Лугару

Эта записка доказывала, что к 12 часам, когда она вошла в квартиру, Евгений был уже мертв. Это показал осмотр его тела. Он умер ночью, и к 12 часам уже успел остыть. На теле появились даже признаки, которые проявляются спустя несколько часов после смерти. Крестовская не могла ошибиться, она была уже опытным патологоанатомом. И если она стала забывать свою любимую педиатрию, то приобретенные навыки хранились в памяти ее довольно надежно, ведь этими знаниями она пользовалась каждый день.

Записка была четким доказательством того, что к 12 часам Евгений был мертв, она его не убивала. Записку Зина спрятала в тайник — выемку в одном из ящиков шкафа, которую не так-то просто было обнаружить. Обычно она хранила там деньги — запас на черный день.

Во времена ее работы в детской поликлинике этот тайник был почти всегда пустым. А вот теперь в нем была отложена небольшая сумма — в морге удавалось зарабатывать неплохо. Спрятав записку в тайник, Зина почувствовала себя лучше и даже полезла в учебник по судебно-медицинской экспертизе, который когда-то давно дал ей Кац. Она сравнила пулевое отверстие Евгения с тем, что было описано в учебнике. Параметры совпадали. Признаков того, что стрелял другой человек, не было.

Зина прочертила траекторию полета пули. Исходя из того, как пуля вошла в отверстие, выходило то же самое. Никакого угла наклона, никакого дрожания. Судя по данным, которые она успела запомнить, Евгений застрелился сам. Но это был лишь первичный осмотр, поверхностный. При полном, более подробном, все могло выглядеть иначе.

Единственное, о чем она жалела — ей не удалось осмотреть тело Евгения полностью. Были ли на теле какие-то другие повреждения — раны, синяки, царапины, следы ударов? Это могло бы полностью изменить картину! Плюс содержимое желудка, содержание в крови алкоголя или медикаментов. Только изучив эти данные, можно было сделать подробный вывод о том, что произошло.

Но тела Зина, считай, не видела. Асмолов не позволил даже отогнуть ворот рубашки и осмотреть, продолжаются ли ожоги на груди. Жаль, что ей не удалось это сделать. Но, может, тело Евгения привезут к ним?

Тут Крестовскую посетила одна мысль, которую она решила проверить сразу же, тем более, что уже наступил вечер. Она оделась и вышла из дома. На улице нашла ближайший телефон-автомат. Зина решила позвонить двум-трем своим однокурсникам, с которыми поддерживала дружеские отношения. Они прекрасно знали Евгения, общались с ним, и о смерти его должны были узнать первыми.

Все трое оказались дома. Это были люди с положением, обладатели личных телефонов — не то что она. Всем в процессе болтовни Зина задавала один вопрос: что слышали про наших, какие новости? Весть о смерти Евгения стала бы для них громом среди ясного неба. Они бы говорили только об этом, но, похоже, никто ничего не слышали о его смерти. Зину это поразило.

Ничего… Не выдержав, она позвонила Кацу на работу, он был там. Сказала, что ей нужно кое-что спросить у Евгения, не знает ли он, что с ним, как у него дела, и подобное — в том же духе.

Кац сказал, что видел Евгения буквально пару дней назад, с ним все в полном порядке, цветет и пахнет, наводит новые порядки на кафедре, и чтобы она позвонила туда завтра с утра. Евгений должен быть там, на работе.

После этого Зине стало по-настоящему страшно. Это означало, что в НКВД приняли решение скрыть самоубийство Евгения. Возможно, даже спрятать труп. Неужели причина, по которой он решился на такое, действительно настолько ужасна? Что за история, в которую он попал? О смерти Евгения

Замлынского, кроме нее, не знает ни один человек, даже ближайшие друзья. Это просто не укладывалось у нее в голове!

Погруженная в свои мысли, Зина быстро шла к дому, ничего не замечая по сторонам. А там ее ждал сюрприз. Виктор Барг стоял прямо возле ее подъезда, сжимая в руках очередной букет, на этот раз это были ромашки.

— Добрый вечер! Это вам! — Барг протянул ей цветы. Зина едва не разрыдалась. Ее затрясло словно в лихорадке — сказалось страшное нервное напряжение последних дней.

— С вами все в порядке? — испугался Барг.

— Нет, не в порядке. Я страшно устала. Спать хочу.

— Извините… Я не надолго. Хотел вам сказать, что на субботу взял билеты в Оперный театр. Вы ведь свободны в субботу?

— Свободна… — выдохнула она, вообще не понимая, какой сейчас день недели и свободна ли она в субботу. Но это было не страшно. В крайнем случае, отпросится у Каца.

— Вам нужно отдохнуть. На вас лица нет.

Ей хотелось сказать, что не только лица, но и души. Вместо этого она схватила ромашки, буркнула что-то под нос и ушла. Виктор Барг растерянно смотрел ей вслед.

ГЛАВА 8

— Ну как жених? — с иронией глядя мимо Зины, посмеивался Кац.

— Борис Рафаилович! Лучше не начинайте! — строго сказала она, также с трудом сдерживая смех.

— Ой, раскраснелась красна девица! Прям смотреть любо…

— Ой, а у кого я училась хамить? Щас как отвечу… Мало не покажется! Вы же у меня сами учитель, — уже не сдерживаясь, рассмеялась Крестовская.

— Что, так плох? — засмеялся и Кац. — Ну, смотри, сама себя не обыграй! Барги — богатое семейство. Ты представляешь, сколько зарабатывает хороший ювелир?

— Это такой, по которому тюрьма плачет? — не удержалась Зина.

— Не обязательно. Насколько я знаю Виктора, он никогда не нарушал закон. Вот братик его — та еще шкура. Да и сестричка там та еще была…

— Была? — насторожилась Крестовская, ожидая услышать какую-нибудь жуткую историю.

— Была. Сейчас нет ее в Одессе, — с ходу разочаровал ее Кац. — Уехала крутить лямуры с высоким большевистским начальством… Ох и штучка! Она моложе Виктора, он у них самый старший.

— Сколько же их всего?

— Трое. Виктор, как я сказал, старший, Игорь — средний ребенок в семье и эта Лора — младшая. Во-обще-то она Лариса, но никто и никогда не называл ее так. Только как в Одессе — Лорой. Ох, Лора была избалована с детства. Ну, после смерти матери они ее и упустили. С деньгами там проблем не было никогда. Так что, моя дорогая, лучше тебе присмотреться к Виктору! Стоящая партия.

— Вашими бы устами!.. — хмыкнула Зина, переодеваясь в рабочий халат.

— А теперь, после вкусной конфетки с шоколадной подливкой, будет тебе доля кислого соуса…

— Гнилушки? — догадалась она, имея в виду уличные трупы, которые доставили несколько дней назад. Два из них были в жутком состоянии, и никто не хотел к ним прикасаться.

— Именно, — кивнул Кац, — тут по ним почему-то запрос пришел из органов. Неопознанные трупы. Надо сделать поверхностное вскрытие и все записать. Потом отправим.

— Ну, как всегда, — вздохнула Зина, прекрасно понимая специфику заполнения таких документов.

— И ты будешь все делать без меня, — продолжил «кислую подливку» Кац, — меня срочно вызывает начальство. Что им понадобилось, не знаю, но придется ехать. Так что предстоит тебе повозиться самой.