Лучший английский ас
Шрифт:
Мы пролетаем над Па-де-Кале и местами прежних сражений. Из Тангмера долетает голос Вудхолла:
«Салаге от Жука. Пчелиный рой на месте, действует».
«О'кей».
«Более 50 в 20 милях впереди вас», — говорит Вудхолл.
«Понял», — отвечает Бадер.
«Более 30 набирают высоту южнее, позади них еще группа. Наблюдатели, внимательнее», — советует полковник.
«О'кей, Вуди. Достаточно», — отвечает командир крыла. Мы лихорадочно вертим головами, осматривая горизонт.
Снова прорезается Вудхолл:
«Салага, крыло поддержки только что покинуло английский берег. Курс от Дувра 310 градусов».
Это означает,
«Салаге от синего один. Пчелиный рой на 12 часов ниже. Примерно 7 миль».
«О'кей, вижу их».
Командир крыла чуть доворачивает вправо, чтобы занять более выгодную позицию относительно солнца. Летящие выше «Мессершмитты» замечают наше авиакрыло, и атакуют эскадрилью высотного прикрытия с двух сторон. Стэну приходится туго.
«Отрывайся влево», — советует кто-то из пилотов 610-й эскадрильи.
«Поворачивай».
«Скажите, когда закончить вираж».
«Поворачивай. Они сзади!»
«Красное звено, атаковать».
«Мы столкнулись с несколькими „мессерами“ позади тебя, Дуглас», — спокойно сообщает Стэн.
«О'кей, Стэн».
«Прыгаю с парашютом».
«Попытайся потянуть, Мак. До берега совсем недалеко», — это командир эскадрильи.
«Бесполезно. Температура зашкалила. Он может вспыхнуть в любой момент. Присмотрите за моей собакой».
«Желтое звено, продолжать разворот».
Бой происходит где-то значительно выше нас. Мы видели только инверсионные следы мечущихся истребителей. Две трети крыла остались позади, сдерживая наседающие «мессеры». Больше мы не сможем держаться единым строем. 145-я и 610-я эскадрильи вернутся домой парами и четверками. Мы направлялись к «пчелиному рою», зная, что теперь нас уже никто не прикрывает сверху.
«Стирлинги» сбросили свой груз бомб и повернули назад. Мы обошли по широкому кругу окраины Лилля, чтобы удостовериться, что за бомбардировщиками никто не гонится. Я увидел развалины и столбы черного дыма, поднимающиеся с земли, и в памяти странным контрастом всплыли школьные воспоминания.
«Салаге от Смита. „Мессеры“ сверху. На 6 часов. От 25 до 30».
«Отлично. Следите за ними и скажите, когда будет нужно оторваться».
Я их увидел. Немцы держались выше, со стороны солнца. Их присутствие выдавали только солнечные зайчики на стеклах кабин.
«Они спускаются, Салага. Отрывайтесь влево».
Мы поворачиваем влево, мы со Смитом оказываемся ниже Бадера и Кокки. Теперь мы могли прикрывать друг друга на виражах. Мы развернулись и увидели 4 «мессера», идущие вверх, чтобы соединиться со своими товарищами. Они не смогли повторить наш вираж. Зоркий глаз Смита спас нас от больших неприятностей.
Кокки сообщил:
«Продолжай разворот, Салага. Еще несколько идут вниз».
«О'кей. Ну, сейчас мы похохочем».
Что за человек, подумал я, что за человек!
Вираж стал круче. Так как я оказался крайним справа, то мне пришлось вести «Спитфайр» по более длинному радиусу, чем остальным, и я немного отстал. Тогда я нажал педаль и скользнул внутрь, пристраиваясь сзади и ниже ведущего. Еще несколько «мессеров» бросились на нас сверху, а четверо попытались атаковать справа. Я завертел головой, пытаясь увидеть остальные «Спитфайры», но их не было. Над Лиллем остались только мы четверо.
Бадер
приказал:«Продолжай крутить. Продолжай крутить. Они не смогут удержаться за нами».
И мы продолжали крутиться. Не может же эта карусель длиться целый день, с отчаянием подумал я.
Кокки не сумел занять свое место после одного особенно резкого маневра, и теперь я оказался рядом с Бадером. Мы втроем следили за «мессерами», внимательно ловя момент, когда нужно увернуться от атаки. Но все складывалось против нас.
Мы повернули на солнце, и теперь я оказался внутри радиуса. Ослепительный диск сиял всего в паре футов над кабиной Бадера. Если я опущусь или он возьмет немного выше, то мы потеряем друг друга. Его «Спитфайр» казался мне черным силуэтом. Еще немного, и он полностью пропадет в солнечном сиянии. Я вышел из виража и с ужасом увидел, что остался в небе над Лиллем один.
«Мессершмитты» бросились на меня. Их камуфляж выглядел каким-то грязным и каким-то маслянистым. У одного истребителя кок был раскрашен черными и белыми полосами. Я весь взмок от пота и продолжал крутиться и крутиться. Внутри все бунтовало от унижения. Эти ублюдки пытаются меня пристрелить. Радио молчит, или я просто ничего не слышу, полностью поглощенный борьбой за жизнь. Я могу вертеться целый день. Ле-Туке находится в 70 милях отсюда. Слишком далеко, чтобы отбиться от всех и остаться живым.
4 «Мессершмитта» бросились вниз от 6 часов. Я вовремя заметил их и бросил «Спитфайр» в очередной вираж. Самолет протестующе завизжал, норовя сорваться в штопор. Они слишком хотели сбить меня, и потому действовали неаккуратно. Я пристроился в хвост замыкающему и дал длинную очередь. Он был слишком далеко, и моя стрельба не возымела никакого эффекта, кроме морального. Страх и отчаяние куда-то улетели под треск пулеметов. Но моя атака принесла неожиданные плоды. Я услышал в наушниках четкий и громкий голос Смита:
«Один „Спит“ сзади, Салага. 1000 ярдов. Похоже, у него неприятности».
Теперь я их увидел. Два самолета с приятно округлыми крыльями, которые могут принадлежать только «Спитфайрам». Я от души вздохнул и неожиданно спокойным голосом произнес:
«Салага, это я, Джонни».
«О'кей, Джонни. Мы кружим здесь, дожидаясь тебя. Пристраивайся ко мне справа. Мы прикончим пару этих говнюков».
Теперь не осталось сомнений, что я вернусь домой, так как я снова был с Бадером. Он благополучно приведет нас в Тангмер, и я знаю, что это его радует. Это чувствуется по его голосу. Дюжина «Мессершмиттов» все еще следит за нашей маленькой группой. Они держатся выше и против солнца, улучая момент для атаки. Смиту и мне приходится лететь с вывернутыми шеями, вроде уток, которых я однажды видел на пруду. Все наше внимание сосредоточено на сверкающих блестках «мессеров».
«Двое спускаются на 5 часов, Салага. Отрывайся вправо», — командую я.
На этот раз у меня самый маленький радиус, поэтому я первым встречу атакующих. «Мессер» совсем рядом, он уходит влево с набором высоты. Это шанс. Я успею дать очередь, при этом нет никакой опасности оторваться от двух остальных «Спитфайров». Я выравниваю свой истребитель позади «мессера», крепко сжимаю ручку обеими руками и с дистанции 100 ярдов посылаю очередь ему в брюхо. Вражеский самолет разлетается на куски. Взрыв напоминает разрыв тяжелого зенитного снаряда, страшный цветок с ядовитой красной сердцевиной и черными лепестками.