Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.)
Шрифт:
— Это он про нас? Ну правильно, — кивнул Боровский. — А что там еще?
— Завещание, — сказал Рашен, поднимая глаза. — И вы его, господа, не видели. Ага?
— Опять русские заморочки, — вздохнул Боровский. — Абрам! Вставай. Пошли-ка, брат, на процедуру.
— И скажите Ди Ланца, что этого письма не было, — приказным тоном, очень напоминающим его былые манеры, заявил адмирал. — Жан-Поль, выясни, кто еще из техников в курсе, и тоже прикажи забыть. Откровенно говоря, пристрелил бы всех, чтобы не было утечки, да, видно, стар уже…
— Выздоравливает, — объяснил Боровский Файну,
— И тебя убил бы… — прокряхтел Рашен, с видимым трудом поднимаясь на ноги и разгибая спину.
— Будет жить! — радостно воскликнул Боровский. — Таков мой диагноз. Ох, драйвер, как я рад! А то вы меня просто достали этим своим нытьем…
— Я тебя еще битьем достану, — пообещал Рашен. — Ну, идите, вояки, на вечернюю клизму.
— Вам оставить? — ехидно спросил Боровский.
— И побольше, — кивнул Рашен, повернулся и зашагал в ту сторону, где Ива спустилась к краю воды и присела на теплый от солнца бетон. — Лучший экипаж Солнечной… — пробормотал он себе под нос. Лучший экипаж Солнечной… Да, Andrey, так и есть на самом деле. И ты, глупышка, был в нем совсем не последний человек. Ох, как жаль…
Ива встретила адмирала мягкой и чуть рассеянной улыбкой. Рашен сел рядом и понуро уставился в воду.
— Вещи собрала? — буркнул адмирал. — Когда прилетит Фил, у тебя будет совсем немного времени.
— Времени… — задумчиво протянула Ива. — А хорошая у нас радиационная защита, правда?
Адмирал непонимающе уставился на нее.
— Уж какая есть, — буркнул он. — Внешнюю обшивку снять придется и захоронить. И чем скорее, тем лучше. Ужас, сколько работы, проще весь корабль выкинуть. Ты видела, как излучает?
— Я все думаю об Эндрю, — объяснила Ива. — Какую дозу он схватил, как вам кажется?
— Где? — осторожно спросил Рашен, машинально отодвигаясь. Адмирал привык иметь дело с нервными расстройствами у членов экипажа, но откровенных сумасшедших до сих пор стеснялся. «Бедная девочка, — подумал он. — Вот и тебя война достала. Зацепила по самому больному месту. Как жаль». — Где получил?
— В лапе, — сказала Ива, тыча пальцем в сторону корабля. И снова улыбнулась, застенчиво и как бы виновато.
Рашен обернулся настолько резко, насколько позволяло здоровье. Громада «Тушканчика» выглядела сейчас очень странно. Вместо мощной обтекаемой кормы в задней части судна красовался распустившийся бутон. Это торчали во все стороны «лапы» — консоли, еще сутки назад державшие мертвой хваткой реакторный отсек.
Адмирал поднялся на ноги и упер руки в бока. Он глядел на корабль, не отрываясь, и что-то соображал.
— У него был такой голос, когда он прощался… — донеслось сзади. — Вы не заметили, шеф? Он будто шел или лез куда-то. Знаете, я весь день сегодня просидела над схемой корабля. В реакторном есть пазухи, по которым можно выбраться прямо к лапам. А в самих лапах тоже ведь шахты…
«Эндрю работал в тяжелом ремонтном скафандре, — вспомнил Рашен. — Неповоротливая штука, зато всюду свинец. Так… Что там еще? Термозащита в четыре слоя. Экзоскелет. С какой скоростью он мог двигаться? В училище
мы пробовали бегать в таких скафандрах. У меня не вышло. А какой ширины кабельная шахта в лапе? Секундочку… Интересно, кто тут более псих — я или Кенди?»— Вы здорово с ним поссорились? — бросил он через плечо.
— Я идиотка, — сказала Ива. — Ну дура я была, и все тут. Я просто никак не могла понять, что мы очень разные и… Ну, у него есть право быть таким, какой он есть. Вот… А он, по-моему, насмерть обиделся.
— Насмерть… — эхом повторил адмирал, размышляя. — Насмерть…
— Дура я была, так что мне теперь, застрелиться?! Не понимала я, что он такой ранимый…
— Угу…
— Чего «угу»?! — злобно выпалила Ива, забывая, что Рашен какой-никакой, а все-таки трехзвездный адмирал.
— Я говорю, мальчик всегда особенно быстро соображал в критических ситуациях, — объяснил Рашен. — Чем хуже дела, тем у него лучше мозги работают. Идеальный техник.
Ива встала и несмело шагнула к адмиралу поближе.
— А еще у него инстинкт самосохранения просто зверский, — продолжал думать вслух Рашен, не замечая, что говорит об Эндрю уже в настоящем времени, будто тот и не мертв вовсе.
— А-а…
— Бэ! — адмирал потянул из воротника микрофон. — А ты, Иветта, на самом деле редкостная дура. Будь я тебе отцом, всыпал бы по первое число! Завела себе мужика с богатым прошлым — так береги его! А этот… Откуда он только взялся на мою голову, отставной сумасшедший и бывший уголовник! Где мне его теперь искать, а?! Тонкая и ранимая натура, чтоб ему ни дна ни покрышки… А если он загнулся там? Сутки прошли уже!
Ива надулась, сунула руки в карманы и демонстративно встала к адмиралу спиной.
— Боровский! — рявкнул адмирал в микрофон. — Внимание! Всех, кто может стоять на ногах, поднимай немедленно! И в корму! Обшарить все закоулки, куда поместится человек! В каждую дырку заглянуть! Вдруг он сознание потерял или что еще… Первым делом в лапах посмотри, может, он там валяется!
— Кто?! — обалдело спросил Боровский.
— Да лейтенант Вернер, мать его!!! — заорал Рашен.
Несколько секунд Боровский молчал, осмысливая происходящее.
— Это, конечно, совершенно не мое дело, — начал он, — но мне кажется…
— Вы-пол-нять! — пролаял Рашен и переключился на другую волну. Сделал несколько глубоких вдохов, чтобы привести нервы в порядок, и сказал уже гораздо спокойнее: — Успенский вызывает де Вилье. Ответьте, Виктор. Срочное дело.
— Ну? — отозвался староста.
— У вас там моих людей, случаем, нет?
— Пока не видел. А хорошая идея! — обрадовался де Вилье. — Я как раз думаю, чего они в лагере без дела болтаются. А мне…
— Виктор, я серьезно.
— Да вроде нет.
— А не замечали никого?
— Что, дезертиры?
— Не совсем. Просто мог уйти погулять один деятель. Вы его помните, Andrey. Лохматый такой, с хвостом.
— И с рогами… Нет, командир, не было его здесь.
— А где доктор Ллойд?
— Да вечером еще сел на свою таратайку и в Новгород укатил. Резко так, я даже удивился. Бац — и нету. Сами понимаете, ученый, что с него возьмешь…
— Та-ак… — протянул Рашен. — Ну спасибо, Виктор.