Лучшее во мне - это ты!

– Папочка сказал, что я не должен завтракать, обедать и ужинать ими, – протестующе сказал Хэмиш. Шерлок в очередной раз удивился тому, в кого ребенок такой упрямый и непослушный.

– Как твой отец, скажу, что это неправда, – Шерлок встал из-за стола. – Что еще он передал?

Хэмиш задумчиво посмотрел на носки своих новых лакированных ботинок, после чего постарался передать интонацию Джона.

– Не позволяй ему забывать про тебя, напомни, что он должен отвезти тебя к педиатру и позаниматься, – после чего Хэмиш вскарабкался на стул, который еще совсем недавно занимал отец, и встал на него, держась за стол.

– Он не сказал, во сколько у тебя прием? – Шерлок достал пакет с кашей, на котором была прикреплена записка, оставленная Джоном. Хэмиш только отрицательно покачал головой и потянулся к своей фарфоровой кружке, на которой ярко был изображен алфавит с животными в виде букв. Малыш с нескрываемым интересом посмотрел на её содержимое и указательным пальчиком дотронулся до насыпанного в нее белого порошка, напоминающего кристаллы сахара.

Шерлок поставил кастрюлю и опустил пакет с кашей, после чего обернулся и заметил ребенка, облизывающего свой палец, после перевел свой взгляд на кухонный стол, обставленный результатами своего опыта, и с нескрываемым ужасом взглянул на сына, все еще держащего в руках кружку. Холмс подскочил к нему и тут же выхватил её из рук.

На протяжении часа он проводил анализ появления небольшого количества безвредного оксалата кальция в почве из гликоля, обнаруженного вместе с покойным. Вывод напрашивался такой, что сам гликоль образовался из гликоль альдегида, при помощи альдегид гидрида генеза – этиленгликоля, яда безвредного вне человеческого организма, очень сладкого на вкус и при длительном применении кристаллизирующегося в почках, приводящий к летальному исходу.

– Хэмиш, сколько раз я тебе говорил не пробовать ничего на вкус, даже если оно кажется тебе знакомым и съедобным, – Шерлок взял его на руки.

– Это же был сахар, – невинно произнес он, видя взволнованность отца, тут же обнял его за шею. – Я больше не буду так делать.

Холмс прижал к себе сына и в очередной раз удивился тому, почему он не способен наказать или хотя бы отругать этого маленького манипулятора.

– Первое время мне было тяжело, – Джон закусил нижнюю губу, – я видел, насколько нелегко Шерлоку, как он напряжен из-за новой для себя роли и одновременно под боком был Хэмиш, который требовал много внимания и заботы. Я переключился, естественно, на ребенка, когда же появилась Виктория, в процесс воспитания уже был вовлечен Шерлок, поэтому было значительно легче.

– Шерлок очень любит дочь, это так?

– Оба ребенка любимы им, даже не знаю, как ответить на этот вопрос. Возможно, такое впечатление сложилось из-за того, что Шерлок посвящает ей много времени, ведь Виктории только исполнилось три, а Хэмишу уже семь лет и он у нас во многом самостоятельный.

Хэмиш вошел в гараж их нового дома, расположенного в районе Холланд-парка. Он подошел к архиву отца, упакованному в большие коробки. В связи с переездом и гиперактивностью детей картотека преступников и совершенных ими преступлений, давно потеряла свою упорядоченность и хоть какую-то логичность, газетные вырезки порой просто выдирались и служили очередной поделкой из бумаги, а скрупулёзные пометки, написанные неровным угловатым почерком, украшались забавными рисунками. Папка же с самым толстым делом, на которой маркером было написано «Мориарти», благодаря единоличным усилиям Виктории служила рисунком их семьи и, увы, не пробуждала былые воспоминания у взрослых.

Хэмиш оглянулся по сторонам в поисках предмета, который в целях безопасности был отобран родителями. Он подошел к столу, встал на цыпочки, стараясь дотянуться до индукционной катушки старого форда, которую он нашел в том самом архиве. Из разговора взрослых Хэмиш понял, что пока не достаточно вырос для игр с ней, но, будучи в душе Холмсом, он не признавал слова “нет”.

Взяв катушку в руки, Хэмиш достал из кармана заранее приготовленную цветную бумагу, которую взял у сестры, и начал искрами прожигать маленькие отверстия, проверяя диапазон её действия. Медленно двигался подобно фокуснику Стивену Фрайну*, как вдруг бумага загорелась. Огонь подбирался к пальцам, так что он не в состоянии был её удержать. Горящая бумага приземлилась как раз в раскрытую коробку. Газеты, как известно, горят очень быстро. Глаза Хэмиша удивленно раскрылись, наблюдая за внушительным пламенем. Однако мальчик не растерялся и тут же побежал к своему портфелю, достал из него первый же плотный учебник, после чего вернулся к коробке и начал тушить её. Огонь быстро потух, зато помещение начало наполняться дымом. Открыв максимально створку автоматической двери, ребенок тут же был пойман с поличным миссис Хадсон, которая присматривала за ними, когда родители отправлялись на очередное дело. С того дня Хэмиш Холмс решил отложить опыты с огнем и бумагой и сконцентрироваться на более простых – батарейках и радиоприемниках.

– Хэмиш у вас изобретатель? – уточнил Ларри.

– Если самодельную охранную сигнализацию, представляющую проволоку, батарейку и звонок можно назвать изобретением, то да, – устало сказал Шерлок. – Если открыть дверь, она тут же прижимает проволоку к выводам батарейки, цепь замыкается и включается звонок. Мой сын гиперактивный, поэтому представьте, сколько раз за день он заходит и выходит из нее.

– Почему же вы не уберете её?

– Я не хочу повторять ошибку своих родителей, – без промедления ответил он.

– Разве вы не боитесь того, что это плохо может сказаться на воспитании?

– Ничуть, – Шерлок усмехнулся, – когда проводишь время с ними и видишь их открытость и непосредственность, неожиданно ловишь себя на мысли, что ты им завидуешь. Мое детство было полно правил, вечных нравоучений, попыток приучить к порядку и научить как можно меньше проявлять свои эмоции.

– Можно они побудут сегодня у вас? – нервно сказал Шерлок Грэгу.

– Конечно, – он пропустил в дом детей, – что-то случилось?

– Нет, – зло ответил детектив.

– Папочка вчера ушел, – поспешила объяснить Виктория, – они поссорились.

– Джон не ночевал дома? – удивленно спросил Лестрейд.

– Просто присмотри за детьми, – Шерлок развернулся и пошел на выход.

Хэмиш бросил свой рюкзак у порога, после чего поднял голову вверх и произнес, обращаясь непосредственно к Грэгу:

– Им просто нужно сексануть в одиночестве, вот они и избавились от нас, – пояснил мальчик.

– Что? – щеки комиссара полиции покраснели.

– Сексануть, – повторила Виктория. – Это когда папа наклоняется к папочке, они перешептываются, краснеют и дотрагиваются друг до друга.

Лестрейд сглотнул и взял девочку на руки.

– Возможно, им действительно не помешает, – хрипло произнес он. – Вас покормили?

– Хэмиш сделал сэндвичей, – Виктория обняла за шею Лестрейда, – а Артур у себя?

– Конечно, вы можете подняться к нему и поиграть…

– Так и сказали? – Ларри засмеялся.

– Да, – Джон не смог не сдержать улыбки, – вот она – детская непосредственность, однако сын не в первый раз заставляет нас покраснеть, ведь он достаточно смышлёный.

– И что же такого он сказал? – не скрывая своего интереса, поинтересовался журналист.

– Ему было четыре, и он только начал посещать подготовительную школу…

Джон вышел из машины и направился к входу в постройку викторианской эпохи, которая после капитального ремонта больше походила на пряничный домик с красными ставнями, низким белым забором и выбеленными наружными стенами, откуда доносились пронзительные детские вопли. Он вошел в здание и завернул в коридор, после чего заглянул в большой класс, где дети бегали по какой-то понятной только им траектории. Несколько девочек шептались, рассматривая рыжего мальчика, вытирающего в этот момент липкие испачканные в шоколаде руки прямо об одежду. Джон посмотрел внимательно по сторонам, пытаясь отыскать во всем этом разнообразии знакомую кудрявую макушку.