Лука Витиелло

— Нина пригласила нас сегодня на ужин.

— Ох. — сказала Ария, нахмурившись. — Значит, у нас будет ужин с твоим отцом и его женой?

Я молча кивнул.

— Маттео тоже будет там.

Ему бы это ни капельки не понравилось, но ему лучше подвинуть свою гребаную задницу, если он знает, что для него хорошо.

— Ты не выглядишь счастливым. — осторожно сказала она.

Вздохнув, я высвободился из ее объятий и присел на край кровати.

— Мой отец...он... — Садист и насильник. Ебаный психопат. Кровожадный ублюдок, который заслуживает смерти. — Сложный человек.

Ария кивнула, будто все поняла.

Она не могла и не стала бы, если бы я имел право голоса в этом вопросе. Она заставила себя сесть и коснулась моего плеча.

— Это всего лишь ужин. Все будет хорошо.

Она была права. Все будет хорошо, потому что я не позволю отцу разрушить единственную хорошую вещь в моей жизни.

Телефон Арии запищал. Я мрачно усмехнулся.

— Похоже, сегодня утром нас обоих не оставят в покое.

Ария протянула руку, схватила телефон и быстро просмотрела сообщение. Все ее лицо расплылось в улыбке.

— Твоя сестра? — догадался я, убирая прядь волос с ее пылающего лица.

Она кивнула.

— У нее рейс через два дня!

Ухмылка Арии осветила все вокруг, и мои собственные губы хотели растянуться в улыбке, даже если мне хотелось разбить что-то вдребезги, но я сдержался.

Я встал, нуждаясь в некотором расстоянии между моей женой и мной, не только физически, но особенно морально, если я хотел, чтобы сегодняшний вечер прошёл без подозрений моего отца.

Ария оторвала взгляд от телефона, но я молча прошёл в ванную и закрыл дверь.

• -- -- •

Вскоре после завтрака я отправился на встречу с управляющим нескольких наших борделей. Единственное, что отец теперь делал, это играл в гольф с политиками или навещал шлюх.

Мы прибыли немного рано в Фокси и сели в два плюшевых кресла. Одна из шлюх принесла наши напитки. Она поставила их на низкий столик, открывая нам прекрасный вид на свою задницу, затем выпрямилась и кокетливо коснулась моего плеча.

— Я разрешал тебе прикасаться ко мне?

Мой взгляд метнулся к ней, и она быстро опустила руку, прежде чем броситься обратно к бару. Я бы не нарушил обещание, которое дал Арии, даже в таком маленьком смысле.

— Что это у тебя по заднице ползает? — спросил Маттео, сделав глоток из своего Негрони.

— Ты думаешь, я становлюсь мягким?

Я откинулся на спинку стула и, прищурившись, наблюдал, как мой гребаный брат чуть не обмочился от смеха.

— Дай... дай мне минутку. — выпалил Маттео.

— Знаешь что? — пробормотал я. — Может, мне стоит вбить в тебя немного здравого смысла, чтобы проверить свою теорию.

Маттео усмехнулся, глаза его наполнились слезами.

— О, Лука. Это было хорошо. — он покачал головой с очередным долбаным смешком. — Ты какой угодно, но мягкий? Да ладно, что с тобой такое?

Я подумал, что лучше ничего не говорить. Я никогда не делал себя уязвимым перед другими, даже перед своим братом.

Улыбка сошла с лица Маттео.

— Это из-за Арии?

Черт, я доверял этому мудаку, так что к черту все это.

— Я все еще не трахнул ее, и пообещал ей никогда не прикасаться к другим девушка. Что это значит для меня?

Маттео пожал плечами.

— Хороший муж по нормальным меркам, я полагаю.

— Будто нам насрать на нормальные стандарты. Это не те правила, по которым мы играем.

— Ты станешь Капо, как только умрет наш отец. Ты скоро сам будешь придумывать правила.

— Некоторые традиции нельзя поколебать, а наш отец все еще Капо. Если бы он знал, что я еще не трахнул свою жену... — я замолчал.

— Скорее всего, он сделает это сам. — сказал Маттео. И я сорвался.

— Если он коснется гребаного волоска на ее теле, я прикончу его, это блядь обещание. — прорычал я.

Маттео кивнул.

— Одно твое слово, и я в деле. Ты ведь это знаешь, да?

— Знаю. — тихо сказал я. Мы с Маттео много лет размышляли о том, как убить нашего отца. — Но Фамилья не примет Капо, который убил его отца.

Маттео вздохнул.

— Почему старый садист не может просто умереть?

— Может быть, Нина найдет в себе мужество подсыпать яд в его еду в какой-то момент. Сколько еще она или кто-то другой может выносить унижения и побои, которые он ей дает?

— Может, она убьет себя вместо него. — пробормотал Маттео. Не произнося “как наша мать", о чем мы оба думали. — И тебе придется убить ее, если она убьет нашего отца.

— Она сбежит в Европу, и у меня не будет времени выследить ее. — сказал я.

Если бы Нина прикончила нашего отца, я бы точно не наказал ее за это. Я ненавидел ее, но, по сравнению с моим отцом, она была жертвой.

— Знаешь. — тихо сказал Маттео. — Я знал, что ты не станешь принуждать Арию. — я посмотрел на него, мне не понравилась тяжелая нота, скрывающая его слова. — Ты все еще слышишь в своих кошмарах мольбы нашей матери? — продолжал он шепотом.

Мой желудок скрутило.

— Слишком часто.

Маттео достал нож, его глаза сфокусировались на блестящем лезвии, когда он медленно повернул его. Это был его любимый. Нож, которым наша мать порезала себе запястья.

— Женщина не должна умолять мужа не насиловать, не бить и не унижать ее. Я жестокий ублюдок, но даже я знаю это.

Я молча кивнул. Я слишком хорошо помнил, как выглядела наша мать по утрам после тех ночей.

В синяках, с взглядом, как у побитой собаки. Мысль о том, что Ария может когда-нибудь выглядеть так, заставила меня хотеть убить всех вокруг меня. Ария никогда не будет так выглядеть. Она никогда не потерпит насилия от моих или чьих-либо еще рук. Я бы отрубил свои гребаные пальцы, прежде чем ударить ее, и разрубил бы свой член на куски, прежде чем изнасиловать свою жену. Она будет в безопасности со мной, в постели и в любом другом месте.

— У тебя снова тот взгляд, когда ты смотришь или думаешь об Арии.

Я нахмурился.

— Что, черт возьми, это должно значить?

Маттео ухмыльнулся.

— Смесь покровительственно-убийственного и мечтательно-благоговейного.

Я оттолкнулся и встал.

— Пошел ты, Маттео.

Его улыбка стала еще шире.

— У меня достаточно девушек, чтобы трахаться, но спасибо.

Я показал ему палец и повернулся на ботинках, направляясь в туалет, чтобы отлить.