Лучший из худший 3

Справа от меня стоял холодильник с мороженным мясом, курицей и пельменями.

Ну и алкашка, куда ж без неё, преимущественно водка или дешёвое вино.

Я заглянул за прилавок. Никого.

Бросил взгляд на раскрытую дверь подсобки… Посмотреть, может, там кто есть?

Подумал, подумал и отказался от этой затеи. Будет глупо, если кто-то зайдёт и увидит, как я там шарюсь. Небось, примут за грабителя, доказывай потом, что не верблюд.

При виде продуктов, засосало под ложечкой — заслуженный обед я пропустил, надеясь закупиться чем-нибудь вкусненьким в посёлке.

Смародёрничать? Камер тут нет, бери, что хошь, пока никто не видит… Пожалуй, воздержусь. Пусть даже никто не узнает об этом поступке, моральная правота честного человека для меня дороже.

Покрутившись пару минут, я вышел из магазина, отметив, что телефон в грибочке не рабочий, провод был не то срезан, не то перекушен, однако это ещё ни о чём не говорит: вандалов хватает и в сельской местности.

На улице осмотрелся по всем правилам: ситуация оставалась прежней, без намёка на изменения. Оно вроде как хорошо: нет желающих вцепиться мне в горло или бахнуть в меня сразу из обоих стволов обреза, но… И это пресловутое но подняло градус моей тревожности.

Дом на противоположном конце дороге не отличался от других, я выбрал его наобум. Нанесём, так сказать, визит вежливости. Если что, попрошу водички. Людям, особенно женщинам, свойственно жалеть солдатиков.

Подошёл к калитке, несколько раз постучал в неё. Убедившись, что меня не спешат встречать с хлебом и солью, просунул руку между досок забора, нащупал задвижку калитки и открыл себе проход.

— Здравствуйте, хозяева!

Глухо как в танке.

Ладно, раз принял решение, иду до конца.

От калитки к крыльцу вела вымощенная красной плиткой дорожка. Сквозь трещинки и зазоры пробивалась травка. Как на кладбище, подумал я.

Слева от дорожки стояла собачья будка, от неё тянулась цепочка, однако барбоса на конце цепочки не наблюдалось. Отпустили гулять или сам сорвался?

А может он сейчас притаился где-то в засаде и выжидает, когда я совершу опрометчивый шаг? Потом как выскочит, как выпрыгнет! Ну и что-то там про клочки по закоулочкам…

— Бобик, Бобик, — позвал я и для убедительности немного посвистел, подзывая собаку.

Бобик навстречу так и не вышел. Ничего, если на меня прыгнут, уж как-нибудь отобьюсь от него, и не с таковскими зверями сражаться приходилось, вспомнил я о своих прежних подвигах.

Дверь оказалась не заперта. Хм… есть надежда, что хозяева внутри. Впрочем, не факт! Знаю, что во многих деревнях, где народ хорошо знает друг друга, многие уходят, не запирая дом, правда, в таких случаях часто приставляют к дверям какую-нибудь дощечку или полено, тем самым показывая, что никого нет.

Я поглядел: дощечек, чурбачков, полешек поблизости нет.

Вытер ноги об коврик и зашёл.

Обычная веранда с деревянным покрашенным полом, на верёвках сушится бельё, какие-то ящички, мешки и прочий хлам. Возле стены выстроились сапоги: большие мужские, поменьше и розового цвета — женские и маленькие, нарядные с цветочками.

Можно сделать вывод, что живёт семейство: папа, мама и девочка.

Из веранды в жилое помещение вела обитая клеёнкой дверь.

Взявшись за ручку, я открыл и её.

Сразу ощутил тепло, исходящее от натопленной печки.

Тут было чисто, чувствовалась женская рука крепкой хозяйки.

Кухня со шкафчиками, столиками, мойкой и четырёхконфорочной электроплиткой.

— Хозяюшка…

Отдёрнув занавеску, я оказался в гостиной. Из мебели — стенка из трёх секций, в центральной телевизор с выпуклым экраном, поверх него — комнатная антенна с двумя телескопическими рожками. Диван, укрытый пёстрым пледом, два кресла.

На полу расстелен цветастый палас с каким-то восточным орнаментом. На стенах ковры — я такого уже не застал, но отец рассказывал, что когда-то это было очень модно. Дорого и богато, короче.

И тут пусто.

Заглянул в маленькую комнатку, судя по всему — детскую.

Кроватка с горкой разноцветных подушек, всякие плюшевые игрушки — мишки, зайчики, белочки.

У окна письменный стол.

Подошёл к нему.

Под светом настольной лампы лежала открытая тетрадь — кто-то старательно выводил на ней слова большими печатными буквами. МАМА МЫЛА РА — предложение почему-то было не дописано.

Убедившись, что больше тут ловить нечего, я вышел из дома, покинул двор и вновь оказался на улице.

Сердце кольнуло предчувствием — кто-то находится рядом.

Резко крутанувшись и, выставив винтовку вперёд, я чуть было не впечатал её в живот Ивану Терентьевичу.

— Инженер?! Какого хрена вы меня не послушались?! — выругался я.

Терпеть не могу скримеры, ни в кино, ни, тем более, в реальной жизни, а этот тип меня слегка напугал, правда, я скрыл свой испуг за злостью.

— Толя, — смущённо пробормотал Иван Терентьевич, — я… Мне стало страшно, — вдруг признался он.

Вместо того, чтобы признаться, что и сам здорово сдрейфил, я ехидным тоном поинтересовался:

— Чем это вы так напугались? — вновь перейдя на ты.

— Пойдёмте со мной, там… В общем, думаю, вам нужно на это посмотреть!

Глава 28

Глава 28

Взгляд у инженера был нездоровый, на лице выступили крупные капли пота.

— Хорошо, показывайте, — не стал спорить я.

— Только вы идите первым… пожалуйста, — попросил он. — У вас ведь оружие…

Я покачал головой.

— Хрен с тобой золотая рыбка!

Мы пошли назад к оставленному мотоциклу. Я шагал первым, позади трусцой бежал Иван Терентьевич, едва успевая за моими размашистыми шагами.

Вроде ничего необычного, прежняя пустота на улице, ни единой живой души. Даже вездесущих кошек или собак не видно.

— Стойте!

Я замер.

— Прислушайтесь!

Я напряг слух.

Шорохи, лёгкое поскрипывание, шелест мусора…

— Ничего не слышно.

— Господи, боже мой! Неужто вы глухой?

Я так покосился на него, что тот испуганно съежился, став сразу меньше ростом.