Лучше подавать холодным

– Возможно, ее и не охраняют, но и добраться до нее сложней всего.

– Боитесь?

Он опустил трубу, увидел, что Витари ухмыляется, и ответил не без раздражения:

– Скажем так, сомневаюсь в наших шансах на успех. Хотя, признаться, перспектива увидеть, как вы шлепаетесь с веревки в воду, меня несколько согревает, но перспектива последовать за вами не прельщает ничуть.

– Почему бы не сказать попросту, что боитесь?

Неуклюжую попытку подначить его Морвир оставил без внимания. Еще в приюте на них не поддавался, а уж теперь и подавно.

– Нам, конечно, понадобится лодка.

– Думаю, найти что-нибудь выше по реке будет нетрудно.

Морвир пожевал губами, взвешивая положительные стороны плана.

– Что ж, преимущество еще и в том, что мы обеспечиваем возможность отхода. Той части предприятия, которая, кажется, решительно не интересует Меркатто. Как только Ганмарк заплатит по счетам, мы можем, оставаясь переодетыми, выбраться на крышу и спуститься по веревке в лодку. А потом уплыть в море и…

– Поглядите-ка туда.

Витари показала на вооруженный отряд, появившийся на улице перед домом, и Морвир навел на него подзорную трубу. Около дюжины солдат конвоировало двоих человек, абсолютно голых, с руками, скованными за спиной. Женщину и высокого, крепкого мужчину.

– Похоже, шпионов поймали, – сказала Витари. – Не повезло кому-то.

Один из солдат ткнул мужчину тупым концом копья, тот, не удержавшись на ногах, упал задом кверху. Морвир хихикнул:

– Да уж, подземелья Сальера имеют мрачную репутацию даже среди прочих стирийских тюрем. – И нахмурился, продолжая глядеть в трубу. – Погодите-ка… женщина, похоже…

– Меркатто. Дотрахалась!

– Что это?.. – Морвира вдруг охватил такой ужас, какого он сам от себя не ожидал. – Проклятье! У них моя помощница!

– Плевать на вашу помощницу! Взяли нашу нанимательницу! А это значит – и мои деньги тоже!

Морвир лишь бессильно заскрежетал зубами, когда пленников перегнали через мост на остров и за ними накрепко закрылись неприступные ворота.

– Черт! В башне больше не безопасно! Туда нельзя возвращаться!

– Час назад вам была противна сама мысль о возвращении в это логово лицемерия и разврата.

– Но там осталось все мое снаряжение!

– Сомневаюсь. – Витари мотнула растрепанной головой в сторону дворца. – Оно в коробках, которые тащили солдаты.

Морвир шлепнул в раздражении ладонью по балке, сморщился, занозив палец, сунул его в рот, пососал.

– Проклятье… все пропало!

– Спокойно, Морвир, спокойно.

– Я спокоен!

Самым разумным было бы сейчас найти лодку, подплыть тихонько к дворцу Сальера, миновать его и выйти в море… списать свои потери со счета, вернуться в любимый сад и взять другого ученика, предоставив Меркатто и ее кретину-северянину пожинать последствия их собственной глупости. Осторожность – на первом месте, всегда. Но…

– Я не могу оставить там свою помощницу, – рявкнул он. – Не могу!

– Почему?

– Потому что… ну… – почему, он и сам толком не знал. – Категорически не желаю проходить сквозь муки обучения новой!

Издевательская ухмылка Витари сделалась шире.

– Прекрасно. Вам нужна ваша девушка, мне – мои деньги. Будем предаваться отчаянию или все-таки попытаемся войти? Способ тот же – на лодке к северной стене и по веревке на крышу.

Морвир с тоскою глянул на отвесную каменную стену.

– Вы в самом деле сумеете туда забраться?

– Я и в мушиную задницу заберусь. Меня лично тревожит, сумеете ли вы справиться с лодкой.

Сомнений в своих силах Морвир не стерпел.

– Попробуйте-ка найти гребца лучше! Я удержу на месте лодку, даже если течение будет в два раза сильней. Только нам это не понадобится. Вбить крюк в стенную кладку – и лодка простоит там хоть всю ночь.

– Это хорошо.

– Хорошо. Замечательно. – Перепалка вызвала у него сильнейшее сердцебиение. Пусть он недолюбливает эту женщину, но в способностях ее сомневаться не приходится. Лучшей напарницы, с учетом всех обстоятельств, не сыщешь. Весьма красива к тому же, по-своему, конечно. Непоколебимая сторонница дисциплины. И требовательностью своей не уступит строжайшей из приютских нянек…

Она вдруг прищурилась.

– Надеюсь, вы не собираетесь повторить предложение, которое сделали в прошлый раз, когда мы работали вместе?

Морвир ощетинился:

– Никаких повторений не будет, уверяю вас!

– Прекрасно. Поскольку я охотней трахнусь с дикобразом.

– Вы еще тогда успешно довели до моего сведения свои предпочтения! – ответил он резко и поторопился сменить тему: – Нет смысла мешкать. Давайте искать судно, пригодное для наших целей. – Бросил последний взгляд на дворец, прежде чем двинуться к выходу с чердака, и замер. – А это кто?

По мосту к воротам бесстрашно приближалась чья-то одинокая фигура. Сердце у Морвира упало. Эта павлинья походка, которую ни с какой другой не перепутаешь…

– Коска. Что еще задумал чертов пьяница?

– Кто знает, что творится в его чесоточной голове?

Старый наемник подошел к воротам столь уверенно, словно это был его дворец, а не герцога Сальера, и помахал стражникам рукой. До Морвира донесся его голос, заглушаемый стонами ветра, но ни единого слова, увы, было не разобрать.

– Что они говорят?

– Вы не умеете читать по губам? – проворчала Витари.

– Нет.

– Приятно слышать, что хоть в каком-то деле вы не величайший в мире знаток. Стражники спрашивают у него пароль.

– Разумеется! – Это он и сам понял, увидев скрестившиеся перед Коской алебарды.

Наемник сорвал с себя шляпу и низко поклонился.

– Он отвечает… «мое имя – Никомо Коска»… «знаменитый солдат удачи»… «и пришел я»… – Витари опустила подзорную трубу, нахмурилась.

– Ну?

Она перевела взгляд на Морвира.

– Отобедать с герцогом.

Тьма

Полнейший мрак. Монца широко открыла глаза, потом прищурилась, но так ничего и не увидела, кроме непроглядной угнетающей черноты. Поднеси она к лицу руку – и той не увидела бы. Если бы могла поднести руку или двинуть ею хоть в какую-нибудь сторону.

Она была прикована цепями за запястья к потолку, за лодыжки – к полу. Могла лишь, повиснув на руках, прикоснуться ступнями к сырым, холодным каменным плитам. Встав на цыпочки, могла чуточку облегчить немилосердную боль в руках, ребрах и спине. Ненадолго – икры вскоре начинало ломить, все сильнее и сильнее, пока уже эту боль не приходилось облегчать, снова повиснув на руках. Мучительное, унизительное, пугающее положение, но хуже всего было то, что она понимала – самое страшное впереди.