Лучший иронический детектив

— Приехать, что ли… — вслух раздумывала она.

— А не захочешь брату надоедать, так у нас можешь поселиться. Здесь есть совершенно свободная комната, ты никого не стеснишь.

— Эй, ты глупостей-то не говори! — испугалась она. — Поселиться у холостого мужчины, да ещё и у Игната! Да мне Кирилл живо башку открутит!

— А может, наоборот, облегчённо вздохнёт, — предположила я. — К тому же не забывай, что между тобой и Игнатом будет кинжал. Я. А я — дуэнья надёжная, уж можешь мне поверить.

— Ох, и заинтриговала ты меня… Ладно, сегодня же приеду! — решилась Липа, чем обрадовала меня чрезвычайно.

Положив трубку, я, напевая, двинулась в прачечную. Но телефон не захотел отпускать меня и снова требовательно зазвонил. Неужели Липа всё-таки передумала? Так быстро?

Я вернулась, подняла трубку и грустно сказала:

— Слушаю тебя.

— Аня, господи, какой ужас! — опять заходилась в плаче Маня. — Бедная моя Сашенька!

Я вздохнула:

— Что на этот раз? Папа тоже уехал за границу?

— Да дело не в папе! Машина сбила нашу коляску и метров пятьдесят тащила за собой! Всё вывалилось, мне пришлось потом содержимое по всей улице собирать!

— Сашку-то хоть нашла? — не на шутку испугалась я.

— Да Сашка на руках у меня была. Она проснулась, ей скучно стало, я взяла её на руки, понесла к детской площадке, там голубей как раз много прилетело, кто-то из детей семечки рассыпал… Я думала, ребёнку интересно будет на птичек посмотреть.

— Маня, я, конечно, не самый большой специалист в педагогике, но разве ребёнок в два месяца способен отличить птичку от чего-то другого? Ладно, что дальше было-то?

— А дальше — визг тормозов, визг мамаш… Я обернулась — смотрю, наша коляска зацепилась за бампер синей машины, и машина тащит её за собой… Она, коляска то есть, на тротуаре стояла, а лихач решил по тротуару проехать зачем-то. Ну, коляску и зацепил. И матрасик вывалился, и подушечка, и игрушки все рассыпались, и соска потерялась… Кошмар!

Она снова заплакала. Там, на её конце провода, всё время фоном что-то бубнил мужской голос. Господи, бедная Машка, папа-олигарх теперь убьёт её! Ну, или выгонит, разлучит с Сашуркой, что для самой Мани хуже смерти.

Понизив голос, я спросила:

— Что, ругается хозяин?

— Я не говорила ему ещё. Я даже не знаю, как такое можно сказать. Ведь в коляске мог находиться ребёнок…

— А бубнит у тебя там кто? Степанида?

— Да этот лихач и бубнит. Коляску от тачки своей отцепил, пришёл к нам домой, говорит: не надо милиции, сами разберёмся. Аня, а что, надо было в милицию заявлять?

Святая простота!

— Аня, он у меня трубку рвёт из рук, хочет с тобой поговорить!

— Со мно-ой?.. Я-то здесь при чём?

Но в трубке была уже не Маня. Мужской голос сказал:

— Аня, быстро иди сюда, разобраться надо.

— А что, мы разве на «ты»? — удивилась я. — Я разве знаю вас?

— Я — Барышев.

— Неужели? И что из этого? Вас что, разыскивает милиция?

— Я — Кирилл. Барышев — моя фамилия.

— Кирилл… Липочкин брат, что ли?

— Он самый. Да не ломайся ты, сюда иди!

— Ладно, приду сейчас…

Я пошла к Мане, недоумевая, зачем Кириллу понадобилось сбивать детскую коляску и зачем сейчас там нужна я.

Картину в доме я застала нерадостную. Кирилл сидел на кухне мрачнее тучи, Маня тихонько скулила, то и дело вытирая нос, который покраснел и распух.

— Ты носом ударилась, что ли? — бросилась я к ней.

— Нет, это я себе просто наплакала… — Она снова шмыгнула своим многострадальным носом.

— А Сашурка где?

— Спит. Она как нагуляется на свежем воздухе, всегда так хорошо спит…

Я обернулась к Кириллу:

— Ну что, господин Барышев, зачем вызывали?

— Посоветоваться хочу. Как ситуацию разруливать? Во-первых, я сломал коляску. Во-вторых, я напугал няньку. В-третьих, мне никак нельзя, чтобы узнала об этом милиция и широкая общественность, потому что я депутат и всё такое…

— А пускай бы общественность и узнала, — сказала я задиристо. — Люди должны знать, кого в депутаты выбирают!

— Ой, брось, — скривился он. — Не учи меня жить, я не для этого тебя позвал.

— А для чего?

— Для того чтобы ты сказала этой плаксе, что знаешь меня.

— Я его знаю, — сказала я Мане.

Маня удивилась:

— Какая разница? Коляска же испорчена, ребёнок мог пострадать, и хозяину сказать придётся… Только вчера мать улетела, а я сегодня так отличилась! Скажут, что мне нельзя доверить ребёнка, и выгонят!

— Не выгонят. Кормящим женщинам даже смертную казнь отодвигают на неопределённый срок, чтобы они могли детей выкормить. Она сама грудью кормит Сашеньку, — объяснила я обалдевшему Кириллу. — Она не просто нянька, она — кормилица. А ты напугал её так! Вдруг молоко пропадёт?

— И хозяин за коляску ругать будет, ещё стоимость из зарплаты вычтет, я за полгода не расплачусь! — снова всхлипнула Марья и схватила новую салфетку.

— Ну, это самое простое! — повеселел Кирилл. — Я сейчас куплю точно такую коляску, и хозяину ничего можно будет не говорить. А кто у нас хозяин?

— Ярошенко Павел Александрович.

Кирилл присвистнул и заметно погрустнел.

— Вы знакомы? — спросили мы с Марьей в один голос.

— Ну, не то чтобы хорошо знакомы… Одним словом, крутой мужик. С таким лучше не ссориться. Слушай, няня Маня, давай мы сейчас поедем в магазин и купим новую коляску.

— Я не могу, — испугалась Машка, — у меня ребёнок спит!

— Я могу, — улыбнулась я.

Кирилл схватил меня за руку и потащил к машине.

Я упиралась:

— Не надо меня тащить! Я и сама ходить умею!

— Давай-давай, шевелись! Видишь, как девчонка убивается? Хочешь, чтобы хозяин ей и правда башку открутил?

Я остановилась, как вкопанная:

— Ты ещё скажи, что всё случилось из-за меня! Очень удобная позиция! Это так по-мужски…

— Садись уже, ехать пора! — распахнул он передо мной дверцу.

— Только постарайся больше никаких колясок на бампер не собирать, а то я выпрыгну прямо на ходу!

Он гневно зыркнул на меня и на всякий случай заблокировал дверь.

Правда, ехал он более чем осторожно. Ну, беда научит соблюдать правила дорожного движения…