Лукреция Борджа

Дженнаро. Хорошо, пускай! Если и тут преступление, да падет оно на вашу голову. В конце концов, правду вы говорите или неправду, жизнь моя не стоит таких споров. Давайте. (Берет склянку и пьет.)

Донна Лукреция. Спасен! Теперь во весь опор мчись в Венецию. Есть у тебя деньги?

Дженнаро. Есть.

Донна Лукреция. Герцог думает, что ты умер. Скрыть от него твое бегство будет легко. Постой! Возьми эту склянку и всегда держи при себе. В наше время ни одна трапеза не обходится без яда. А ты под особенной угрозой. Ну, скорей уходи! (Указывает ему на дверь, замаскированную обоями, и приоткрывает ее.) Спустись по этой лестнице. Она выходит в один из дворов палаццо Негрони. Оттуда тебе легко будет выскользнуть. Не жди завтрашнего утра, не жди заката солнца, не жди ни одного часа, ни даже получаса! Оставь Феррару сейчас же, оставь Феррару, как если бы то был горящий Содом, [27] и не оглядывайся назад! – Прощай! – Нет, постой минуту. Я должна сказать тебе, Дженнаро, еще одно слово.

27

…горящий Содом… – По библейской легенде, город Содом был сожжен небесным огнем в наказание за развращенность его жителей.

Дженнаро. Говорите, синьора.

Донна Лукреция. Я прощаюсь с тобой, Дженнаро, и больше не увижу тебя никогда. Мне уж и не мечтать о том, чтобы хоть изредка встречать тебя на моем пути. А это было единственное мое счастье. Но это значило бы рисковать твоей головой. И вот мы в этой жизни расстаемся с тобой навсегда! Увы! Я слишком уверена, что мы не встретимся и в будущей жизни. О Дженнаро! Прежде, чем мы простимся с тобой навеки, скажешь ли ты мне хоть слово?

Дженнаро(потупив глаза). Синьора…

Донна Лукреция. Я ведь, как никак, спасла тебе жизнь!

Дженнаро. Так вы говорите. Но все здесь – сплошные потемки. Не знаю, что и думать. Но знаете, синьора, я все могу простить, кроме одного.

Донна Лукреция. Что же это?

Дженнаро. Поклянитесь мне всем, что вам дорого, – хотя бы моей собственной головой, раз вы любите меня, вечным спасением моей души, – поклянитесь мне, что ваши преступления не имеют отношения к несчастьям моей матери.

Донна Лукреция. Все, что я вам говорю, Дженнаро, полно значения. Я не могу дать такую клятву.

Дженнаро. О моя мать! Так вот она, эта ужасная женщина – причина всех твоих несчастий!

Донна Лукреция. Дженнаро!

Дженнаро. Вы сами сознались, синьора! Прощайте же! Я проклинаю вас!

Донна Лукреция. А я благословляю тебя, Дженнаро!

Он уходит. Лукреция без чувств падает в кресло.

Часть вторая

Декорация второй части первого действия. Площадь в Ферраре с балконом герцогского дворца по одну сторону и домом Дженнаро по другую. Ночь.

Явление первое

Дон Альфонсо, Рустигелло, закутавшиеся в плащи.

Рустигелло. Да, ваша светлость, так оно и было. Не знаю уж, с помощью какого зелья она спасла ему жизнь, а потом выпустила его через двор палаццо Негрони.

Дон Альфонсо. И ты стерпел?

Рустигелло. Как было помешать ей? Она заперла дверь на засов. Я не мог выйти.

Дон Альфонсо. Надо было выломать дверь.

Рустигелло. Дверь дубовая, засов железный. Легкое ли дело?

Дон Альфонсо. Мало ли что? – Говорю тебе – надо было сломать засов, надо было войти и убить его.

Рустигелло. Если бы я даже и выломал дверь, синьора Лукреция заслонила бы его собой. Пришлось бы убить и синьору Лукрецию.

Дон Альфонсо. Ну и что же? Что из того?

Рустигелло. На этот счет у меня не было приказаний.

Дон Альфонсо. Рустигелло, хорош тот слуга, который и без лишних слов понимает своего государя.

Рустигелло. К тому же я боялся поссорить вашу светлость с папой.

Дон Альфонсо. Болван!

Рустигелло. Дело было щекотливое, ваша светлость. Убить дочь святейшего отца!

Дон Альфонсо. И не убивая ее, ты разве не мог закричать, позвать, предупредить меня, помешать любовнику удрать?

Рустигелло. Да, а назавтра ваша светлость помирились бы с синьорой Лукрецией, и послезавтра синьора Лукреция велела бы меня повесить.

Дон Альфонсо. Ну довольно. Ты ведь мне сказал, что не все еще потеряно.

Рустигелло. Не все потеряно. Вот видите – свет в окне. Этот Дженнаро еще тут. Его слуга, которого подкупила герцогиня, теперь подкуплен мною и все мне рассказал. Сейчас он с парой оседланных лошадей стоит за крепостью и ждет своего хозяина. Дженнаро вот-вот выйдет из дому.

Дон Альфонсо. Коли так, спрячемся за углом. Ночь темная. Мы его убьем, когда он будет проходить мимо.

Рустигелло. Как прикажете.

Дон Альфонсо. Шпага у тебя надежная?

Рустигелло. Надежная.

Дон Альфонсо. Есть у тебя кинжал?

Рустигелло. На свете только две вещи нелегко найти – итальянца без кинжала и итальянку без любовника.

Дон Альфонсо. Хорошо. Ты ударишь изо всех сил, обеими руками.

Рустигелло. А почему бы, ваша светлость, не арестовать его просто-напросто, а потом и повесить по приговору суда?

Дон Альфонсо. Он венецианский подданный, и это значило бы объявить республике войну. Нет, удар кинжала падает неизвестно откуда и ни на кого не навлекает подозрений. Отравить было бы еще лучше, но отравить не удалось.

Рустигелло. Так, может быть, ваша светлость, прикажете взять четырех сбиров, чтобы вашей милости не вмешиваться в это дело? Они мигом спровадят его на тот свет.

Дон Альфонсо. Друг мой синьор Макьявелли часто говаривал мне, что в подобных обстоятельствах государям лучше всего самим устраивать свои дела.

Рустигелло. Ваша светлость, кто-то идет.

Дон Альфонсо. Станем у стены.

Они прячутся в тень, под балкон. Появляется Маффио в праздничном наряде, что-то напевая, и стучится в дверь к Дженнаро.

Явление второй

Дон Альфонсо и Рустигелло, притаившиеся у стены; Маффио, Дженнаро.