Лучший друг моего жениха

Я втолкую ему, что этот проект — лучший из вариантов вновь завоевать доверие Риты. Возьмусь за него, доведу до ума, помогу, но воплотить в жизнь его должен Кирилл. И тогда все будут счастливы. Все?

Внутренний голос насмешливо хмыкает. Все. Потому что какими бы ни были мои мысли относительно этой девушки, она любит Кирилла, выходит за него замуж. А он мой лучший друг.

Я возвращаюсь к комнате, то и дело прокручивая в голове рассказы Риты. И чувствую, что что-то упускаю. Что хоть мне и нравится идея сама по себе, я не знаю результата. Того, чего хочет добиться Рита всем этим. И тут же в голове всплывают ее слова: я могу показать.

Тру виски, зажмуривая глаза. Так, Власов, решил дружить, так дружи. Но ведь ничего в этой встрече такого не будет? Правда, я смутно представляю, что Рита имеет в виду под этим «показать». Какой-то фильм? Или что-то подобное есть в Москве?

Спать ложусь в разрозненных мыслях. Я все еще не уверен, что мне стоит ввязываться в это все, сводить эту парочку, в конце концов, без меня они что ли, не разберутся? И все же знаю, что помогу, а потому ничего удивительного, что на следующий день в обеденный перерыв оказываюсь на парковке возле машины Риты.

Она растерянно смотрит на меня, а я улыбаюсь, ну насколько могу. Потому что опасаюсь, что весьма переоценил свои возможности. Как можно дружить с девушкой, которая мне настолько нравится?

Растерянность накрывает мгновенно, я вдруг осознаю, что впервые сам себе признаюсь в этом. Она мне нравится. Не просто хочу ее к себе в постель, не просто любуюсь фигурой и лицом. Она мне нравится вся, с этим взрывным характером, с ее интересами, увлечениями. Я пропускаю момент, когда она что-то говорит в ответ на мои слова. Пялюсь на нее, понимая, что лучший выход — сбежать. Ничего не объясняя.

– Придется проехаться, - она толкает меня в бок, а я наконец прихожу в себя. Ну что, Дима, сказал «а», как говорится...

– Поехали, - соглашаюсь, она кивает на свое авто.

– Что у тебя в папке?
– задает вопрос, когда мы садимся в машину. Я достаю то, что наваял ночью. Губы Риты трогает улыбка, но она прячет ее, принимая листок из моих рук.

– Мне кажется, чего-то не хватает, - говорю ей, она возвращает мне листок.

– Сейчас исправим.

Мы молча едем под музыку, включенную Ритой, я с удивлением отмечаю, что почти все композиции — в списке моих любимых. Неужели могут настолько совпадать вкусы? Я не завожу разговоров, Рита же, кажется, в прекрасном настроении, напевает, улыбаясь уголками губ.

Приезжаем мы к зоопарку. Выйдя из машины, вздергиваю в удивлении брови.

– Серьезно? На зверей смотреть?

– Не совсем, - хитро щурится девушка, - идем.

Мы покупаем билеты и проходим на территорию. Но идем не в сторону вольеров, а... к огромному батуту, вокруг которого гремит музыка и слышится визг. Я до конца не верю ее замыслу, но когда она подходит к кассиру, все же интересуюсь:

– Ты же это сейчас не всерьез?

Она смотрит на меня так непосредственно и при этом насмешливо, что я начинаю чувствовать себя идиотом. Хотя это я могу пережить, вот то, каким идиотом буду чувствовать себя на батуте — точно нет.

– Рит, это безумие, - говорю тихо, наклоняясь к ее лицу, но глядя при этом на скачущее безобразие.

Она не отвечает, просто протягивает руку, не сводя с меня взгляда. Я вижу в этом жесте что-то вроде «доверься мне». И тяжело вздохнув, сжимаю ее ладонь. Ее взгляд на мгновенье меняется, но тут же она тянет меня ко входу на батут. Мы скидываем обувь и проходим на колышущуюся резину. Я стараюсь удержать равновесие, а также спастись от скачущих детей.

– Расслабься, - Ритино лицо вдруг оказывается близко от моего, - просто отключи свои предрассудки. Вообще все мысли отключи. И почувствуй, как это классно.

Она берет меня за руки и начинает прыгать. Я сжимаю ее ладони, но стою на месте, пытаясь удержаться. А потом думаю:

«Ну и придурок ты, Власов!» - и закрыв глаза, начинаю прыгать. Сначала мне, скорее, неудобно, неловко, но постепенно я расслабляюсь и подстраиваюсь под ритм батута. А потом... мне начинает нравиться.

Это полный дебилизм, но мне реально нравится. Я открываю глаза и смотрю на смеющуюся Риту. Она скачет, размахивая руками, и выглядит такой счастливой... Что я на мгновенье даже ей завидую. Когда я последний раз вот так весело смеялся, без забот, без мыслей?

– Ну же, Власов, - она хватает меня за руки и начинает прыгать по кругу, и я не выдерживаю, смеюсь вместе с ней. Да черт возьми, может же мне просто быть хорошо? Вот так нелепо, по-дурацки хорошо, весело... свободно.

Я отключаюсь, отпустив все, просто отдаюсь моменту. И даже ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы он тянулся, как можно дольше.

Потом мы гуляем по территории зоопарка, Рита ест сахарную вату, я просто иду, спрятав руки в карманы.

– Ну что скажешь?
– спрашивает она наконец.
– Понял, о чем я говорила?

Усмехаюсь.

– В тридцать пять, оказывается, это несколько сложнее, - отвечаю ей.
– Знаешь, я почему-то вспомнил там, на батуте, как мы в детстве на озеро бегали. Прыгали с тарзанки прямо в воду... Кто дальше пролетит, - я усмехаюсь, качая головой.
– Мы ведь целый день так могли. И не думали, что занимаемся ерундой... как раз наоборот.

– Вот именно, - она останавливается напротив меня, глаза горят, щеки раскраснелись, она сейчас так хороша, что я готов просто стоять и любоваться ей.
– Взрослые не умеют отпускать себя. Всегда серьезны, собраны, даже отдыхая, все равно загнаны в рамки. А дети непосредственны, они живут в моменте, наслаждаясь им. Вот это я и хочу сделать в музее. Понимаешь? Чтобы люди могли хоть ненадолго снова стать детьми.

Она застывает, глядя мне в глаза. Время словно останавливается, мы смотрим друг на друга, и я понимаю, как же я, блядь, попал. Наше настроение неуловимо меняется, и Рита тоже чувствует это, тут же переводя тему.

– Попробуешь?
– она протягивает к моим губам сахарную вату, робко улыбаясь. Усмехнувшись, откусываю, а когда она спрашивает:

– Ну как?

– Отвратительно, - отвечаю честно, - с детства не люблю эту хрень.

Рита заливисто смеется, откидывая голову назад, а потом говорит:

– Какой же ты... смешной, - и все-таки теряется, отстраняясь.

Мы молча идем к выходу, и даже несмотря на возникшую в конце неловкость, я все равно улыбаюсь. Потому что мне хорошо.

Когда уже едем обратно, говорю:

– Слушай, я бы еще немного обсудил твой проект. Он мне нравится, но пока у тебя все на стадии рисунков. Для воплощения в жизнь надо заняться этим более серьезно. Я подумал, может, я зайду к вам с Киром как-нибудь вечерком? Вместе посидим, обсудим. Думаю, друг тоже заинтересуется, когда узнает об этом больше.