Лучшая зарубежная научная фантастика

Он покачал головой, поудобней устроился на байке.

— Защитник мира. Не человек. Может, тот, что в прошлом году взорвал королевский дворец в Слипстриме. Уж об этом-то ты слышала?

— Я слышала о монстре. Это был крылан? — Обычно до нее доходило быстрее, но Джесси, учитывая обстоятельства, готов был ее простить.

Она, как видно, не спешила к честно заработанному сокровищу, поэтому Джесси рассказал ей то, что слышал сам: как адмирал Чайсон Фаннинг уничтожил флот вторжения силой в сотни крейсеров, сам потеряв всего семь кораблей. Фалконцы захватили его и пытали, выведывая, как ему это удалось, но он бежал и вернулся в Слипстрим, где сверг Пайлота, наследного монарха Слипстрима.

— Никто не знает, как он остановил флот вторжения, — сказала Чирк. — Это было невозможно.

— Верно, — кивнул Джесси, — но я узнал.

Теперь она просто должна была услышать рассказ, но Джесси не хотелось рассказывать. Он никому не рассказывал, потому что никому не доверял: не настолько, чтобы открыть величайшую тайну мира. Чирк он доверял — у нее теперь есть собственное сокровище — но рассказывать все же не хотел, потому что пришлось бы признаться, что он плакал, забившись в темный уголок Амфитеатра Райнсока, когда в него вдруг начали сходиться люди.

Джесси не один месяц слышал разговоры о Райнсоке: братьев так радовала перспектива выступать там. Джесси был младшим, и не слишком хорошим акробатом — он каждый раз видел это в глазах отца, когда промахивался мимо подхвата и уплывал в невесомом воздухе, чтобы постыдно запутаться в страховочной сетке. Джесси уже и не надеялся угодить родным, и ему, оторванному от труппы и ее интересов, становилось все более одиноко. Когда появился кашель, он пытался скрыть его, но в маленьком передвижном доме невозможно было что-нибудь утаить.

Отец, узнав, был разочарован — только и всего. Разочарован, что младший сын вздумал заболеть, а может и умереть. И Джесси изгнали из труппы — и, хотя вслух об этом никто не говорил, из труппы значило — из семьи.

Вот он и плакал в амфитеатре, где ему не суждено выступать, когда туда стали собираться одетые в черное мужчины и женщины. Открыв рот, чтобы озвучить отказ, Джесси неожиданно для себя выплеснул все, что было, как бы это ни было унизительно для него.

— Эти люди, они были ужасные, Чирк. Как съезд убийц, каждый из таких, с которыми не захочешь встретиться темной ночью. А потом самый страшный вылетел на середину и заговорил.

Мир под угрозой — вот что он сказал. Только он, и его братья и сестры, могли бы спасти его, затем и назначена эта встреча Внутренней Стражи Вирги. Джесси всегда учили, что эта стража — миф. И он всю жизнь слышал рассказы о них, о том, как они охраняют стены мира от ужасающих чудовищ и чужаков, пытающихся прокрасться извне.

— Но они были на самом деле, — рассказывал он Чирк. — И их главный напомнил, что нечто и сейчас стремится пробраться внутрь, и единственное, что сдерживает его — это Кандес. Солнце солнц излучает… он сказал «поле», которое не впускает чудовищ. Но то же поле не позволяет нам создать мощное технологическое оружие для борьбы с монстрами, если они попадут внутрь. Такое, как радар. И, имей в виду:

— Это радар позволил адмиралу Чайсону Фаннингу прорвать кольца вокруг флота формации Фалкон. Потому что Фаннинг нашел ключ к Кандесу и проник в него, чтобы на один день отключить поле.

Чирк скрестила руки на груди и недоверчиво улыбнулась.

— Верится с трудом, — сказала она.

Джесси пожал плечами.

— Верь не верь, — сказал он, — а это правда. Он отдал ключ глубинному крылану, который помог ему свергнуть Пайлота, и тот улетел… внутренняя стража не знала, куда. А я знаю.

— А! — усмехнулась она. — Вот мы и добрались до газетной статьи.

— Туда, где его никто бы не потревожил, — горячо закончил Джесси.

— И как ты собираешься… Что, сразишься с ним за ключ? — хмыкнула она. — Сдается мне, ты не в той форме, чтобы убивать драконов, Джесси. Идем со мной. По крайней мере, постараемся разбогатеть, прежде чем… — она отвела взгляд. — Ты сможешь заплатить лучшим врачам, знаешь, они…

Он покачал головой и крутанул педаль стартера.

— Этот крылан не знает о том, что я подслушал в амфитеатре. Что стены мира уже не защищают его. Что щита Кандеса не достаточно. Нам нужен ключ, чтобы отключить поле и разработать средства, способные остановить то, что рвется извне. Этот крылан прячется здесь, но он не знает, Чирк.

Байк взревел, заводясь.

— Я не могу убить дракона, Чирк! — прокричал Джесси. — Но я хотя бы передам ему известие.

Он открыл дроссель и умчался, не дав ей ответить.

Они одевались героями. Отец был в коже и золоте, ребята в огненно-красном. Мама становилась самым сказочным созданием, какое случалось видеть Джесси, он каждый раз заново влюблялся в нее. Она надевала наряд из прозрачной голубой кисеи, с перьями в четыре фута длиной, и при подходящей гравитации могла по-настоящему летать. Ее захватывали в плен дети — алые дьяволята — а отец спасал. Они выступали по всем княжествам, на фоне огромных стен вращающихся колес городов, зеленых шаров-парков и мельтешащей в воздухе толпы. В сотнях миль от них пейзаж изгибался, обходя пылающий Кандес. Чтобы затмить такое зрелище, нужно было ослеплять. И они ослепляли.

Но, сколько Джесси себя помнил, бывали часы тишины. Вечера, когда дети знали, что шуметь нельзя. Они сидели над книжками с картинками, или играли возле дома, или просто уходили на время. Молчание расходилось от мамы с папой, и понять это было невозможно. Джесси не замечал, как оно нарастало, но пришло время, когда музыка в их жизни звучала только во время выступления. Даже репетиции стали напряженными. А потом, однажды, мамы не стало.

Они перебирались из цирка в цирк, из княжеств в отдаленные владения, где от солнца до солнца были сотни миль, а ледяная тьма между ним называлась «зимой».

Джесси запомнил ночь, освещенную далекими молниями шаровидного грозового облака. Они остановились в поселке-колесе. Он даже название его забыл — просто вращающийся деревянный обруч в сорок футов шириной и в милю в поперечнике, спицы из натянутых канатов и дома для сотни-другой фермерских семей. Мамы не было уже четыре дня. Джесси вышел из гостиницы, где они остановились, и увидел, как папа, щурясь против потока встречного ветра, держась за растяжку сильной рукой, бормочет:

— Куда же она ушла?

Больше он ни слова не сказал по этому поводу, да и тогда обращался не к сыновьям.

После этого они не бывали героями. С того дня они одевались солдатами, и номер их представлял сражение.

Большой жук был полым. Это понятно само собой, такой большой предмет не мог бы двигаться собственной силой, не будь он полым. Удивило Джесси другое: как мало было у него внутри. Продырявленная спина жука пропускала солнечный свет, и в его лучах он увидел огромное округлое пространство, больше всех стадионов, на каких ему приходилось жонглировать. Бока и дно овального зала выстилал ковер деревьев, а еще пять или шесть деревьев висели в невесомости в центре, сплетясь корнями и разбросав в стороны стволы и ветви. Между ними шныряли стайки блестящих как зеркало рыбок с длинными плавниками, и на них охотились безногие алые и желтые птицы. На глазах у Джесси стайка рыб сумела пробиться в тридцатифутовый водяной шар. Миг спустя погнавшиеся за ними птицы разбили вздрогнувший шар на маленькие круглые капли. Все это происходило в полной тишине, не слышалось ни звука, хотя в воздухе, кроме крупных живых существ, полно было насекомых.