Луна как жерло пушки. Роман и повести

— Кого ты имеешь в виду? Неужели Дэнуца Фурникэ?

— Ах, вот оно что… Тот тип из автобуса! — воскликнул Волох. — Правильно, ты говорила, что его зовут Дан Фурникэ. Он тогда выпрыгнул вслед за тобой, да? У тебя еще была под мышкой горбушка хлеба?

Он опустил взгляд, и в глаза сразу же бросились длинные стройные ноги девушки, плавно изгибающиеся в коленях при каждом ее шаге.

— А где твои великолепные туфли? Помнишь, как бежала по снегу в одних чулках, он же, будучи истинным кавалером, не слишком старался догнать?

— Туфли? — рассеянно переспросила она. — Черт их знает, где они!..

— Однако потом все-таки догнал, не так ли?

— Кто догнал? — испуганно вздрогнула она. И сразу же облегченно, выдохнула. — Ах, Дан… Ничего. Ты знаешь, — теперь она прижималась к нему всем телом, точно ребенок, обрадовавшийся тому, что миновали все его страхи, — у меня было ощущение, будто ты нарочно держишь меня… чтоб не убежала! Какая чепуха, господи… Прости меня. — Она задумалась, потом заговорила с прежним подъемом: — Ну конечно, это был Дан, Дэнуц, студент-юрист, о котором я тебе рассказывала. Практикант из "Полиции нравов". И знаешь что? Ему наконец удалось добиться для меня свидания с Антонюком, "добровольцем", как вы его называете. Не забыл еще такого? Бедный парень, видел бы, как его избили! Подлые скоты! Дэнуц говорит, что он плюет кровью, и на этом основании хочет затеять дело, попробовать вырвать, хотя бы перевести в больницу. Он знает всякие юридические уловки… — Чувствуя, что он слушает внимательно и сочувственно, она стала непроизвольно двигать рукой, стараясь сплести свою руку с его. — Завтра после обеда, в три часа, если не будет осечки, я смогу повидаться с ним — там, в тюрьме. Быть может, нужно узнать о ком-то из наших? — с тем же подъемом, с готовностью помочь спросила она. — Получить сведения о заключенных или что-то передать им? Не думай, будто болтаю на ветер… И знай: я ничего не боюсь, ничего! Сделаю все, что потребует партия!

— Я уже просил тебя… прекратить с ним отношения, — напомнил Волох, — Кажется, мы договорились об этом. Или же нет?

— Договорились, — внезапно холодным, отчужденным голосом сказала она. Потом убрала голову с его плеча, даже резко замедлила шаг. Рука, выскользнувшая из его руки, безвольно упала.

— Расскажи, — хмуро проговорил он, — только покороче, как прошла последняя встреча с учениками. Внятно и четко, вроде листовок, какие пишете…

— Это была удивительная встреча! — встрепенулась она, благодарно заглядывая ему в глаза. — Удивительная! Только знаешь что — давай присядем!

И указала на стул, прислоненный спинкой к узловатому стволу ореха. Он сидел возле этого дерева всего несколько минут назад.

— Нет, нет, постой!

Теперь она вновь держала его под руку, вновь старалась шагать в ногу с ним.

— Если не хочешь — не надо. — И стала рассказывать. — Такой встречи еще не было. Даже Карл… ты знаешь, что его зовут Карл?.. Даже он это признал. Я своим ушам не поверила. Он был обрадован, как никогда… Между прочим, он объяснил, что из-за ноги служит в интендантстве, там немного легче… И предупредил, чтоб никто не проговорился… Ты представляешь: лучшие ученики почти всех школ города! Какие речи говорились! Карл обнимал каждого, всех до одного… — Она глянула на Волоха: он был нахмурен, озабочен. И умолкла, пока не зашла в тень широкого, мощного ствола ореха. Там остановилась и положила ему на грудь руки. — Серж — вот как я буду называть тебя, не Сыргие… Знаешь что, Серж? Дай я тебя поцелую! Только не думай, будто…

Она прижалась к нему и, не давая опомниться, стала целовать — в глаза, в щеки.

— Ты очень дорог мне, Серж, если б ты только знал, как вы все мне дороги! Какое счастье видеть тебя спокойным, без этой суровой складки на лбу… Я понимаю: ты должен держаться строго, замкнуто, иначе тебе не будут подчиняться, не захотят жертвовать жизнью, как в любую минуту готов жертвовать своей ты… Чего ты так смотришь — хочешь знать, откуда мне все это известно? От него… Тебе можно сказать правду. Да, да, от Тома, от него. — Казалось, она сама была ошеломлена своими же словами. — Я даже ни капли не сомневаюсь, что это он прислал к нам Карла. Более того…

— Кто это такой — Тома? — резко дернул головой Волох.

— Разве ты не знаешь? Тома… — и стала быстро шептать что-то на ухо.

— Я ничего не понял из твоих слов! — сказал он, резко выходя из-за ствола на свет. — И вообще хотел бы посоветовать: поменьше болтай чепухи.

— Но это не чепуха, Серж! Куда ты собираешься идти? Возьми меня под руку.

— Сама же говорила: Карл просил учеников не проболтаться! — оборвал он. — Чтоб не было лишнего шума… Так вот, было бы хорошо, если б они и в самом деле не болтали лишнего.

— За этим я слежу! Они дали клятву — поднятый вверх кулак и… "Рот фронт"! Я тоже. Я ведь пришла к вам для того, чтобы… — Она вновь загорелась: — Чтобы всех любить! С любовью в сердце! Меня ничто не остановит: ни религия, ни отец с матерью… Я — свободна, такою и останусь… Во всем и всегда свободной!

— Послушай, — довольно резко прервал он. — Во-первых, раз и навсегда забудь это имя, ни при каких условиях не произноси его! Ни под каким видом, понимаешь?

— Но почему? — Лицо девушки побледнело. — Чье, чье имя?

— Ты знаешь, о ком я говорю! И во-вторых…

— Тома Улму, да? Но ты не можешь запретить мне это! — непреклонно возразила она. — Имя Колумба можно произносить вслух? Можно? Так вот знай: он и есть мой Колумб! Моя путеводная звезда.

— Боже, какая чепуха… Ты хотя бы видела его? Слышала его голос?

— Конечно! Например, когда проводились "Три минуты против третьего рейха"!

— Что, что? Своими глазами? Нет, тебе показалось.

— Но не только там, раньше тоже видела, — продолжала она. — Вот как это было… Наступила жара, просто бешеная, и вот прохожу я как-то вдоль реки, возле самых верб… Ха-ха-ха! — по-детски звонко рассмеялась она. — И что же вижу? Подвернул штанины брюк и плещется в воде. А вода даже до колен не доходит… Холодная, чистая, течет спокойно, не всколыхнется. Я остановилась под вербой, смотрю на воду и радуюсь: наконец-то дорвался до такой благодати, может освежиться после всех скитаний. "Ешь, если хочешь! — говорит он и показывает на кучу свежих, покрытых росой помидоров… Рядом с ними лежит еще кусок брынзы, прямо из стана чабанов, — Там и хлеб есть, — машет рукой, — и узелок с солью… Развяжи и ешь". И так ласково говорит, что я и в самом деле подошла, присела на стог свежескошенной травы…

— Откуда ты вычитала эту сказочку? — резко проговорил Волох.

— Его жизнь в самом деле похожа на сказку, тут ты прав.

— Только ты, по-моему, немного в ней запуталась, — прервал Волох. — Прошлый раз вроде бы говорила по-другому. Вся эта болтовня нисколько меня не интересует, только хотелось бы знать, какого беса ты бродишь по полям? В общем, так: в другое время, возможно, мы вернемся к твоей библейской сказочке, пока же предупреждаю, притом в последний раз: прекрати всякие контакты со своим Даном, типом из полиции…

— Послушай, зачем называть его типом? — теперь она уже говорила просительным тоном. — Не будь злым, Серж… Разве ты сам никогда в жизни не любил? Этого не может быть! Тогда хотя бы читал про любовь в книгах, смотрел в кино… Я же всех вас люблю, понимаешь? Жить не могу без вас!

— Тем более, — продолжал настаивать Волох, — тем более должна выбирать между нами и этим полицейским.

— Ты сам не знаешь, что говоришь! Твердишь одно и то же, лишь бы казаться злым и твердолобым.

Увидев, что эти слова взволновали Волоха, она сочувственно посмотрела ему в глаза, затем быстро огляделась вокруг и снова обняла за плечи.

— Неужели ты не веришь мне? К вам приходят, чтобы бороться, иные ради будущего, ради куска хлеба… Главное — разгромить фашистов, это ясно. А я… я хотела бы всех вас согреть, оделить любовью.

Он резко рванулся из ее объятий и быстро пошел вперед.

— Выбирай: или мы, или… этот тип из "Полиции нравов"!

Лилиана пыталась удержать его.

— Ха-ха — тип! Между прочим, этот тип может сделать столько, сколько не сделает никто другой! Несмотря на то что выглядит таким скромный и сдержанным… Они полностью доверяют ему, потому что не успели раскусить. Стоит сказать слово, и Антонюк будет на свободе… Дошло наконец? Поможет ему бежать, и все. Только я не очень злоупотребляю, не хочу ставить парня под удар. Ты просто не понимаешь, Серж: Дэнуц может пригодиться в более серьезных случаях. Кто знает, что ожидает всех нас в будущем? — Она с тревогой, с опаской подняла на него глаза. — Представляешь, кем может оказаться этот "тип", этот славный, послушный Дэнуц?