Луна моего сердца

— Я купалась.

Рэв почувствовал, что сейчас обратится и убежит прочь от прекрасного видения, по иронии судьбы принявшего вид чужеродной девки. Или сделает шаг навстречу и накажет своенравницу, подмяв её прямо здесь, на мелководье. Он забудет обо всем: долге, обещании не трогать девушку до окончания отбора для обряда Плодородия, о рыжеволосой Асейе и о своём презрении к рабыне.

— Выходи и одевайся. Дома поговорим. Думаю, тебе пора вернуться к лазарям.

Девушка вздрогнула и сделала нерешительный шаг на встречу. В глазах обнажённой наяды появился страх, который она попыталась скрыть, не понимая, что от неё пахнет испугом. И еще — женской силой, готовой покориться мужскому приказу.

Рэв чувствовал в себе неудержимое желание причинить ей боль. За всё, что эта черноволосая ведьма ему делала: соблазняла красотой, являясь во сне и преследовала наяву.

Но силой воли мужчина удержал себя на месте. Негоже превращаться в насильника! Он ненавидел варваров, берущих женщин помимо их воли, потому что они были слабаками и трусами. Много ли чести в праве сильного? Гораздо приятнее видеть в глазах волчицы страсть, сжигающую её изнутри, дрожь женщины, одержимой возбуждением, готовой преклонить колени и признать его хозяином. И всё только ради того, чтобы заслужить ласку на одну ночь. Или один час.

— Я жду, — произнёс он сухо и отвернулся, чтобы дать возможность девушке спокойно одеться, а себе — перевести дух и вернуть ясность мысли.

— Простите меня, хозяин, — услышал он в её голосе мольбу и, не веря своим ушам, повернулся. Леонтина стояла на берегу, переминаясь с ноги на ногу и комкая в руках одежду. Девушка больше не походила на богиню, скорее на провинившуюся провинциалку. С опущенной головой, смотря себе под ноги, она сбивалась и заново начинала говорить, глотая слова и делая паузы, словно разговор давался с трудом. Это явно не было заранее срежиссированным спектаклем.

— Не отдавайте меня никому, пожалуйста!

Рэв ощутил прилив дикой радости и тут же устыдился своего ликования. Зачем ему нужна эта девчонка? Разве только так, на один вечер? Весьма приятный вечер…

— Я сказал: одевайся! Что ты здесь делала? В твоей комнате есть ванная и горячая вода. Специально хотела меня выманить?

— Да, — ответила она, снова потупив взор. От неё запахло смущением и горечью, Леонтина вздохнула. В её имени Рэву чудилась грустная музыка, тихая и в тоже время сильная мелодия, способная пробудить дремавшие в каждом мужчине первобытные инстинкты. — Я люблю открытую воду. И чтобы лес шумел. А ещё мне страшно.

Девушка посмотрела на Рэва и отбросила одежду прочь.

— Пожалуйста! Вы ведь сами выбрали меня и всех девушек, значит, моё место здесь, — произнесла она тихо и замолчала, не отводя взора, в котором читалась решимость и отчаяние тонущего.

— Я не могу оставить тебя просто так, — Рэв колебался, борясь с соблазном. Стоило протянуть руку, и вот она, живая и трепетная, готовая на всё, чтобы остаться. От неё пахло покорностью — приманка для любого оборотня, изысканное блюдо всякого мужа.

— Я знаю, — девушка сделала шаг навстречу и снова с мольбой заглянула в глаза. — Вы не хотите меня, хозяин?

В этой фразе и тем тоном, которым она была сказана, Рэв уловил насмешку и кокетство. Конечно, она всё знала о его терзаниях. Ведьма и есть! Они все такие!

Что ж, он накажет её так, как она и не предполагает. Вовремя вспомнились слова Храмера, сказанные им в зале выбора и его совет: воспользоваться девушкой, не лишая её главной для обряда ценности. Тем более, той наверняка не привыкать!

— Так почему ты хочешь стать моей? — задал он последний вопрос, чтобы заставить умолкнуть проснувшуюся совесть.

Черноволосая сирена засомневалась, а потом выпалила:

— Потому что должна покориться вам, — и неожиданно для Рэва опустилась на колени, склонив голову: — Я вручаю себя вам, отныне и на всю жизнь. Прошу принять меня без всяких обязательств с вашей стороны, хозяин.

* * *

Я чувствовала, что не владею собственным телом, превратившись в стороннего наблюдателя. По жилам текла не кровь, а расплавленное масло, сжигавшее меня изнутри.

Но оборотень не пил зелья, а значит, вряд ли пожелает связываться со вчера ещё непокорной служанкой. Эти соображения коснулись края сознания, но я лишь мысленно равнодушно пожала плечами, отчего-то уверенная в своей силе обольщения. Наша магия сама находит способ исполнить волю заклинателя.

Хозяин молчал, а я не смела поднять головы. Мокрые волосы облепили спину, плечи, закрывали тяжёлыми жгутами лицо. В этот момент я и впрямь желала, чтобы Рэв Торгский согласился, и в то же время боялась этого до спазмов внизу живота.

— Я принимаю, — был дан ответ, и сердце сжалось, как маленькая птица перед коршуном. Я закрыла глаза, вся обратившись в слух. Еле слышимый шорох рядом, и вот уже мою шею сдавили тисками мужские руки. От неожиданности я вскрикнула и уставилась снизу вверх в его глаза, поблёскивающие голубым огнём. Хватка ослабла, но я всё никак не могла вздохнуть полной грудью.

— Раз решилась, не вздумай сопротивляться.

— Не буду, — еле слышно ответила я, сглотнув вязкую слюну. — Вдруг нас увидят?

— Что увидят? Как я трахаю свою служанку?

Я замолчала, пристыженная и возбуждённая.

Хозяин обошёл меня кругом, разглядывая, словно шлюху в борделе.

Не успев сообразить, что мне делать, я оказалась прижатой лицом к колючей траве. Я дрожала не то от страха, не то от нараставшего возбуждения. Пара секунд, и крепкие руки легли на мои бёдра, поднимаясь всё выше, пока не достигли ягодиц. По телу разливались жаркие волны, рождающиеся там, где оборотень по-хозяйски смело и настырно лапал меня, словно проверяя реакцию.

Раньше в мыслях мне представлялось, что первое соитие с чужаком будет проходить по-иному: подчиняясь чужой воле, я буду представлять себя в объятиях Ная. Но образ жениха испарился из моей головы, вытесненный оборотнем с посеребрёнными висками.

Я полностью потеряла контроль над своими чувствами, и то, что вчера ещё казалось отвратительной обязанностью, сегодня превратилось в сладкую муку, длящуюся слишком долго. Тело жаждало проникновения, внизу живота разлилось напряжение.

Хозяин молчал и на какую-то долю минуты отстранился, что вызвало у меня стон разочарования.