Лучше бы я осталась старой девой

– Кстати, о кражах, – заметила Наташа, поворачиваясь к Лене. Она сидела перед зеркалом, наводя последние штрихи на лицо. – О кошельке ничего не слыхала?

– О чем? – удивилась Лена.

– А, ну так я и думала.

Наташа снова отвернулась, но Ира возмутилась:

– Слушай, ты бы по-человечески объяснила. Не видишь – это не она.

– Да о чем вы?

– Инка в ту ночь… – Ира сморщила хорошенький носик. – В ту ночь, когда ее убили, кошелек не могла найти. Мы ей даже денег дали, чтобы она до дома могла доехать. Понимаешь?

– А я тут при чем?

– Ну… Мы думали… – Ира вздохнула. – Понимаешь, она решила, кто-то из нас взял. Ну, сдурела от злости. Ясно, что в клуб она уже без кошелька явилась. Дома, значит, пропал или по дороге. Ну, мы и сказали ей – это или твоя гостья украла, или хахаль.

– Я?!

– Да не ты, – пробовала успокоить ее Ира. – Я как раз думала на Серегу.

– Это он! – задохнулась Лена. – Господи, он! Я тот день помню! Я пошла гулять с детьми, вернулась – он по квартире шарит! Сволочь!

– Лен, не реви!

Когда в уборную вошла третья стриптизерка – высокая блондинка в том самом костюме, в котором выступала когда-то Инна, Лена сидела, скорчившись, в углу дивана и вытирала выступающие слезы. Ира сострадательно смотрела на нее, повторяя:

– Да хватит. Мало ли у нас неприятностей! Из-за каждой плакать.

– Нет, все плохо… – тихо твердила Лена. – Работа паршивая, еле выдерживаю. Сына не с кем оставить. Сидит сейчас один. А сколько до этого было, не расскажешь…

Наташа встала из-за гримировального столика, сухо сказала:

– Оставь Ирке свой телефон.

Новенькую девушки демонстративно не замечали. Только когда та присела перед зеркалом и закурила, Ира обернулась:

– Кури в коридоре!

– Да вы же сами курите, – ответила та неожиданно визгливым голосом.

«Да, хорошо что стриптизерки не поют… – машинально подумала Лена, вытирая последние слезы. – Иначе она бы сразу вылетела».

– Я говорю – кури в коридоре, – повторила Ира. Наташа уже ушла, ей пора было выступать.

– Да ты кто такая?

– Скажи спасибо, что я тебе помаду не припоминаю! – завелась Ира, уперев руки в голые бедра. – Приняли воровку!

– Ты чё плетешь?

– Я пойду, – Лена торопливо встала. Она не желала присутствовать при начинающемся скандале. Ира кивнула ей и сказала:

– Телефон оставь.

Лена записала ей телефон и ушла, повторяя про себя, что со всем этим надо кончать, и либо искать другую работу, либо возвращаться в Питер. Но возвращение домой она откладывала на крайний момент. Это была бы капитуляция. Она не хотела снова оказаться под чьим-то гнетом.

На другой день, утром, когда она еще спала, в коридоре зазвонил телефон. Старуха-хозяйка постучала к ней в дверь, крикнула, чтобы Лена вышла. В трубке звучал незнакомый мужской голос, спросонья Лена долго не могла понять, чего от нее хотят, а когда поняла – удивилась. К ней обращался менеджер из «Черной стрелы».

– Вы искали место, – сказал он. – Мы могли бы посмотреть. Можете показать номер?

– Конечно!

– Сегодня в два – устроит? Вы работаете?

– Только с восьми вечера. Мне приехать?

Она не верила своему счастью. Было ясно – девушки о ней похлопотали. Лена больше не ложилась. Погуляла с Сашкой, потом сделала более энергичную, чем всегда, гимнастику, приняла душ, растерлась суровым полотенцем, накрасилась, принарядилась. С трудом уговорила Сашку посидеть в одиночестве – днем он привык быть с матерью. Расцеловала его и уехала.

Просмотр проходил в пустом зале, под фонограмму. Присутствовал менеджер, еще какой-то мужчина, заглянула пожилая, хорошо одетая дама и тоже присела за один из столиков. Лену спросили, что ей поставить из музыки.

– То, под что танцевала Инна.

– Она была вашей подругой? – поинтересовалась дама. – Вы видели ее выступления?

– Только одно.

– И как?

– Мне очень запомнилось. Я могу сделать то же самое.

– Ну, лучше придумайте свое. А где вы теперь работаете?

Лена назвала ресторан, дама скривила губы:

– Понятно. Вы себя дороже оценили? Захотелось больших денег?

– А разве это удивительно? – спокойно ответила Лена. – Можно начинать?

Она была одета в многострадальный костюм Инны. Черные шортики, черный лифчик, белая шубка… Все эти вещи уже не пахли Инной, они приняли запах той, другой девушки – запах пота и сладких духов. Лене пришлось преодолеть брезгливость, чтобы натянуть на себя эти тряпки. Когда зазвучала музыка, ей показалось, что произошла ошибка – поставили не ту мелодию. Она не могла сосредоточиться, поймать настроение, свет слепил ей глаза. Переждала первые такты, почти не двигаясь, но надо было как-то начинать. Она помнила движения, которые делала Инна, и ей казалось, что она сейчас делает то же самое, но музыка уходила от нее, оставался только беспощадный свет, слепящий глаза, вышибающий слезы, запах пота, духов, и чей-то взгляд на ее обнаженной груди. Когда музыка умолкла, она осталась стоять в странной позе, словно ожидая продолжения. Было ясно, что ничего не получилось, но ей неожиданно предложили:

– Попробуйте еще.

Говорил менеджер, тот самый, который направил ее в ресторан. Она неуверенно посмотрела на него и предложила:

– Что-нибудь другое?

– Вот именно. И веселее, агрессивней.

– Боюсь, что с лирической героиней будет трудно, – отозвалась дама. – Вот Инна это делала, не спорю. Вас как звать?

– Лена.

– Вы в самом деле дружили? Не знаете, чем дело кончилось? Кто убил Инну?

– Какой-то араб.

– Засудили?

– Я не знаю. – Лена принялась подбирать с пола разбросанные во время стриптиза вещи, снова натянула их на себя. Провела ладонями по бедрам, подняла повыше подбородок. Приказала себе расслабиться, ни о чем не думать. Некстати они заговорили об Инне.

– Ну, послушайте мелодию.

Лена обрадовалась, услышав начало. Она сразу узнала «Фальшивую музыку» Патрисии Каас. Подняла руку, громко сказала:

– Можно запустить сначала? Я сразу буду танцевать. – И когда снова раздались первые такты, она встала, широко раздвинув ноги, слегка согнув их в коленях, руки сцепила замком на затылке, локтями закрыла лицо… Отмахнула в сторону правый локоть, отбросила руку, потом левый локоть – и другая рука отлетела в сторону, как чужая. Она улыбалась, не думая об этом – многозначительно, знающе, слегка. Ее спину холодил металлический шест, шубка из страусовых перьев задиралась, опадала вниз… Эту музыку она хорошо знала, и знала, что нужно делать, и знала еще – все нужно делать хорошо. Когда музыка умолкла, Лена, не глядя в зал, снова стала собирать разбросанные вещи, взяла их в охапку и, прикрыв вздымающуюся грудь, тяжело дыша, услышала:

– Контракт с тем рестораном подписывали?

– Нет, я без контракта… – слегка растерялась она.

– Тем хуже для них, – это говорила дама. – Костюм подберем другой.

– Да, пожалуйста, – хрипловато ответила Лена. Охрипла она и от волнения, и от того, что в зале было прохладно. – Мне все кажется, что он пахнет чужим потом.

– А чем ему пахнуть? Работа тяжелая. – Дама внимательно гляделась в пудреницу, держа ее на уровне лба, запрокинув лицо. – Надеюсь, что свой новый костюмчик ты износишь сама. Плохо, когда слишком часто меняются девушки.