Лучший из врагов (сборник)

Она сидела, спокойно откинувшись на спинку стула, пока Бренда колдовала над ее лицом. Мешки под глазами, красные пятна и морщинки были тщательно замазаны тональным кремом, а затем скрыты под толстым слоем пудры. Бренда, безупречно владея искусством макияжа, с помощью почти неуловимых оттенков различных косметических средств умела создать совершенно другое лицо, скрыв по возможности все его недостатки и высветив достоинства. Сухие, потрескавшиеся губы, соприкоснувшись с изумительного оттенка красной помадой, стали подобны бутону розы. Французские глазные капли, помогли скрыть следы бессонницы и придать глазам Кати жизнерадостный блеск. Специальная зубная паста усилила жемчужную белизну и без того превосходных зубов. Волосы, смазанные гелем, хоть и становились от него жирными, вызывали у зрителей ощущение, что это естественный блеск здоровых волос. Визажистам, которым доставлялась из Парижа лучшая французская косметика, не приходилось беспокоиться за ее качество — ведь от них во многом зависело то, какими увидят героев передач зрители. Создать сказку на экране — это целое искусство, и на его алтарь положен труд очень многих людей.

Катя, красивая от природы, все же была благодарна Бренде за то чудо, которое та совершала с ней каждый день в зеркальном храме своей гримерной.

Она осмотрела студию и, пока Стив и Лайза занимались подготовкой, в молчании встала за камерами, ожидая сигнала к выходу.

Каждое рабочее утро Катя, чувствующая себя в студии как дома, в качестве ведущей ровно в 5.55 занимала место в центре, где на нее были направлены камеры и прожекторы. Проводя в студии по нескольку часов в день, пять дней в неделю, она чувствовала себя здесь очень уверенно и уютно — это была ее берлога, ее логово. Но в это утро не она была ведущей, и помощник режиссера посадил ее в кресло для гостей.

Она расположилась очень неудачно, устроившись с невыгодной для себя стороны. Постоянно работая перед камерой, она знала, что очень многое зависит от того, где ты сидишь, потому что у каждого человека лицо асимметрично, и выглядит оно лучше или хуже в зависимости от того, с какой стороны его показать. Если бы все шло своим чередом, ее профессиональный опыт заставил бы ее пересесть так, чтобы ее лицо предстало зрителям в наивыгодном свете. Но сегодня Катю занимали другие мысли.

Она просидела так ровно минуту, когда режиссер, наблюдавший за ней с балкона наверху, заметил:

— Лайза что-то слишком отвлекает сегодня моего помощника. Как получилось, что он посадил Катю так неудачно? Господи, да она сегодня выглядит просто дерьмово.

— Бренда уже предупредила меня, что Катя плохо себя чувствует после вчерашней вечеринки, — отозвалась операторша на пульте.

— Передвиньте кресло в другое место.

Катя в каком-то в полусне наблюдала за происходящим.

— Все-таки она выглядит неважно.

— Да, я уже говорила, что место, где сидят гости программы, всегда освещено очень неудачно, — поддержала разговор подошедшая Бренда. Она была прекрасно осведомлена, что с помощью освещения можно добиться того, что красавица будет казаться уродиной и наоборот.

— Вы что же думаете, ваша драгоценная Катя каждое утро так уж классно выглядит? — пробормотала операторша себе под нос.

— Во время рекламной паузы направьте на нее еще несколько блондинов и рыжих, — сказал режиссер. Так на жаргоне телевизионщиков назывались различные типы прожекторов.

Катя по-прежнему находилась в плену своих грустных мыслей и никак не могла ни на чем сосредоточиться. Вся обстановка и звуки вокруг нее были ей настолько привычны, что не достигали сознания. Она находилась в своей среде, но сегодня как бы на время из этой среды выпала. Ее сильно тревожила сверкнувшая вспышка фотокамеры на Роланд-Мьюс и те последствия, которые могли быть ужасны. Сообщения об аварии, в которую попала машина министра, повторялись всю ночь. Рефреном в них звучала фраза: «Состояние тяжелое, но не безнадежное». Катя не пропустила ни одного сообщения.

Рекламный блок закончился. В ярко освещенной студии «TB-Утро» Стив продолжал вести программу, считывая подсказки, появлявшиеся на мониторе телесуфлера: «Сегодня в нашей программе. Выпуски новостей. Что делать с подростком, если он принимает наркотики? Затем ботаник Дэвид Беллами расскажет вам о тропических растениях, которые вы можете вырастить в своем саду. И, конечно, мы встретимся с нашей обладательницей премии БАФТА, Катей Крофт. Оставайтесь с нами…»

— Катя, дорогая, прими мои поздравления, — прошептала Лайза. — Мы все так рады за тебя.

— Спасибо. Только непривычно находиться в студии без своего наушника. — Кате нужно было просидеть здесь еще не меньше часа. Она повернулась к Стиву:

— Что нового известно об аварии, в которую попала машина Томаса?

— Да ты ведь была на банкете вчера вечером и сама все слышала! Подожди, я спрошу на галерке. — Стив сделал знак перед камерой, показывая на наушник. — Какие новости о несчастном случае с Томасом? — спросил он прямо в камеру. — Была заложена бомба? — Он слушал, в то время как Катя внимательно смотрела на его лицо, словно пытаясь на нем прочесть то, что ему говорили с галерки. — Вы еще не знаете? Будет проводиться расследование? Хорошо, спасибо.

Кате хотелось знать больше, и она открыла рот, чтобы задать вопрос, но оба ведущих приложили палец к губам, требуя тишины. Они показали наверх, откуда редактор кратко сообщил им, что в программе произойдут изменения. Катя вспомнила, как много раз она сама, получая уточнения, так же просила гостей соблюдать тишину. Теперь она поняла, насколько это выглядело невежливо и нетактично: исключать человека — если у него нет наушника — из разговора. Это было ей уроком на будущее.

Она встала и вышла из студии, твердо решив позвонить в больницу. Она не могла поехать на Роланд-Мьюс, но обязательно должна найти возможность позвонить. Если все будет нормально, это не займет больше десяти минут.

До окончания рекламной паузы осталось пять секунд, когда она вернулась. Поправляя галстук, Стив улыбнулся Кате.

— Представляешь, Беллами опаздывает. Он с легкостью пробирается через свои джунгли, а вот автомобильные пробки ему наверняка не по силам. Так что нам придется поработать подольше, ладно?

Стив не понял, почему Катя изменилась в лице. Он подумал про себя: «Хмм, интересно, с кем она провела эту ночь? Она уже сто лет не говорила, что у нее есть парень. Должно быть, опять какой-нибудь новый. Интересно, кто он?»

Катя не могла сосредоточиться на беседе. Все здесь казалось ей таким ничтожным, по сравнению с тем, что ее действительно занимало. Этот проклятый фотограф. На снимке ее лицо наверняка будет хорошо видно. Обычно, когда у нее бывали серьезные проблемы, она обращалась к Джоанне и Лиз, но сейчас она не могла их в это втягивать. Господи, вот попала в переделку!

Лиз, наблюдавшая за Катей по телевизору, подумала, что та держится перед камерой так, будто у нее нет никаких проблем. Что бы там ни произошло прошлой ночью на церемонии награждения — возможно, даже поссорилась со своим загадочным любовником, — на экране она просто прелесть.

Комната Лиз была погружена в полную темноту. Три года назад, когда она только переехала в этот домик — оказавшийся, кстати, рядом с домом Джоанны и Джорджа, — то, кроме докучавших ей звонков корреспондентов газеты со всего мира и в любое время суток, ей мешал еще и свет с улицы. Заснуть было совершенно невозможно, и Джоанна предложила ей в дополнение к занавескам повесить еще темные шторы. Так проблема решалась хотя бы вполовину.

Лиз проводила не так уж много времени в этой квартире с двумя спальнями, и самым обжитым местом была кухня, отделанная дубом, где она питалась в основном индийскими и китайскими блюдами, приносимыми по заказу, и где находились телевизор, факс и два телефона.