Лучшая зарубежная научная фантастика
Шрифт:
В водовороте тэги по Лаосу даже не регистрируются. Они ярко сияли лишь недолгое время, когда сражающиеся студенты загружали в интернет мрачные и шокирующие изображения, снятые на мобильники. Но потом телефонную связь отрубили, страна рухнула в черную дыру и теперь это все, что осталось: маленькая сеть, функционирующая за пределами королевства.
Заголовок из «Джумбо блога» привлек мое внимание. Я открыл сайт, и наладонник заполнило изображение трехколесного такси из моего детства. Часто сюда захожу. Мне тут уютно.
«Друг Лаоса» запостил сообщение, что несколько человек, может, и целая семья, переплыли через Меконг и добрались до Таиланда. Он, правда, не был уверен, приняли
Это не было официальное заявление. Скорее, прообраз новости. «СомПаБой» не поверил, но «Кхамчан» возразил ему, что слух верный, он слышал его от человека, у которого сестра замужем за пограничником тайской армии в провинции Исаи. В общем, мы цепляемся за историю. Интересуемся. Предполагаем, откуда эти люди, надеемся, может, несмотря ни на что, это кто-то из наших — брат, сестра, кузен, отец…
Через час я выключаю наладонник. Читать больше глупо. Только воспоминания будить. Беспокоиться о прошлом — занятие нелепое. Республика Лаос исчезла. Желать иного — значит страдать.
Клерк за стойкой «Новотеля» уже ждет меня. Местный сотрудник с ключами ведет к лифту, возносящему нас на высоту, в смог. Створки разъезжаются в стороны, и открывается вид на маленький холл с тяжелой дверью красного дерева. Мой сопровождающий отступает обратно в кабинку и исчезает, оставив меня стоять в этом странном шлюзе. Наверное, меня сейчас осматривает охрана Кулаап.
Дверь открывается, появляется улыбающийся чернокожий человек сантиметров на сорок выше меня, с мускулами, извивающимися словно змеи, который машет мне и проводит в укрытие певицы. Здесь очень жарко, почти тропический зной, вокруг журчат фонтаны. Квартира полнится музыкой воды. Я расстегиваю пуговицу на воротнике из-за влажности. Я-то ожидал кондиционера, а теперь обливаюсь потом. Почти как дома. А потом она оказывается прямо передо мной, и я едва могу говорить. Кулаап прекрасна. Даже страшно стоять перед кем-то, кто жил только в фильмах в песнях, но никогда не существовал для тебя во плоти. Она не настолько потрясающа, как в кино, но в ней больше жизни, больше присутствия; пленка теряет ее. Я делаю вай, складывая руки вместе и касаясь лба.
Она смеется, видя это, берет за руку, трясет ее по-американски и говорит:
— Тебе повезло, что ты так нравишься Марти. Я не люблю интервью.
У меня почти отнялся голос:
— Да, у меня всего лишь несколько вопросов.
— Ой, не надо. Не стесняйся. — Снова смеется, не отпускает мою руку и тянет в гостиную. — Марти сказал, тебе надо помочь с рейтингами. Он мне тоже однажды помог.
Она внушает страх. Женщина моего народа, но явно приспособилась к этому месту лучше, чем я. Ей тут комфортно. Она ходит не так, улыбается не так. Американка, с каким-то оттенком нашей страны, но и все. Это очевидно и странно разочаровывает. В фильмах Кулаап так хорошо себя держит, а сейчас сидит на кровати, развалившись, протянув ноги перед собой. Ей абсолютно все равно. Мне даже стыдно за нее, я рад, что не установил камеру. Она забрасывает ноги на диван. Я шокирован. Певица замечает это и улыбается.
— Да ты хуже моих родителей. Словно только с самолета сошел.
— Извините.
Она пожимает плечами:
— Не беспокойся. Я тут полжизни провела, выросла фактически. Другая страна, другие нравы.
Я смущен. Стараюсь не засмеяться от напряжения и говорю:
— У меня тут несколько вопросов.
— Давай. — Кулаап выпрямляется и устраивается поудобнее, чтобы хорошо выглядеть на записи.
Я начинаю:
— Во время «мартовской чистки» вы были в Сингапуре.
Она кивает:
— Правильно. Мы заканчивали снимать
«Тигра и призрака».— Что вы подумали, когда это случилось? Не хотели вернуться? Вы удивились?
Кулаап хмурится:
— Отключи камеру.
Я вырубаю аппаратуру, а женщина смотрит на меня с жалостью:
— Так ты кликов не добудешь. Никому не важна какая-то старая революция. Даже моим фэнам. — Она неожиданно встает и зовет меня в зеленые джунгли своей квартиры. — Террелл?
Появляется большой черный человек. Улыбающийся и смертоносный. Нависает надо мной. Он очень страшный. В фильмах, на которых я рос, всегда был такой фаранг. Внушающий ужас чернокожий злодей, которого наши герои должны были победить. Позже, когда я прилетел в Америку, все оказалось иначе, выяснилось, ни фаранги, ни негры не любят то, как мы показывали их в фильмах. Прямо как я, когда смотрел их фильмы о Вьетнаме и видел, как отвратительно себя вели борцы за свободу Лаоса. Абсолютно не так, как в жизни, изображали их как животных. Но я все равно отшатываюсь, когда телохранитель смотрит на меня.
Кулаап говорит:
— Мы пойдем прогуляемся, Террелл. Убедись, что у нас тут поблизости есть парочка папарацци. Мы сегодня дадим шоу.
— Я не понимаю, — говорю я.
— Тебе рейтинг надо поднять?
— Да, но…
— Тебе не интервью нужно, а событие. — Она улыбается, потом осматривает меня и кивает охраннику. — А еще одежда получше. Террелл, приодень его.
Суматошные вспышки фотокамер встречают нас, когда мы выходим из башни. Папарацци повсюду. Кружат операторы, а Террелл и еще три человека проводят нас через толпу репортеров к лимузину, отпихивая в сторону камеры жестко и сильно, совершенно не заботясь о последствиях. Когда телохранитель выбирал для меня костюм от «Гуччи», то вел себя гораздо вежливее.
Кулаап смотрит на толпу и кричащих репортеров с положенным удивлением, но она не настолько изумлена, как я, а потом мы оказываемся в машине, отъезжаем от башни отеля, а вспышки следуют за нами.
Кулаап склоняется над встроенным в салон автомобиля компьютером, вводит пароль. Она очень красивая, в черном платье, облегающем бедра, с тонкими бретельками, ласкающими нежные обнаженные плечи. Я словно оказался в фильме. Она стучит по клавишам. Экран начинает светиться, показывает задние фары машины: вид с камер преследующих нас папарацци.
— Ты знаешь, что я ни с кем не встречалась уже три года?
— Да, знаю, читал биографию на веб-сайте.
Она улыбается:
— А теперь я вроде как нашла себе соотечественника.
— Но мы же не на свидании, — протестую я.
— Естественно, на свидании. Я иду на предположительно тайную встречу с милым и таинственным молодым человеком из Лаоса. И посмотри на этих папарацци, преследующих нас, они тоже интересуются, куда мы направляемся и что собираемся делать. — Она вбивает еще один код, и теперь мы можем видеть репортеров, изображение идет с камер, установленных на лимузине. — Фэны хотят видеть, какая у меня жизнь.
Я могу представить, как сейчас выглядит водоворот: там все еще царствует история Марти, но уже загорается дюжина посторонних сайтов, и в центре всего этого волнующий репортаж о Кулаап, притягивающий ее фанатов, которые сейчас жаждут знать непосредственно от нее, что же происходит. Она поднимает зеркало, осматривает себя, а потом улыбается на камеру смартфона:
— Привет всем. Похоже, мое прикрытие накрылось. Просто подумала, что вам будет интересно. Я сейчас отправляюсь на свидание с приятным молодым человеком. Расскажу вам, как все прошло. Обещаю. — Она переводит камеру на меня. Я глупо на нее смотрю, Кулаап смеется. — Скажи привет и до свиданья, Онг.