Луна над Сохо

— Очень хорошо, — сказал Найтингейл. — Давайте передадим все обыденные нити следствия в компетентные руки сержанта. Наша же с вами первоочередная задача — выяснить, откуда взялась эта книга.

— Я бы предположил, что Данлоп стащил ее из Бодлианской библиотеки, — ответил я.

— Вот поэтому не стоит делать лишних предположений, — заметил наставник. — Книгу мог украсть кто-то из предыдущих студентов, и тогда она попала к Данлопу неким иным путем. Возможно, он получил ее от своего наставника.

— Это если предположить, что он был адептом.

— Такая книга, — Найтингейл постучал ножом по твердой обложке «Principia Artes Magicis», — не может попасть к человеку случайно. Кроме того, я помню этот библиотечный штамп — он принадлежит школе, где я учился.

— Хогвартсу? — переспросил я.

— Я был бы очень признателен, если бы вы перестали называть ее этим словом, — сказал Найтингейл. — В Оксфорд мы можем отправиться прямо сегодня.

— И вы поедете? — удивился я.

Рекомендации доктора Валида насчет «полного покоя» были очень категоричны.

— Без меня вас не пропустят в библиотеку, — пояснил Найтингейл. — И к тому же пришло время представить вас другим людям, причастным к магии, — добавил он.

— А разве вы не последний?

— Мир не ограничивается городом Лондоном, — был ответ.

— Да, так часто говорят, — отозвался я, — вот только на моей памяти это ни разу не подтверждалось.

— Можем взять с собой пса, — сказал наставник, — думаю, прогулка ему понравится.

— Зато нам она не понравится, если мы его возьмем, — сказал я.

К счастью, на улице, вопреки прогнозу, было тепло, поэтому до трассы А40 мы ехали с опущенными стеклами, благодаря чему запах выветривался. Откровенно говоря, «Ягуар» — не слишком удобная машина для больших расстояний. Но о том, чтобы предстать перед конкурирующей организацией на «Форде Асбо», не могло быть и речи. Необходимо было держать марку — хотя бы и с Тоби на заднем сиденье.

— Если Джейсон Данлоп учился магии, то кто мог быть его учителем? — проговорил я, когда мы выехали наконец на Грейт-Вест-роуд.

Это мы уже обсуждали. Найтингейл твердо заявил, что настоящей, полноценной «ньютоновой» магией нельзя овладеть самостоятельно. Если никто не объяснит тебе сущность вестигия, его в жизни не отличить от обычных отрывков мыслей и ощущений, что путаются у тебя в голове, засоряя подсознание. Так же и с формами: Найтингейл показывает их мне, а я запоминаю. Изучать же их самостоятельно значит быть безумцем, маньяком, который способен деформировать собственные глазные яблоки в рамках проверки своей же оптической теории. Короче, кем-то вроде Исаака Ньютона.

— Не знаю, — ответил Найтингейл, — после войны нас осталось не так много.

— Но это должно сузить круг подозреваемых.

— Большинство выживших сейчас уже в очень преклонном возрасте.

— А как в других странах?

— Магический резерв континента в войну очень сильно пострадал, — сказал Найтингейл. — Нацисты в оккупированных государствах переловили всех магов, каких только нашли, — и убили тех из них, кто отказался сотрудничать. Те, кто не погиб, сражаясь за них, погибли, сражаясь против. Во Франции и Италии творилось то же самое. Мы рассчитываем, что на Скандинавском полуострове еще держатся магические традиции, но там их хранят в глубокой тайне.

— А в Америке?

— В самом начале войны появились волонтеры-американцы из Пенсильванского университета, — кивнул Найтингейл. — Они называли себя Достойными.

После Перл-Харбора к ним присоединились и другие, и Найтингейл сильно подозревал, что между ними и Достойными всегда существовала некая враждебность. И еще он сомневался, что после войны кто-то из них мог вернуться в Великобританию.

— Они винили нас за Эттерсберг, — сказал он. — Кроме того, существовало соглашение.

— Не сомневаюсь, — ответил я.

Всегда есть какое-нибудь соглашение, как же без него.

Найтингейл заявил, что они непременно попали бы в его поле зрения, если бы объявились в Лондоне.

— Их деятельность вряд ли можно было назвать аккуратной, — пояснил он.

Я спросил, а как же другие страны: Китай, Россия, Индия, Ближний Восток, Африка? Ведь не могло же быть, чтобы там не существовало совсем уж никакой магии. Найтингейлу пришлось признать, что ему это не известно, и он сделал это с явным смущением.

— До войны мир был иным, — сказал он. — У нас, в отличие от вашего поколения, не было моментального доступа к любой возможной информации. Мир был больше. В нем было больше тайн — и мы все еще мечтали о лунных горах и охоте на тигров в Пенджабе.

Когда карты мира сплошь состояли из белых пятен, подумал я. Когда каждый мальчик мечтал о подвигах и даже не подозревал, что на свете существуют девочки.

Тоби возмущенно тявкнул: мы обогнали огромный грузовик, везущий непонятно куда полный кузов непонятно чего.

— После войны я как будто очнулся от долгого сна, — продолжал Найтингейл. — В мире, где появились космические корабли, компьютеры, гигантские самолеты. И то, что магия из этого мира ушла, казалось даже естественным.

— Может, вы просто не давали себе труда искать ее? — спросил я.

— Я остался один, — сказал мой наставник. — На весь Лондон и юго-восток страны в придачу. Мне и в голову не приходило, что старые времена могут вернуться. Однако, судя по книгам Данлопа, его наставник учился не за границей. Нет, это кто-то из наших, британских черных магов.

— Не надо их так называть, — сказал я.

— Но вы же понимаете, что слово «черный» употребляется здесь в переносном значении, не так ли?

— И все равно, — упорствовал я, — сущность вещей меняется в зависимости от того, каким словом их описать. Меня вот тоже можно назвать черным магом.

— Вы не маг, — возразил Найтингейл, — вы только-только стали учеником мага.

— Не уходите от темы.

— Так как же мне их называть? — терпеливо поинтересовался наставник.

— Адептами магии с ограниченными понятиями об этике! — сформулировал я.