая примета, как зеркало разбить.

– Хуже, – Фомин задумчиво помотал головой, стараясь придать лицу строгое выражение. – Как же вы так неаккуратно? К приметам надо серьезно относиться, они не на пустом месте возникли.

– Жених раньше времени с работы вернулся, – виновато пожала плечами покупательница. – Я вообще сначала хотела у подруги платье на хранение оставить. – У подруги тоже нельзя, разве что у матери.

Фомин перебирал в памяти известные ему свадебные приметы, добрая половина которых относилась к такой седой древности, что ни о каких достоверных источниках не могло быть и речи. Впрочем, многие традиции и приметы имели в своей основе вполне рациональный смысл, как, например, обычай тайно хранить свадебное платье.

Все дело в том, что шили его, как правило, самостоятельно, начиная еще с подросткового возраста, как только девочка обретала уверенность в работе с иголкой. На отделку и вышивку шли самые лучшие материалы: жемчуга, камни, нити. Работа была невероятно сложной и кропотливой, а хранили такой наряд особенно бережно, ведь висящее на виду платье запросто могли утащить. Вещь дорогая и красивая, желающие купить ее всегда найдутся.

В наши дни таких проблем уже нет, а заботы по хранению и транспортировке ценного наряда взяли на себя салоны, оказывая весь спектр сопутствующих услуг согласно прейскуранту. Но скрюченный палец древнего обычая до сих пор грозит потомкам, требуя соблюдения однажды установленного порядка. А те воспринимают его как часть игры, смысла которой до конца никто не понимает, да и не пытается понять.

Клиент жаждет налета мистицизма и флера волшебства, чтобы разбавить гнетущую прозу жизни с ее занудной рациональностью, а продавцы-консультанты салона готовы хоть в шаманский бубен бить, лишь бы выросла сумма в итоговом кассовом чеке. Обман по обоюдному согласию сторон, и все довольны.

– Хорошо, я знаю, как исправить ситуацию, – продолжил Фомин, стараясь сохранять серьезность. – Сейчас передам платье нашим специалистам, они его быстро осмотрят и, если нет повреждений и дефектов, вы сможете выбрать новую модель из той же ценовой категории.

– Спасибо вам! – расплылась в улыбке покупательница. – Я доплачу, если потребуется.

– Подождите пять минут, я сейчас вернусь, – ответил Максим и направился к подсобке, за которой был спрятан спуск на цокольный этаж, где располагалась мастерская.

Способ проверки предложила одна из швей цеха, и на практике он оказался настолько удачным, что впоследствии стал использоваться для мгновенной экспертизы. Суть его заключалась в следующем: на готовое платье тонким слоем наносили подобие клеевого состава. На качество ткани это не влияло, и после первой чистки состав растворялся без следа. А вместе с ним распадались и тончайшие флуоресцентные нити, вплетенные в материал в нескольких местах.

Получались своего рода защитные знаки, как на денежных купюрах. Человеческий глаз их не видит, но стоит поднести наряд к ультрафиолетовой лампе, как на нем сразу проявляются светящиеся узоры. А дальше просто: если их целостность не нарушена, значит, вещь не подвергалась никакой обработке и находится в том же состоянии, в котором покинула витрину салона. Если же узоры стерты частично или полностью – это верный признак того, что платье подвергалось воздействию. Неважно, прошло оно химчистку или было застирано в холодной воде, для салона разрушенный «защитный знак» – неоспоримый аргумент отказать не только в возврате, но и в обмене.

Фомин разложил платье на проверочном столе и щелкнул переключателем лампы, отчего все окрасилось ярко-фиолетовым цветом. Затейливые узоры скрытых нитей вспыхнули неоном, все элементы защиты были на своих местах, а вензеля целы, то есть дальше свадебного салона и квартиры владелицы платье не перемещали, стирать и чистить не пытались.

А раз так, почему бы не пойти навстречу клиентке? Тем более что лицо ее кажется знакомым, вот только где он ее видел, Фомин никак не мог вспомнить. Вернувшись в зал, Максим подошел к ожидающей посетительнице и с улыбкой сообщил: