Лука

— Понял. Жду команду. — Донёсся голос Митяя.

Ксения смотрела… то на Луку, чьё лицо побелело, но он молчал, потому что не мог помочь другу. И на Генри, который тут же сгорбился. И на Димитра, который сам выглядел так, будто кого-то хоронил.

Митяй на маленьком катере против Саблезуба со всеми его возможностями… Вывод очевиден.

Нет, нельзя давать Саблезубу такую игрушку!

— Стойте. — Сказала она. — Я поговорю с Саблезубом.

— Ты? — Димитр покачал головой. Он не отказывал, но не мог сказать ничего другого.

— Я его отвлеку. Просто поверьте мне. Пожалуйста.

Ксения посмотрела на Луку. Тот, помедлив всего секунду, кивнул Димитру.

— Пусть попробует.

— Хорошо.

Как ни странно, Димитр согласился сразу.

— Камеру на меня, остальные в кадр не лезьте. Свет выключите. И молчите. Митяй пусть ведёт себя тихо.

Ксения заметила изумлённый взгляд Алины. Но перемигиваться было некогда, она поймала экран, который Димитр ей передал, придвинула его к себе вплотную, так, чтобы было видно лишь её лицо.

Связь тут же включилась и она оказалась лицом к лицу с Саблезубом.

Тот ничего подобного не ожидал. Смотрел на неё вначале как на незнакомку и только потом узнал. Его брови дёрнулись.

— Так и знал, что врёт. — Фыркнул Саблезуб. — Так и знал, что вы сюда рано или поздно приползете.

Несколько минут… нужно отвлечь его всего ненадолго. Каждую секунду корабль отлетает всё дальше. Вскоре Саблезуб не сможет им навредить.

— Привет, Саблезуб. — Ксения сама еле узнала свой голос. — Вижу, ты меня узнал.

— Ага.

— Мы не виделись с тобой… после того случая.

— Какого случая? А, ты о том затоплении. — Глаза Саблезуба отъехали в сторону. — Больше нас вроде ничё не связывает. Ты о нём?

— Да. Ты помнишь?

Его брови дёрнулись.

— Что помню?

— Как это было. — Ксения, не отводя взгляда, наклонилась вперёд и зашептала так, будто говорила о чём-то крайне интимном. — Никто другой этого не поймёт. Только ты. Помнишь? Как ты сидишь внизу, в тишине, в одиночестве. И никто, кроме пары придурков не знает, где ты… а потом начинается эта штука. Начинается реакция и вокруг поднимается пена. Много пены. Шапки пены, горы пены, облака пены! Это… шуршание, помнишь? И это… прикосновение. — Ксения невольно дёрнула головой и погладила собственную руку. Хоть когтями не царапала.

Саблезуб молча слушал. Взгляд его широко открытых глаз впивался в лицо Ксении, а отвисшая челюсть придавала ему вид загипнотизированного павиана.

— И как ты один… ждёшь. А пены уже доверху. Она застилает тебе глаза. Ты можешь дышать, но так и лезет навязчивая мысль… а что, если… что если воздух сейчас закончится? Что-нибудь сломается, перестанет работать? Тогда кислород перестанет поступать. Ты оглядываешься… а вокруг темно. Ты ведь не знал, что сквозь пену не видно? Сквозь воду да, а сквозь пену даже яркий фонарь как смазанное тусклое пятно…

Саблезуб мотнул головой. Ксения заговорила медленно, смакуя каждое слово.

— И ты думаешь — на случай, если воздух действительно закончится, надо попробовать встать… и не можешь. Пена — не вода, в ней нельзя двигаться свободно. Она как цемент, которых хватает тебя и застывает… пока ты всё чувствуешь.

— Зачем ты всё это говоришь. — Саблезуб передёрнул плечами. Но раньше, чем он пришёл в себя и понял, что его просто отвлекают, Ксения зашипела:

— Ты мне должен! Слышишь?

— Я?

— Да!

— Что я должен?

— Ты должен меня отпустить!

— Какого… что ты несёшь?

— Слушай меня! — Ксения заорала так, что собственные уши заложило. — Теперь между нами есть нечто общее. И останется навсегда. Я знаю о тебе кое-что, и всегда буду знать. Меня тошнит от того, что между нами есть общее! Пусть даже это. Просто! Дурные! Воспоминания!

— Да что ты ко мне пристала! — Саблезуб вскочил, пнул своё кресло так, что оно с грохотом завалилось на бок. Он затряс кулаком перед камерой. — Я тебя достану и покажу, что между нами общего! Ты дура. Дура-а!

— Готово.

Голос Генри среди этих воплей прозвучал как-то особенно значимо. В следующую секунду корабль рванул… Всех прижало к креслам, Ксении вжало голову в спинку сидения.

Экран погас сразу же и она не видела, как на это всё отреагировал Саблезуб. А жаль. Так хотелось позлорадствовать! Эта скотина должен был страдать! Должен был отрабатывать карму в муках! А он вместо этого заделался местным царьком! Да ну где же в этом мире справедливость?!

— Это было нечто. — Проговорил Лука, когда корабль смягчил ускорение и можно было сесть нормально.

— Генри, доложи обстановку. — Приказал Димитр.

— Мы улетели.

— По нам стреляли?

— Да. Но с нашей скоростью это было не страшно.

— Но всё же он стрелял. — Димитр покачал головой.

— Это же Саблезуб. — Никита невесело улыбнулся. — Он уже родился без жалости. Ему действительно наплевать. Он даже удовольствия не получает, когда делает кому-то плохо. Атрофированные напрочь коммуникативные навыки плюс раздутое до абсурда ЧСВ.

Никита взглянул на Ксению.

— Спасибо. Я почему-то не сообразил его отвлечь.

— Нет, у тебя бы не вышло. — Быстро сказала Кира. — Тебя бы он не упустил. Сразу бы тебя захапал, не позволил бы улететь. Он бы тебя как увидел, сразу же слюной стал капать и ни о чём бы уже не думал. На диалог бы не пошёл. Он не стал бы тебя слушать. А Ксения… ты правда молодец. Так на него наехала… Я Саблезуба таким растерянным вообще не помню.

— Это точно. — Зои тоже присоединилась. — Ну и морда у него сделалась, когда ты что-то потребовала. У него, наверное, диссонанс случился, разладка внутренних настроек. Кто-то смеет у него что-то требовать?

— Молодец! — Улыбнулся Димитр.

— Спасибо.

Ксения оглянулась на Луку.

— Я знал, что ты его уделаешь. — Просто сказал тот.

Тогда-то Ксения и почувствовала, что такое оно — счастье.

Эпилог

Он пришёл к ней в каюту в первую же ночь. И Ксения его впустила.

Каюты на корабле были крошечными, так, что стоящие рядом люди волей-неволей оказывались друг к другу очень близко, слышали дыхание друг друга, чувствовали запах.