Лучшая жена на свете

– Александра!

Он хотел дотронуться до нее, но его словно придавила какая-то тяжесть, и он не смог пошевелиться. С соблазнительной улыбкой она приподнялась на цыпочки и… лизнула его в щеку.

Он опять, попытался пошевелиться, но какие-то невидимые руки придавили его плечи. Она вознаградила его еще одним не очень умелым поцелуем. Придется обучить ее этому искусству, подумал он. Его лицо было мокрым и каким-то липким.

Со стоном он открыл глаза. Его взгляд уперся в черную морду с отвислыми щеками и широко расставленными коричневыми глазами.

– Какого черта?.. – Он запнулся, потому что огромный мокрый собачий язык лизнул его в подбородок. – Прочь!

Он попытался поднять руку, чтобы вытереть лицо, но не смог пошевелиться под тяжестью навалившегося на него огромного пса. Его лапы размером с хорошее блюдце, упирались ему в плечи.

Колин, наконец, очнулся и отвернулся, чтобы избежать еще одного мокрого собачьего поцелуя, но пес заворчал, обдав его своим горячим дыханием.

– Бэ-Пэ, – пробормотал он, глядя на принадлежавшего Нейтану мастиффа, которому можно было без всякой натяжки даровать титул Самого Большого Пса Королевства. – Как тебе удалось сюда пробраться, черт подери?

– Он вошел со мной, – услышал он знакомый бас Нейтана. – Если ты не заметил, он в восторге от встречи с тобой.

Колин повернул голову – это была единственная часть тела, которой он мог двигать – и увидел стоявшего у окна брата. Однако радость от встречи с ним была ограничена из-за туши, придавившей его к кровати.

– А если ты не заметил, – сквозь зубы процедил Колин, – этот зверь весит, по крайней мере, семьдесят килограммов. – Его слова были вознаграждены еще одним мокрым собачьим поцелуем. – Прекрати! – крикнул он. Пес посмотрел на него с укоризной, а потом оскалил зубы в улыбке.

– На самом деле он весит семьдесят пять, – поправил Нейтан.

Пес опять лизнул Колина.

– Да прекрати же! – Огромным усилием ему удалось выбраться из-под пса и сесть. – И знаешь, его дыхание пахнет отнюдь не цветами. Чем ты его кормишь?

– В последний раз он закусывал вот этим сапогом – сказал Нейтан и кивнул в сторону письменного стола.

Колин проследил за взглядом брата и сжал челюсти при виде изжеванного сапога.

– Это была моя любимая пара.

– Не расстраивайся. Он лишь самую малость обглодал один сапог.

– Я просто в восторге и вряд ли забуду, что он оставил мне сувенир в виде испорченного сапога от самого дорогого сапожника в Лондоне.

Нейтан оттолкнулся от подоконника и подошел к кровати.

– Пора вставать. Я написал тебе, что приеду сегодня, и уже жду тебя полчаса.

– А тебе не пришло в голову, братец, что можно подождать в гостиной?

– О! Я и забыл, каким ворчливым ты бываешь по утрам, мой нелюбезный старший брат.

– Я вовсе не ворчливый, просто я… удивлен. Я весь в липкой слюне твоего пса. А который теперь час?

– Почти два часа. Интересно, чем ты вчера вечером занимался, что так устал? – Нейтан усмехнулся. – Ты что разве не рад меня видеть?

– Даже очень рад. Но я был бы рад еще больше, если бы увидел тебя через час. Когда я уже встал, оделся и был бы готов к разговорам. – Он схватил свой халат со спинки кровати – при этом ему удалось увернуться от еще одного поцелуя пса, – быстро его надел и, встав, протянул руку Нейтану. – Добро пожаловать, брат.

Нейтан сжал его руку, и они несколько секунд молча смотрели друг другу в глаза. Несмотря на то, что их интересы не совпадали, они всегда были близки: и когда росли, и когда согласились на опасную работу – шпионить за французами в пользу Англии. Эта связь была крепкой до того, как Колин совершил страшную ошибку и чуть было не потерял Нейтана.

Всякий раз, когда он вспоминал об этом – как и сейчас, – его сначала охватывало чувство благодарности: ведь Нейтан простил его за то, что он поверил, что Нейтан предал свою страну, а потом – чувство стыда за то, что Нейтан никогда не сомневался в нем, даже когда у Нейтана были на то веские причины. Вера Нейтана в него была абсолютной, твердой и безоговорочной.

Колин всегда считал себя умным, человеком чести, неподкупным и верным. Но в ту страшную ночь четыре года назад, когда в него стреляли, эти качества, которыми он так гордился, были подвергнуты испытанию, и он его не выдержал. Девять месяцев спустя после той ночи Нейтан в первый раз вернулся в Корнуолл, предоставив Колину шанс восстановить их отношения, давшие трещину. И хотя Колин признался в ошибке и трещина худо-бедно затянулась, он все еще считал, что сделал недостаточно. Он не чувствовал, что достоин прощения. В одном он был уверен – эту ошибку он никогда не повторит.

Потом они обнялись, похлопав друг друга по спинам. Каждый раз при встрече с Нейтаном у Колина на глаза навертывались слезы. «Надо сказать Эллису, чтобы хорошенько проветрил спальню, а то от пыли у меня першит в горле», – подумал он.

Похоже, и Нейтану надо было откашляться. Колин улыбнулся и, стараясь разрядить обстановку, пошутил:

– Можно подумать, что ты по мне соскучился.

В тот же момент между ними возник обычный дух товарищества, будто прошло не семь месяцев, а семь минут с тех пор, как они виделись в последний раз.

– Разве что чуть-чуть, – пожал плечами Нейтан.

– Ты выглядишь счастливым.

– А я счастлив. Это благодаря Виктории.

– Вижу, что семейная жизнь пошла тебе на пользу.

Выражение в глазах брата можно было определить лишь как «опьянен». Колин даже немного позавидовал брату.

– Это так, – согласился Нейтан. Быстрым взглядом Нейтан окинул брата, и Колин почувствовал себя одним из его пациентов. – А ты выглядишь усталым.

– Что ж, спасибо, – сухо ответил Колин. – Может, это потому, что всего тридцать секунд назад я спал крепким сном.

Знакомый запах привлек его внимание. Он посмотрел на овальный стол у окна, на чашку с блюдцем и тарелку. Нейтан проследил за его взглядом и сказал:

– Я принес тебе чашку шоколада и печенье.

Колин подошел к столу и увидел остатки шоколада на дне чашки и крошки на тарелке севрского фарфора. Проклятие! Некоторые вещи никогда не меняются.

– Вижу-вижу. Я был бы тебе благодарен, если бы ты мне оставил немного того и другого.

– Ты мог бы насладиться и тем и другим, если бы встал. – Ничуть не раскаиваясь, Нейтан взял с тарелки несколько крошек и бросил их в рот. – Помнишь, чему нас учила в детстве наша кухарка? Кто рано встает, тому Бог дает.

– Помню и уже предвкушаю момент, когда ты в следующий раз задремлешь. Предлагаю при этом не закрывать оба глаза.

Нейтан пробормотал что-то под нос – явно нелестное – и сказал:

– Поскольку ты не подавал никаких признаков жизни, а шоколад остывал, я посчитал своим долгом не дать усилиям кухарки остаться неоцененными. Ты же знаешь, как я отношусь к долгу.

– Да ты просто воплощение долга.

– А полностью насладиться шоколадом нельзя, не макая в него печенье, тем более что его только что вынули из духовки. – Он сделал рукой несколько кругообразных движений по животу и едва ли не замурлыкал. – Оно было восхитительным. Я хотел оставить тебе одно, но ты будешь доволен, услышав, что я отдал его собаке.