Лучший друг моего парня 2

К Мирону я возвращаюсь поздно. На улице уже темно. Холодный ветер щиплет щеки.

В квартире не горит свет и стоит звенящая тишина. Никого нет.

Беру из фруктовой вазы банан. Сдернув кожуру, собираюсь ее выбросить и зависаю над мусорным ведром, полным осколков разбитой посуды. Хмурясь, оглядываю пространство. Это Мирон сделал? Ну явно не Ирина поколотила целый чайный набор…

Переодеваюсь в спальную футболку и забираюсь в постель. На телефоне пусто. Но я тоже не собираюсь Гейдену писать. У нас двухсторонний игнор.

Как же с ним сложно… Больно и сладко одновременно. Штормит.

Проваливаюсь в сон в первом часу ночи все еще в одиночестве.

Сквозь сон слышу тихое:

— Прости меня, НеАнгел.

Легкое касание в шею. Тяжелое вокруг талии. Горячее к спине.

Глава 30

Прокручиваю в голове все утро наш разговор с Мироном. Представляю разные варианты его ответов и моих. И от каждого больно так, что нутро в узел завязывается. Как так получилось что мы опять раскиданы в разные стороны? Я тянусь к нему всем сердцем и душой. Хочу быть с ним. Он тоже не против, но что-то его тормозит.

Эта качка на волнах вызывает у меня тошноту.

Выходя из душа, долго сушу волосы и выбираю что одеть. Сегодня мне предстоит сдать сразу несколько экзаменов, поэтому нужно выглядеть презентабельно. Уверенность в своих силах есть. Я справлюсь как всегда.

Но перед тем как поехать в универ, мне предстоит столкнуться на кухне с Гейденом.

Проснулась я одна. Даже на секунду показалось, что согревают меня всю ночь объять мне просто приснились. И Мирон так и не вернулся домой.

А затем я услышала тихий родной голос Гейдена со стороны гостинной. Ноутбука на столе не было и мне показалось, что он встал раньше для работы. И теперь говорил приглушенней чем обычно, лишь бы меня не разбудить.

— Привет, — вскидывает голову Мирон, впиваясь в мое тело внимательным и цепким взглядом, стоит мне только появится на кухне.

На мне джинсы и белая рубашка. На ногах белые носочки. За спиной черная сумка с ноутбуком и конспектами. Прилежная ученица.

— Привет, — отзываясь эхом. — И с днем рождения.

— Спасибо, — слегка улыбается Гейден.

Оставляет ноутбук с колен на журнальный столик и закидывает руки за голову, продолжая удерживать меня взглядом. Хочет выглядеть расслабленным не смотря на то, что желваки на его челюсти выглядят напряженными, а в темных глаза проскальзывает настороженность. Он словно ждет что я выкину в следующий момент.

Запала ругаться у меня нет. Я как-то сдулась в этом плане. Не могу ему больше ничего доказывать и не хочу. Я сказала и показала ему достаточно, теперь его очередь.

— Я так и не придумала, что могу тебе подарить, — произношу ровно, хотя меня колотит от волнения.

Мы словно прощаемся. Я так точно.

— Мне ничего не нужно.

— Я так и подумала, — отвожу глаза в сторону.

Я в том числе.

— Ангелина…

— Мирон…

Начинаем одновременно и замолкаем. Смотрим друг на друга выжидающе. Он взмахивает рукой, предлагая начать мне первой. И я рада. Потому что не знаю, смогу ли сказать хоть что-то после того как выскажется он.

— Я сдаю экзамены досрочно и уезжаю в Москву на целый семестр.

Мирон не выглядит удивленным. Лишь слегка приподнимает брови чуть выше.

— Вот как…

— Да…

— И когда ты мне собиралась об этом сказать? — резко подается вперед, устраива локти на коленях.

Злится. Крылья носа подрагивают, глаза метают молнии, несмотря на то что внешне пытается быть спокойным. Все еще держит маску холодности. Это у него всегда выходит лучше всего.

А я так хочу чтобы маска эта спала или хотя бы дала трещину. Как бывает, когда мы занимаемся сексом. Когда самозабвенно целуемся путаясь в смятых простынях и Мирон гортанно стонет от удовольствия, а я тихо стону его имя в ответ. Вот тогда мы оба обнажены до оголенных проводов души. Поднести друг к другу и будет взрыв.

— Я вообще не собиралась. Хотела тихо уехать, чтобы ты не узнал. Вернулся в квартиру, а здесь пусто. Так словно и не было никогда меня.

На последних словах Мирон дергает, как от удара и на секунду отводит взгляд.

Стоически выдерживаю пытку черной радужкой.

— Что же заставило тебя передумать? — невесело. — Это было бы больно.

Его слова отзываются болью в моем сердце. Я одновременно хочу чтобы он горел в агонии чувств, как и я, и одновременно не желаю этого никому. Тебя будто скручивают изнутри и пытаются вывернуть наружу, совсем как я недавно боролась с рукавом на толстовке. И эта пытка… жестока и тягостна.

— Я долго над этим думала и решила, что в отличии от тебя не трусиха. Мне не сложно признаться человеку в чувствах, даже если наперед знаю, что никакого ответа не последует. Я не боюсь сказать тебе, что люблю тебя, — лицо Мирона искажается в мучительной гримасе и мне плохо, настолько что приходится собрать всю свою выдержку, чтобы продолжить дальше не дрогнувшим голосом. — И я не боюсь уехать в никуда от человека, который умеет вознести меня до рая, а потом так же легко уронить на самое дно ада.

— Англеина…— Мирон трясет головой, прикрывая на секунду глаза. — Я не достоин твоих чувств. И да…я не могу тебе сказать того же. Не потому что не хочу…

— Когда любишь человек автоматически становится достоин. А ты тем более, — неопределенно взмахиваю рукой. Я уже призналась в чувствах, меня теперь не остановить. Ничего не страшно. Меня не любят в ответ. И этого не изменит. — Ты самый лучший человек во всей моей жизни. Самый значимый. Я люблю тебя. Я люблю всех твоих демонов. Я…

Не успеваю закончить, потому то Мирон оказывается вдруг рядом. От него волнами исходят эмоции, в которых я тут же с головой. Он давит взглядом, словно секунду или даже меньше, решается, а потом…тянет меня к себе. Резко и уверенно. Одна рука на пояснице, другая захватом на затылке и вот мы уже целуемся, жадно передавая друг другу воздух.

По моим щекам текут слезы. И поцелуй становится соленым. Мирон слизывает их с моих щек, стирая пальцами и вновь возвращается к губам.

В этом поцелуе столько всего. Целый калейдоскоп чувств.

Извинения. Прощение.

Признание. Принятие.

Прощание.

30.1

Вот только что Мирон жадно пожирал мой рот, ласкал небо языком и шарил руками по моему телу, а я отдавала ему ровно столько взаимности, сколько он тактильно просил. Раскрывала губы под его напором вновь и вновь, даже когда было больно дышать. И вот теперь он прижимается своим лбом к моему, все еще с закрытыми глазами, такой близкий и далекий одновременно. Все еще в моих руках, но не мой.

Я отстраняюсь первой. Мягко выпутываюсь из теплых и ставших такими родными объятий. Напоследок провожу рукой по щеке Мирона, его подбородку, тяжело вздымающейся от частого дыхания груди и отступаю на шаг. Дальше и дальше.

— Ангелина… — с какой-то ломкой в голосе он произносит мое имя и пытается поймать меня за руку. Когда этого не выходит, пытается поймать хотя бы взгляд, но я отвожу глаза в сторону, упираясь ими в стену.

Во мне столько чувств, что, кажется, еще чуть-чуть — и я разорвусь, как переполненный воздухом шарик. И ничего от меня не останется.