Лука
Шрифт:
Он замер. — Скажи это еще раз, — прохрипел он.
Я сглотнула. Еще было время сбежать. Но дьявол не позволил мне. Я хотела этого. Возбуждение. Мысль о том, что он наблюдает за мной, когда я испытываю оргазм, заставила мои внутренности затрепетать от предвкушения.
“ Я могу трогать себя, пока ты смотришь, ” выдохнула я. — И я могу наблюдать за тобой.
Прошло мгновение.
“ Сядь вон там, ” грубо приказал он, кивнув подбородком в сторону шезлонга на противоположной стороне комнаты. “Я не могу доверять себе, если ты находишься в пределах моей досягаемости”.
Мой рот сложился в беззвучную букву " О"
Мои
“ Сними мантию, ” прохрипел он. Я повиновалась без промедления. Затем последовала его следующая команда. “Подними свою ночнушку для куколки и оберни ее вокруг талии”.
“ Почему? — Выдохнула я. “ Он прозрачный. Сквозь него можно видеть.
Он бы знал. Он настоял на покупке.
— Я не хочу, чтобы что-то мешало мне любоваться твоим прекрасным телом.
Дрожь прокатилась по мне, и мои руки слегка дрожали, когда я следовала его указаниям. “ Теперь твои трусики. Сними их.
Меня охватила нерешительность. Это было нелепо. Он видел меня в одном банном полотенце. Он растирал мне спину, когда она болела. И все же это было по-другому. Внезапно я почувствовала себя неловко из-за своих более мягких бедер и большей задницы. Не говоря уже о моем большом животе, питающем жизнь внутри меня.
“ Итак, Маргарет, ” проворчал он, в его голосе сквозила сдержанность. “Я хочу видеть твою прекрасную розовую киску, когда буду дрочить”.
Ну, раз он так сказал. Я стянула трусики, позволив им соскользнуть вниз по ногам, а затем сбросила их.
Я села и раздвинула ноги, моя киска оказалась на виду у моего мужа. Дрожь пробежала по моей спине. Это казалось запретным. Так чертовски эротично. Итак, Основной инстинкт за исключением случаев беременности.
Его хватка на его длине усилилась, и моя киска сжалась в ответ.
“ Ты такая чертовски красивая, ” похвалил он хриплым голосом. Узел в моей груди ослаб, и воздух, который я не осознавала, что сдерживала, со свистом вышел из моих легких. — Потрогай себя, mia moglie.
Моя рука скользнула между бедер, чтобы погладить клитор, и мои веки затрепетали. Было так приятно прикасаться к себе, зная, что он наблюдает за мной. Мое сердце грохотало под грудной клеткой, а в венах горел огонь.
— Открой глаза.
Я заставила их открыться, наблюдая за ним своим полным похоти взглядом. Наши глаза встретились, мой палец коснулся моего бугорка, обводя его влажными кругами. У меня вырвался громкий стон.
“Правильно, продолжай делать это”, - хрипло проинструктировал он. “Тереби себя, пока я дрочу, представляя твою тугую горячую киску вокруг моего члена”.
“Luca.” Его имя было задыхающимся шепотом на моих губах, когда я трогала себя пальцами.
Давление нарастало, поднимая меня все выше и выше. Я наблюдал, как он крепко сжимал свой член, почти яростно, каждый раз, когда проходил по головке. Его глаза были голодны на моей киске, а мои впитывали его, пока он двигал своим членом. Вверх и вниз.
Мои внутренности сжались, когда я представила его глубоко внутри себя. У него, должно быть, были похожие мысли, потому что его мышцы сжались и задергались, когда удовольствие пронзило его. Он трахал свой кулак длинными жестокими движениями. Я подстроилась под
его ритм, просовывая пальцы внутрь себя.Сквозь его стиснутые зубы вырвалось шипение. — Ты представляешь мой член внутри себя?
“ О Боже мой, ” простонала я, пульсирующая жилка между моих бедер стала невыносимой. Я теребила свой клитор быстрее и жестче, повторяя его грубые движения. В этот момент ничто не имело значения, кроме его удовольствия и моего.
“ Я собираюсь быть внутри тебя, ” пробормотал он, наблюдая за мной из-под полуприкрытых век. — Однажды.
Я не мог придумать ответ в своем затуманенном похотью мозгу. Я был как в тумане, и единственное, о чем я заботился, — это стремление к оргазму. Мы были только вдвоем в противоположном конце комнаты. Его взгляд коснулся моей кожи и зажег ее искрами.
Наши стоны наполнили пространство. Воздух наполнился ароматом нашего возбуждения. Мне стало интересно, какой на вкус будет его сперма. Соленой или мускусной. Или, возможно, сладкий. Я хотела почувствовать его внутри себя. На кончике моего языка вертелась просьба к нему, но я сдержалась.
Мои глаза опустились вниз по его телу, туда, где его рука сильно двигала член. Я продолжала теребить свой клитор, представляя его большой, толстый ствол внутри моей киски. Он дрочил свой член в такт моим учащенным вдохам. Наше раздельное возбуждение создавало такие влажные, грязные звуки, но это не соответствовало грязным образам в моем сознании.
Мое прерывистое дыхание. Его прерывистое.
Я резко втянула воздух сквозь зубы, когда его шея напряглась, его темп стал неустойчивым. Я чувствовала это всем своим существом, как будто он трахал меня. Давление становилось все выше и выше.
Затем мое тело разлетелось на миллион кусочков. Его дыхание стало хриплым. Он крикнул: “Маргарет!” — за секунду до того, как достиг кульминации, и сперма хлынула из него по всему его твердому, как камень, животу.
Я засунула палец внутрь себя, мои глаза были прикованы к восхитительному зрелищу оргазма Луки. Моя киска пульсировала, мой палец был плохой заменой тому, на что, я знала, будет похож его член.
Но это был лучший оргазм, который я испытала со времен Италии.
Он продолжал доить свой член, его хрюкающие звуки и мои всхлипы смешивались воедино. Он продолжал кончать, его сперма стекала по члену, пальцам, по бедрам. Я облизала губы, желая ощутить его вкус.
Все, что мне нужно было сделать, это встать и подойти к нему. Он позволил мне. Я знала это так же хорошо, как свое имя. Я смотрела, как он все еще держит свой размягчающийся член, и все еще находила его вид и все это семя глубоко эротичным.
Глава Тридцатьпервая
LUCA
M
мой взгляд был прикован к блестящей розовой киске Маргарет, пока я прислушивался к ее дыханию.
Я никогда, блядь, никогда не видел более красивой женщины. Ее раздутый живот с нашим ребенком был самым захватывающим зрелищем. К черту Гималаи. К черту пустыню Сахару. Или какие-нибудь удивительные чудеса света.
Это было единственное зрелище, от которого у меня перехватило дыхание. И видеть, как она краснеет, прикасаясь к себе и думая обо мне, было почти так же приятно, как прикасаться к ней, так что я бы согласился.