Лучший полицейский детектив

— Василий Витальевич! Говорите открытым текстом. Что у вас на этот раз стряслось?

— Да человек тут один интересный ко мне ночью пришел. Хотя я его и не звал в гости. В гостях он у меня засиделся. И выходит так, что этого человека его друзья могут приехать забирать от меня.

— Какие друзья? — Меньков почувствовал нарастающее напряжение. Остатки сна улетучились окончательно.

— А те, которые и в прошлый раз ко мне заявились. Так что вы, Михаил Юрьевич, прихватили бы с собой кого-нибудь из своих коллег. А то ведь мне с трофейным ТТ осаду автоматчиков не выдержать.

* * *

Меньков проявил сверхоперативность, и через тридцать пять минут после того, как он услышал от Савичева фразу насчет осады автоматчиков, его «пежо» влетел в микрорайон Мирный. Вслед за машиной старшего следователя во «внедорожнике» ехали люди Рябинина.

Меньков нервничал. Вдруг и в самом деле его опередят?

Но волнение оказалось напрасным — перед домом, в котором жил Савичев, Меньков не заметил милицейской машины. А приехать на своей Вербин не рискнул бы.

В том, что это должен быть именно Вербин, Меньков уже не сомневался.

У стальной двери с домофоном старший следователь позвонил на мобильный телефон Савичева.

И моментально услышал в ответ:

— Уже отпираю, Михаил Юрьевич! Я вас уже «срисовал»!

В квартире Савичева Менькову сразу же бросился в глаза человек, сидевший на стуле, стоявшем посреди прихожей. Мужчина лет тридцати, с короткой стрижкой — почти налысо. Руки мужчины были заведены за спинку стула, а ноги, мало того, что обмотаны скотчем в щиколотках и коленях, так еще тем же скотчем привязаны к перекладине. Меньков обратил внимание на то, что рубашка животе мужчины разорвана или разрезана, и вдоль линии разрыва или разреза узкими полосами запеклась кровь.

— Это он сам где-то поранился, — поспешил пояснить Савичев, заметив взгляд Менькова. — Вот, Михаил Юрьевич, во-первых, передаю вам «ствол», на котором наверняка имеются отпечатки пальцев моего незваного гостя.

Он двумя пальцами, держал полиэтиленовый пакет, в котором лежал пистолет ТТ с глушителем.

— Я аккуратненько его упаковал. Равно как и его владельца.

25

Среда, 22 сентября

Мужчина, сидящий напротив Менькова, выглядит импозантно. Стильно выглядит. Красавец-мужчина. Черные усы с проседью, несколько серебряных нитей на висках — в сорок три года это смотрится очень даже романтично. Ровный нос, высокий лоб. Подбородок соответствует стандарту мачо — несколько тяжеловатый, с очень густой растительностью на нем. Мачо с такими подбородками снимаются в рекламе мужской одежды, мужского одеколона, мужского белья, мужских презервативов… всего мужского. Глаза, правда, у мужчины маленькие. Впрочем, это скорее достоинство, нежели изъян — голливудского красавца Ричарда Гира напоминает мужчина.

Однако на этом сходство с актером — точнее, с благородными героями, которых актер Ричард Гир изобразил — и заканчивается. Потому как глядит мужчина очень уж невесело. Испуганно-тоскливо глядит. А как его взгляду не быть испуганным и тоскливым, если взгляд этот со следователя прокуратуры может перейти на стены, окрашенные масляной краской грязно-зеленого цвета, на маленькое окошко под самым потолком, затянутое частой-частой стальной сеткой, на лампочку на потолке.

— Кузнецов, — Меньков украдкой взглянул на часы, — я сейчас произнесу банальнейшую фразу, но ведь в самом деле только чистосердечное признание сможет как-то улучшить ваше незавидное положение.

— Почему незавидное? — дернулись усы, заметался взгляд.

— Да потому, Владислав Леонидович, что получаетесь вы соучастником убийства Федяева и соучастником попытки убийства Савичева. И от того, насколько активно вы станете помогать следствию, зависит… В общем, тяжесть наказания, которое вы понесете, от этого зависит.

— Но я же не знал, что!..

— Перестаньте, Кузнецов! Вы понятия не имели о том, для чего Вербину нужно было знать с точностью едва ли не до минуты распорядок дня вашего знакомого Савичева двенадцатого сентября, в воскресенье?

— Честно, не знал! — Кузнецов приложил руки к груди. Жест этот кого угодно убедил бы, только не Менькова.

— Но, — ухмыльнулся старший следователь, — скажем так — догадывались?

— Ну, догадывался, — кивнул Кузнецов.

— И о чем же вы догадывались?

— Да вроде Вербин наблюдение за ним вел…

— И для этого вы говорили по мобильному телефону сначала с вашим старым знакомым Савичевым, а потом с неким Кургановым? Только не надо делать вид, что вы впервые слышите эту фамилию. Анатолий Курганов. В памяти его мобильного телефона есть номер вашего телефона. И Курганов уже дал показания против вас.

— Да! Да, я знал, что его зовут Анатолий, но я думал, что это подчиненный Вербина! — разрыдаться можно, глядя на страдальческое выражение лица Кузнецова. Агнец невинный, ужас и мерзость этого мира еще не познавший, но на растерзание диким зверям уже брошенный.

— Ответ по существу верный, — покачал головой Меньков. — Курганов в самом деле подчинялся Вербину — только не по службе подчинялся. Он для него разные деликатные поручения выполнял. Ладно, в случае с Савичевым вас, допустим, ввел в заблуждение коварный Вербин. А как быть с Федяевым?

— А что с Федяевым? — заметался взгляд: стена, крышка стола, снова стена — на сей раз за спиной у Менькова. Но со вглядом следователя взгляд Кузнецова так и не встретился.

— Вы рассказали Курганову о Федяеве все, что знали о последнем: его распорядок дня, места, где Федяев бывает, адрес квартиры, адрес офиса, адрес загородного дома.

— А вот этого не было! — вроде бы духом воспрянул Кузнецов. — Не рассказывал я этого Курганову!

— Но рассказали Вербину?

— Да, Вербину я рассказал!

— Вот просто так взяли и рассказали? — хитро улыбнулся Меньков.

— Почему просто так? Он меня попросил рассказать.

— Попросил… А почему он вас об этом попросил? Чем он мотивировал необходимость знать о Федяеве если не все, то очень многое?

— Так ведь у Федяева дочку убили! И самому ему угрожали!

— Вербин вам об этом сказал — что угрожали Федяеву?

— Да, Вербин! У меня не было оснований не верить ему, — еще больше приободрился Кузнецов.

— А когда убили Федяева, что вы подумали?