Лучше бы я был холостяком

– Либо ты имеешь, либо тебя имеют, – резонно уточнил я.

– А мой ершистый зятек, оказывается, сообразительный малый, – удовлетворенно произнес Грохотов. – Только не забывай, что у тебя уже есть работа. Ты должен ублажать мою дочурку и всячески пытаться сделать ее жизнь наиболее полноценной и красочной. И заметь! За этакий пустячок я регулярно выплачиваю тебе отличные дивиденды.

Я с недоумением посмотрел на Василия Николаевича.

– Возможно, немного перегнул палку, – подытожил он. – Разумеется, лично ты не получаешь от меня ни копейки, да и впредь никогда не получишь! Но я регулярно снабжаю твою женушку, и за ее счет ты живешь в полном достатке. Сытно ешь, вдоволь пьешь. Обут, одет. Что тебе еще не хватает?

– Не совсем понимаю… – нараспев протянул я. – Что именно имеете в виду?

– А что тут понимать? Ты нравишься моей дочери. Возможно, она действительно тебя любит…

Он как-то странно произнес эти слова. То ли с насмешкой, то ли с укором и тут же уточнил:

– Последний раз повторяю: твоя основная задача – ублажать мою дочурку и потакать всем ее прихотям!

Василий Николаевич подошел ко мне вплотную и грубо произнес:

– Я ведь тебя, гниду, насквозь вижу! Мне приходится терпеть твое присутствие только ради нее, а иначе бы давно вышвырнул тебя на улицу! На работу собрался? Да тебя в этом городе без моего разрешения даже к мусорным бакам не подпустят!

– Здесь не примут, в другом месте устроюсь, – резко заявил я.

Он наклонился ко мне и, почти прикоснувшись губами к моей щеке, грозно произнес:

– Решил со мной шутки шутить, козявка мелкая? Запомни раз и навсегда! Ты живешь на этом свете до тех пор, пока находишься под покровительством моей милой девочки. Как только вздумаешь выпорхнуть из ее уютного гнездышка, желторотик несмышленый, так сразу угодишь в преисподнюю!

Разумеется, все угрозы он сопровождал отборным трехэтажным матом и прочим блатным жаргоном.

– Я давно на тебя зуб точу, – с дерзкой бесцеремонностью заявил Грохотов. – У меня руки так и чешутся намылить тебе шею. И запомни самое главное… Если с моей дочерью произойдет хоть малейшая неприятность, я не стану ничего выяснять и тут же порву тебя в клочья, как тузик грелку!

Должен признаться, что после этих слов я не на шутку испугался. По крайней мере он доходчиво пояснил, что при любом раскладе, и уж тем более в случае внезапной гибели моей супруги, вместо богатого приданого я получу деревянный крест на собственную могилку.

– Ну что ж, спасибо за откровенность, – собравшись с духом, произнес я. – Но только не нужно петь лирические дифирамбы и разглагольствовать о любви к единственной дочери.

– Ты забыл, с кем разговариваешь? Да за такие слова я тебя в порошок сотру!

– Не стоит утверждать, что заботишься о ее благополучии, если о таковом совершенно не думаешь, – отпарировал я, рискуя схлопотать увесистую оплеуху.

У моего тестя округлились глаза.

– Бунт в моей камере? – спросил он, скрежеща зубами. – Забыл, что твое место возле параши?

– Нет никакого бунта, – хладнокровно ответил я, не имея желания капитулировать перед его негодующим взглядом.

– Тогда что же это такое? К чему весь этот гнилой базар?

От вспыхнувшей ярости Грохотов даже забрызгал слюной. Его лицо мгновенно покраснело как перезревший помидор, а на сморщенном лбу выступили капельки холодного пота.

– Постарайся меня правильно понять, – поспешно сказал я, не желая довести мирно начавшуюся беседу до грандиозного скандала. – Кем бы ты ни был в настоящее время, рано или поздно твоя вспыхнувшая звезда угаснет на голубом небосводе. И как ты считаешь, что будет с Ларисой? Потеряв твое покровительство, она останется на обеспечении мужа. Что, в свою очередь, я смогу ей дать? Мы оба либо сгнием в нищете, либо…

Я вовремя остановился. Как бы там ни было, но на правах законного зятя осмелившись разговаривать с криминальным авторитетом на «ты», я все же не мог не то что сказать, а даже просто намекнуть на то, что его любимая дочурка, если не захочет работать за ничтожную зарплату, будет вынуждена пойти на панель. Впрочем, с каким бы отвращением я ни относился к Грохотову, я никогда не считал его полным кретином и отъявленным негодяем.

– Может, ты в чем-то прав, – сменив гнев на милость, согласился Василий Николаевич. – Раз уж я сделал глупость, позволив моей девочке выйти за тебя замуж, то мне следует решить вопрос и о вашем дальнейшем благополучии!

Он немного подумал и добавил:

– Хорошо! Раз у тебя появилось желание устроиться на работу, значит, пусть будет по-твоему! Для начала я предоставлю тебе не плохую, но и не слишком высокооплачиваемую должность. Первое время будешь смотрящим…

Догадавшись, что я не совсем понимаю, о чем идет речь, он благодушно пояснил:

– В некотором роде ты должен пройти испытательный срок. Я позволю тебе контролировать мелкий бизнес, а уж там, как карта ляжет. Но смотри, зятек, – Грохотов вновь окинул меня взглядом хищного зверя. – Я тебя выдвину, но я же могу и задвинуть! Надеюсь, мы договорились?

Я не очень-то обрадовался, когда понял, что мне придется общаться с отпетыми уголовниками, но безоговорочно принял его предложение, и мы крепко пожали друг другу руки.

10

Когда Лариса узнала о моем твердом решении заняться бизнесом, причем под непосредственным руководством ее отца, она искренне обрадовалась и даже по этому поводу устроила небольшой семейный фуршет при зажженных свечах и задернутых шторах.

– Теперь наконец-то у нас появятся собственные деньги! Нам больше не придется просить их у папы, – возбужденно сказала она, демонстративно выставляя на сервировочный столик коллекционную бутылку выдержанного французского вина, и тут же добавила: – Мы навсегда перестанем зависеть от его настроения.

– Ну, это вряд ли, – резонно не согласился я. – Так или иначе, но предоставив мне ту или иную должность, Василий Николаевич наверняка станет контролировать все мои действия. Он не только будет знать, где и какую работу я выполняю, но и будет в курсе моих доходов.

– Это уже сущие пустяки, – повеселевшим голосом сказала Лариса. – В любом случае у нас вполне подходящий повод для того, чтобы откупорить бутылочку самого дорогого вина в мире!

– Так уж и самого дорогого? – недоверчиво хмыкнул я. – Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько стоит настоящее французское вино?

– Ну ты-то, замороженный на Кольском полуострове, откуда можешь знать, сколько оно стоит? – вспылила Ларочка.

Мне захотелось ее словестно умыть.

– Во всяком случае, как я тебе уже неоднократно говорил, смотрю телевизионные новости и регулярно читаю свежую прессу, – ответил я.

У Ларочки от негодования загорелись щеки. Видимо, она поняла, что я пытаюсь ее опустить.

– Последнее время вижу у тебя в руках лишь порнографические журналы, – не без ехидства подколола она.

Я услышал издевательский смех и решил достойно ответить на ее грубость.