Луганское направление
Шрифт:
— Они пришли на митинг, хорошо подготовившись: в касках, вооруженные битами, арматурой, дубинками и молотками, — рассказывает «Лютый». — Периодически нацикам удавалось прорываться сквозь жидкий заслон милиции, и тогда вспыхивали яростные драки.
Священник, ставший в один ряд с «тремястами запорожцами», подвергся хуле и оскорблениям. В него кидали камни и яйца, плевали в лицо и в икону. Кричали, что он «московский поп» и крыли гнусным матом только лишь за то, что он служил священником украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Бесновавшихся молодчиков не остановила даже поднятая панагия Богородицы.
Милиция еле сдерживала толпу. Как ни странно, силовики нашли поддержку среди «промайданных» неонацистов «Белого молота» —
— Страха не чувствуют только идиоты. В те часы я реально осознавал, что если они прорвут оцепление, то нас там просто разорвут. Среди нацистов было огромное количество агрессивно настроенных вооруженных людей, целенаправленно свезенных к нам именно для этого — устроить бойню. Но деваться было некуда. Мы — стояли, — говорит сегодня Агапов.
Когда людей удалось вывести и оттеснить боевиков, всех антифашистов задержали и отвезли в отдел милиции. Поголовно переписали, зафиксировали данные и отпустили. Теперь запорожским активистам оставалось ждать лишь неминуемого ареста. Александр не стал испытывать судьбу — 30 апреля уехал в Донбасс и вступил в ополчение.
Поначалу Агапов прибыл в Донецк, под стены госадминистрации. Оттуда 11 мая боец «Лютый» вступил в ряды батальона «Восток». Вначале рядовым механиком-водителем БМП-2, потом дорос до командира штурмового взвода. Участвовал в обороне Аэропорта, Карловки, Песков, Михайловки и Саур-Могилы. После гибели взвода «Медведя», участвовал в выводе выживших героев обороны Саур-Могилы — они туда пешком ходили из Снежного.
— Первый раз понял, что мы бьемся с нелюдью, летом 2014-го под Песками, — рассказывает «Лютый». Мы держали оборону в районе СТО «Renault». Ночью началась очередная атака. Они пёрли, что дурные, где-то с полуночи и, считай, до рассвета. Мы стояли жестко, ни шагу назад. Выкашивали их пехоту раз за разом. А они всё прут и прут. Под утро, уж как они выдохлись, выкатил танк ВСУ и отработал по нам свой боекомплект. Как затихло, мы выдвинулись вперед смотреть результаты. И что видим? Дострелянные раненые, раздетые убитые. Стянули не только разгрузки и бронники со своих, даже берцы поснимали с трупаков. Своих же павших боевых товарищей раздели. Потом нашли, почему они пёрли, как бессмертные. В карманах у всех упаковки с метадоном. Они же все обдолбленные шли в атаку! Нам потом объяснили, что это мощный психотроп такой, который применяют для лечения наркоманов замещая настоящие наркотики. Вот они напичканные этой дурью и пёрли, выпучив глаза, — вспоминает он.
После, в августе-сентябре, Агапов участвовал в боях за Ясиноватую.
— Потом началось наступление, — рассказывает Александр. — Мы прорвали или, скорее, начали выравнивать линию фронта, у Пантелеймоновки соединились с отрядами Безлера. Обычная боевая работа.
По сути, «Лютый» прошел через самое пекло, побывав в наиболее драматичных точках фронта, в самой мясорубке летней военной кампании 2014 года.
— Не люблю рассказывать, прости. Война — это грязь, пот, кровь и слезы. Нет там никакой романтики.
И, тем не менее, он и дальше рвался в бой. Поэтому после перемирия «Лютый» ушел из батальона «Восток» и вступил во второй моторизованный батальон 5-й бригады «Оплота». Вновь стал командиром боевой машины пехоты. Где и прослужил до 15 января 2015 года, до массированного артобстрела, поставившего, как выяснилось, запятую, в его боевой карьере. Пришлось уволиться — последствия тяжелой контузии не давали возможности нормально служить, потребовалось срочное лечение.
30 января 2015 Агапов прибывает в госпиталь Ростова-на-Дону. Там подлатали, а что делать дальше — неизвестно. Помощь пришла со стороны. Известный журналист и
волонтер Ева Меркурьева узнав о судьбе Агапова выходит на своих Луганских коллег. Журналисты государственного информационного агентства «Луганский Информационный Центр», в свою очередь, связываются с писательской организацией ЛНР, а те с российскими ветеранами-«афганцами». Ростовские «файзабадцы» [10] не подвели — у «Лютого» сразу появилось и жилье, и работа. Восстановившись, он даже успел поработать по своей последней, как он говорит, «блатной» специальности промышленного альпиниста.10
Ветераны легендарного 860-го отдельного мотострелкового полка ОКСВА, дислоцировавшегося в г. Файзабад, провинции Бадахшан, ДРА — прим. ред.
Вообще, разговаривать с ним трудно. Он закрыт, душа как будто зажата между двумя плотно стиснутыми, словно упрямые губы, створками. Неудивительно: отстояв личные Фермопилы в апреле 2014, «Лютый» потом тяжелым колуном прошел на броне и пёхом сквозь жаркий кошмар Песков и Саур-Могилы, зимний ужас артиллерийских обстрелов и свинцовую тяжесть болезни. Украинская Гражданская закалила эти створки, превратив их в кованные спартанские щиты. Отбоявшийся, задубевший, отлитый в горниле боев, лазаретов и лишений, этот немногословный, суровый мужик вернулся на свою войну. Для него теперь это просто еще одна тяжелая, местами опасная, но лишь привычная теперь работа — как в шахте, как на высотке. Ведь долг, на самом деле, все равно, по-прежнему выше личного: здесь остались дети, боевые товарищи и незаконченное дело — освобождение его второй родины от засилья неонацистов и вооруженной хунты. Как сказали бы древние, «дело дошло до триариев»: с июня 2015 Саня «Лютый» снова в строю.
Трупы плыли по Донцу…
Величественный пейзаж Славяносербщины портили два подпиравших небосвод разросшихся столба едкого дыма. Тот, что правее — изжелта-серый — мог быть горящим лесом или даже случайно полыхнувшим от шальной мины садовым домиком. Траурно черный саван слева — то, скорее всего, жирно чадила только-только попавшая «под раздачу» единица бронетехники. Горело у Пришиба и Сокольников, как раз там, где последнее время идут круглосуточные бои и обстрелы. Вот и нынешнее пожарище в 12 часов дня — лишнее подтверждение ежедневных сводок. Хорошо, хоть город не задело — дымит километрах в трех-четырех…
Мы едем в Славяносербск. Наша задача — получить разрешение на посещение блокпоста в Желтом, у бывшей паромной переправы через Северский Донец — последней точке пропуска, где еще возможен переход гражданских лиц через линию фронта.
В штабе нас встретил знакомый офицер 7-го бтро. [11] Александр, с которым мы не раз ездили на самые дальние позиции в Сокольниках, был явно оглушен и расстроен. Что да как? Ночью погибли люди…
Случилось всё, как это зачастую бывает, обыденно.
11
Батальон территориальной обороны Корпуса Народной милиции ЛНР — прим. ред.
Сокольники — крайняя точка обороны Бахмутского рубежа фронта — с трех сторон обложена противником. Тут и ВСУ, и «Айдар», и «Золотые ворота». Теперь, говорят, какое-то подразделение «Азова» прибыло на усиление «заградотрядов». Для обороны Сокольники крайне сложны и неудобны — поселок с разрывами вытянулся вдоль трассы на несколько сот метров. С одной стороны река, где в «зеленке» поймы стоят минометные батареи украинской армии. С другой — господствующие высоты, занятые противником. Край поселка упирается в последний рубеж обороны — в соседнем Крымском уже засели киевские силовики.