Лукавый сексуальный лжец

Она надевает презерватив, и тут же звуки вокруг исчезают один за другим –

даже под потоком воды мы в тишине. Скользнув рукой ниже, она обхватывает

меня и от моего ответного хриплого стона поднимает на меня взгляд, ловя

каждую реакцию.

– Твердый, – я не слышу ее слова, а читаю по губам, уставившись на

потоки воды, стекающей по ее лицу и падающей с верхней губы.

Я представляю, что она перед собой видит: мои сведенные вместе брови,

мой подбородок. Сглотнув, я пытаюсь хоть что-нибудь произнести, но не

нахожу слов. Понятия не имею, что именно я хотел сейчас сказать, но внутри

меня все ощущается слишком интенсивным, чтобы иметь возможность что-то

озвучить.

Ее светлые волосы прилипли к щекам и шее. Глаза кажутся огромными, с

бирюзовой каймой вокруг темно-синей, ресницы слиплись. От поцелуев губы

стали невероятно красными. А от того, что в выражении ее лица исчезла

настороженность, мне становится больно внутри.

Она заставляет меня хотеть, о чем я очень давно даже не думал:

единение, постоянство, что-то привычное и только для двоих.

– Мне нравится, – тихо произносит она, и от того, что она не сводит с

меня глаз, я понимаю, что речь сейчас о большем.

Она признается, что ей нравлюсь я.

Со стоном понимаю, что я сейчас для нее словно открытая книга, и мой

взгляд ничего не скрывает – ни нетерпение, ни потребность в ней, – от чего я

начинаю дышать так часто и сильно, что почти задыхаюсь. Взяв ее за бедро, я

поднимаю ее ногу и закидываю себе на талию. Она такая мокрая и мягкая, и

так легко оказаться внутри. Я мог бы ворваться и несколькими жесткими

ударами доставить удовольствие нам обоим, но прямо сейчас хочу другого.

Хочу прочувствовать это медленное скольжение.

Хочу увидеть, как на ее лице появится облегчение.

Я хочу, чтобы она видела меня.

На ее лице мелькает боль – еле заметно сведенные брови и сдавленный

вздох – и наклоняюсь поцеловать ее и спросить:

– В порядке?

– Да, – кивая, отвечает она. Проведя пальцами по моему затылку и

скользнув в волосы, она лукаво улыбается.

– Просто никогда так не делала.

Мой смех превращается в стон, когда она посасывает и покусывает мою

шею. Войдя в нее глубже, я почти совсем не подаюсь назад, двигаясь глубоко, еще, еще и еще, пока она не начинает царапать мне спину, покачиваясь в такт

и издавая прямо мне в ухо сдавленные, резкие и почти болезненные стоны.

Я знал, что ей не много было надо, но не подозревал, что настолько.

Немного отодвигаюсь, чтобы посмотреть на нее, и тут она кончает:

открыв рот, сильно сжимая меня изнутри и издав надрывный гортанный звук.

Прижавшись лицом к ее шее, чувствую, как во мне что-то освобождается,

и я стискиваю ее, трахая быстрее и сильнее, посасывая кожу на шее, стараясь

продлить ее удовольствие, насколько смогу. Ее оргазм длится и длится, пока

она не обмякает, захлебываясь воздухом, и просто смотрит на меня.

Смотрит, как я уже на грани, смотрит, как я падаю за эту грань и кончаю

с громким стоном.

Блядь, я едва могу дышать. Руки дрожат, а она такая скользкая, что

приходится усилить хватку, иначе я ее уроню. Но ее руки уже на моем лице,

рот ищет мой, и она целует меня.

Лучше этого поцелуя не существует на свете – ведь я все еще в ней.

Она такая мягкая и мокрая, а еще эти расслабленные пресыщенные

прикосновения – из-за всего этого мне трудно даже представить, что придется

выключить душ. Это так просто – целоваться после секса – и в то же время

нет. Будь это просто, то было бы частью обычных повседневных дел. И я не

стал бы торопиться снять презерватив, первым делом позаботившись не о

нем, а о чем-нибудь еще. Не стал бы думать, как долго она пробудет у меня,

захочет ли остаться или что предложить ей перекусить.

Но Лондон со мной еще не закончила, поэтому я не хочу рушить эту

связь. Еще нет. Не совсем. Мне нравится, какая она податливая в моих руках.

Нравится раствориться в ней. Нравится ощущение, как мы только что

сделали вдвоем нечто уникальное.

Обхватив руками мое лицо, она прижимается губами к моему

подбородку, слизывает воду с моей нижней губы. Ее сверкающие голубые

глаза так близко.

– Ты как?

Кивнув, я шепотом отвечаю:

– Думаю, ты меня прикончишь, – после чего снова тянусь к ее рту, но она

уворачивается.

– Ты сейчас всю горячую воду переведешь.

Она подается бедрами назад, и я выхожу из нее, осторожно поставив ее

на ноги.

Прошло много лет, с тех пор как я чувствовал чье-то тело своим тоже, и

это ощущение всплывает во мне возрожденным рефлексом. Я провожу

руками по ее бокам до бедер. Поглаживаю задницу, когда она наклоняется

выключить воду. Когда выпрямляется, стоя спиной ко мне, позволяю ладоням

подняться вверх к груди. Наклонившись посасываю и кусаю кожу на плече –

хочу оставить отметину, чтобы все знали, что я был здесь. Мне нравится, как

она ощущается рядом с моим телом, вписывается спиной или лицом –

неважно. Мы тут идеально подходим друг другу.

– Где у тебя полотенца? – оглянувшись через плечо, Лондон старается

подавить дрожь.

– Черт, прости, я сейчас, – вылезаю из душа и, обернув полотенцем

бедра, бегу к шкафу за еще одним для нее.

Она уже вышла, когда я возвращаюсь и отдаю его ей. Смотрю, как она

вытирает тело, промокает волосы. А я еще не оправился от ощущения, что

всего десять секунд назад она была моей девушкой.