Лучший исторический детектив
Шрифт:
— Нет, всё-таки самый лучший борщ варят в Херсонской губернии, — похвалил он. — Нигде больше такого борща не пробовал.
Справедливости ради надо сказать, что он нигде больше и не был, кроме Херсонской губернии.
— Ну, а теперь расскажи про невесту, — заговорил Михайло, когда они немного подкрепились. — Вы чью берёте-то?
— Мещерякову Машку.
— Это которая? Сирота что ль?
— Ну да.
— Да что вы в ней нашли-то? Она такая невзрачная, ни рожи, ни кожи. Разве что косища до пят.
— Э-эх, Михайло! Тут своя история. Нам выгоднее было взять её, потому что без родителей. К другим сунешься — начнут крутить носом, всё выспрашивать да разузнавать, ещё откажут. Снова ищи невесту. А к этой пришли свататься — у неё сразу глаза загорелись, вся затрепетала
— А почему такая спешка? Можно было бы и побогаче найти, — удивился Михайло.
— Дак я ж тебе говорю: тут своя история, — горячился выпивший Фёдор. — А ты со своими глупыми вопросами не даёшь рассказать. Я должен был найти сыну жену, и очень быстро, а то он спутался с деревенской девкой. Тут я, конечно, виноват, выпустил его из-под своего контролю. Но я же не думал, что до этого дойдёт. А что получилось — кинулись они мне в ноги, просят благословения. Говорят, до греха у них дошло, надо венчаться. Ну, я им, конечно, устроил «венчание». Аксинью эту выгнал из дому, а Тимку привёз из имения сюда, в Херсон, женю его и отправлю куда-нибудь молодых в путешествие. Если не сразу, так со временем забудет он свою Аксинью, будет с женой и детьми жить, как все люди.
— Какие распущенные и нахальные девчонки стали, — вступила в разговор Анна. — В моё время такое поведение было недопустимо.
— Да, вот из-за таких наши сыновья ломают себе жизнь.
Михайло пытался попасть вилкой в вареник, последний оставшийся на тарелке, но после восьмой безуспешной попытки оставил эти намерения. Он обнял Фёдора и, изрядно захмелевшие, они затянули песню. Анна, поняв, что ей здесь делать больше нечего, встала и ушла в свою комнату.
Шестнадцатилетняя невеста Мария Мещерякова в подвенечном платье крутилась перед зеркалом так и сяк, не в силах оторвать глаз от своего изображения. «Ах, какая я счастливая! Я сама себе не верю, — думала она. — Неужели это всё происходит со мной? Неужели сегодня я стану женой?»
Она думала о том, как будет прогуливаться, ловя на себе завистливые взгляды тех, кого она успела опередить, по вечерам об руку с мужем по Суворовской улице — месте, где обычно гуляет всё городская знать.
«Соседской Татьяне скоро двадцать, а она ещё незамужняя. И Ольга, соседка напротив, в свои восемнадцать ещё ни гу-гу. Да что говорить, всех я перещеголяла. Сколько раз в девичестве я думала о замужестве — и вот оно уже пришло, и ко мне — раньше всех. Ох!»
Сумбурные мысли Марии перескакивали с одного на другое. При этом она не отрывала своего взгляда от зеркала, разглядывая себя в нём. Смотрела на своё лицо, на гладко зачёсанные назад волосы, не находя, впрочем, во всём этом особой красоты. «Но всё же Тимофей полюбил меня, ведь он ко мне посватался, да ещё и не захотел надолго откладывать свадьбу. Я ему понравилась. Изо всех он выбрал именно меня. Значит, я красивее и достойнее всех».
Вкус жениха Тимофея не подлежал сомнению, ведь он уже взрослый мужчина — на целых шесть лет старше неё, не какой-нибудь оболтус из тех, которые гурьбой ходят в гимназию мимо её дома.
«Одна моя коса чего стоит! Ни у кого в Херсоне такой нет». Правда, придётся смириться с тем, что сегодня вечером ей расплетут девичью косу и заплетут две косы попроще и потоньше — признак того, что она уже замужняя женщина.
«А потом у меня будут маленькие!» — при этой мысли у неё от умиления выступили слёзы на глазах. Она представила, как они с Тимошей будут гулять по Суворовской с коляской — все её одноклассницы-гимназистки сойдут с ума от зависти. А Катька — та вообще лопнет от злости.
— А теперь фату примерьте, — голос Оксаны, служанки, вернул её к действительности.
— Пора, пора, — глянув в окно, сказала другая служанка, пожилая Дарья, — уже ваш суженый приехали.
У Марии заколотилось сердце, она моментально спохватилась, привела себя в порядок и направилась к двери, пунцовая от радости и смущения. Она не видела себя со стороны, лишь служанки, глядя
вслед, заметили, как она ещё неуклюжа и как мало ей подходит свадебный наряд. «Она ещё гадкий утёнок», — вероятно, думали они. И вдруг в тишине раздался треск рвущейся ткани. Оксана и Дарья, подскочив к оцепеневшей и расстроенной невесте, увидели дыры на свадебном платье — результат её неловкого шага. Она наступила себе на кончик платья и тут же оторвалась оборка на подоле и юбка от лифа в талии. Женщины сейчас же кинулись зашивать, бормоча про себя, что это плохая примета, а невеста чуть не плакала. И когда высокие двухстворчатые двери раскрылись, на пороге показался жених в чёрном строгом костюме с цветочком на лацкане и букетом в руках, а сзади его родственники — Мария от досады заплакала по-настоящему.«Почему он увидел меня именно в этот момент, когда на мне зашивают платье?»
Но Тимофей, по-видимому, не придал этому факту большого значения. Он сунул ей розы и, дождавшись окончания шитья, провёл невесту в пролётку. Молча они доехали до церкви. Мария всю дорогу смотрела прямо перед собой, боясь поднять на него заплаканные глаза. Возможно, если бы она посмотрела в глаза будущему мужу, то что-нибудь прочитала в них.
Но вот уже и церковь. Встрепенулись нищие, увидев свадьбу — теперь им явно что-то перепадёт. Мария и Тимофей, выйдя из экипажа, чинно и благородно под руку двинулись по высокой лестнице, ведущей в Свято-Духовский храм, а за ними вся процессия. Под золотыми куполами пели колокола, разливая по округе колокольный звон. Мария забыла о своих слезах и о порванном платье, она с благоговением внимала музыке колоколов, торжественно ступая по ковровой дорожке, постланной на ступенях храма в честь новобрачных. Запах осени и жухлых листьев придавал особый аромат сегодняшнему событию. Они зашли в празднично убранную церковь, заполненную цветами, заняли свои места. Следом вошли родственники жениха (а у невесты их просто не было), приглашённые и гости, а также просто любопытные, желающие поглазеть. Все уже были в церкви, и никто не заметил одинокую женскую фигурку в простом ситцевом платье и в косынке, завязанной сзади, нерешительно подошедшую к церкви, а потом тоже юркнувшую внутрь.
Мария, стоя у алтаря, уже не опускала стыдливо глаза, она открыто смотрела на Тимофея и улыбалась ему. Он тоже ответил улыбкой. До этого она видела жениха лишь мельком на сватанье, а вот теперь откровенно смотрела ему в лицо, не пряча восторженных глаз. «Это мой муж, — с гордостью думала она, — это отец моих будущих детей. С этим человеком я проживу всю жизнь. Это моя надежда и опора, это моя защита. Я буду самой верной женой!» Она смотрела на него и чувствовала, что уже любит этого человека, который через несколько минут станет ей родным. Тимофей подмигнул ей и что-то сказал, а она только заворожённо смотрела на него, не сводя глаз. «Какой он красивый! И он мой, только мой!»
Тут новобрачным вручили длинные, толстые церковные свечи, зажгли их, и начался обряд венчания.
— Венчается раб Божий Тимофей рабе Божьей Марии…
Мария не слышала слов, она смотрела на дрожащее пламя свечи. «Я буду самой счастливой женщиной в мире. Я сделаю всё, чтоб и он был счастлив со мной…»
— …Согласен ли ты взять в жёны рабу Божью Марию? — донеслось до неё, как в полусне. Гробовое молчание в ответ заставило её слегка встрепенуться от задумчивости. Почему он молчит?
— Согласен ли раб Божий Тимофей взять в жёны рабу Божью Марию? — снова спросил слегка обескураженный священник.
И снова в ответ тишина такая, что, казалось, потрескивание свечей отдаётся эхом в вышине храма. И вдруг — как снежный обвал в горах:
— Нет!!!
Ещё не веря своим ушам, Мария медленно подняла глаза от свечи на Тимофея и увидела, что он смотрит в другую сторону. Она тоже перевела взгляд — у противоположной стены стояла молодая женщина в белом ситцевом платье в мелкий горошек. Фигура её не была стройной. Значит, она… А Тимофей пошёл к ней. Он долго шёл к той женщине, потом, взяв её руку в свою и вытянув вперёд, повёл её к алтарю, туда, где стояла Мария. Они долго-долго шли, а розы из рук невесты падали, падали, падали… У ног Марии рассыпался веер из роз.