Луна над Сохо

— Так что произошло с Ларри-Жаворонком? — спросил я.

— У Ларри было много знакомых в Сомерс-Тауне — грабители, убийцы и иже с ними. Люди, которые в те дни ворочали большими деньгами. С такими нельзя было не считаться — понимаете, о чем я?

Мы понимали. Сомерс-Таун был концентрированным рассадником преступности между вокзалами Юстон и Сент-Панкрас. До того как стало принято заводить дома ротвейлеров, именно в подобных местах народ в прихожих держал обрезы — на случай прихода налоговиков или других непрошеных гостей.

Ларри, который в промежутках между ограблениями инкассаторов подрабатывал вооруженным охранником у разных порномагнатов, сутенеров и тому подобных субъектов, в один прекрасный день просто пропал. Его подружка потом какое-то время спрашивала, не знает ли кто, где он, но никто не знал.

— Да его, в общем, не особенно и искали, — добавил Смит.

Месяц спустя в «Акрополе» на Фрит-стрит состоялось большое празднество. Там присутствовала банда Сомерс-Тауна в полном составе и некоторые избранные представители сливок криминального сообщества Сохо.

— Какова была цель собрания? — спросила сержант Стефанопулос.

— Не помню, — сказал Смит, — и никто, наверное, не помнит.

«Акрополь» — это был ресторан греческой и кипрской кухни: много жареного мяса, рыбы и оливок.

— Нормальная греческая едальня, — пояснил Смит, — не то что эти курдские тошниловки.

— Если там собрались только настоящие преступники, то каким же образом среди них оказался ты? — поинтересовалась Стефанопулос.

— У меня была доля в кое-каких их предприятиях, но пришел я в основном потому, что они меня пригласили, — сказал Смит. — Когда тебя приглашают подобные люди, нельзя не пойти.

За первые два часа празднества Смит не заметил ничего необычного. Потом, когда закуски кончились, два официанта внесли в зал огромный серебряный поднос с высокой крышкой и, убрав грязную посуду, водрузили его в центре стола.

— Это еще что? — спросил Майкл Маккаллоу, он же Мик, который теперь, если не стоял во главе банды, наверняка сидел в тюрьме или уже лежал в могиле. — У меня вроде не день рожденья.

Кто-то предположил, что там стриптизерша.

— В таком случае это карлица, — сказал Маккаллоу, протянул руку и снял крышку с подноса.

Под ней обнаружилась голова Ларри-Жаворонка — совсем свежая, как будто только что снятая с тела. Украшенная, ни много ни мало, омелой и остролистом. Эту деталь я на всякий случай тоже записал в блокнот — вдруг пригодится.

Банду Сомерс-Тауна составляли ребята крутые, которые сами иногда не прочь пустить кому-нибудь кровушки. Они также хорошо умели припугнуть любого, и их трудно было обескуражить такой мелочью, как голова на блюде.

— В жизни не видел такого бездарного стриптиза, — проговорил Маккаллоу.

За этим последовал всеобщий смех, который умолк как по команде, когда голова заговорила.

— Помогите мне, — произнесла она.

По словам Александера Смита, голос ее немного напоминал голос Ларри-Жаворонка, но был какой-то свистящий, словно шел из трубы. Вот это уже припугнуло банду основательно. Все повскакали с мест, опрокидывая стулья, и только Майкл Маккаллоу, не будучи суеверным, остался сидеть.

— Это же просто трюк, идиоты! — рявкнул он, схватил поднос обеими руками и перевернул.

— Думаю, он ожидал, что в столе окажется дыра, — сказал Смит. — Честно говоря, и я ожидал того же, но дыры не было, как и самого Ларри, то есть его тела.

Голова покатилась, подскакивая, по столу, потом упала на пол. И все эти крутые парни, грабители и убийцы, бросились к выходу, визжа, как перепуганные девчонки. Но не Маккаллоу — храбрости ему было не занимать, что правда, то правда. Встав со своего места и обойдя вокруг стола, он наклонился, поднял голову за волосы и встряхнул, показывая остальным.

— Это просто дурацкий фокус! — крикнул он. — Что ж вы трясетесь, как бабы!

— Мики! — проговорила голова Ларри. — Ради бога, прошу тебя, помоги мне!

— Что ответил Маккаллоу? — спросила сержант Стефанопулос.

Каблук Смита отбивал по полу частую дробь.

— Не знаю, — сказал он. — Я вылетел оттуда пулей вместе со всеми. Потом никто ни разу не вспоминал о том вечере и никогда больше не говорил о Ларри-Жаворонке. Ресторан скоро закрылся. Я залег на дно, собрал денег и уехал из страны.

— Что нужно было этому магу от старшего инспектора Джонсона? — спросила Стефанопулос.

— То же, что и всем, — ответил Смит. — Обезопасить свои дела от ненужного вмешательства служб правопорядка.

Я спросил, какие именно дела.

— Клуб, — ответил Смит. — На Брюер-стрит.

— На Брюер-стрит нет никакого клуба.

— Это был сугубо частный клуб.

— А что Джонсон получал в обмен на эту услугу? — спросила Стефанопулос.

— У Грязнули Джонсона были некие нужды. Еще как были. И очень специфические, — сказал Смит.

— Какие же? — спросила Стефанопулос. — Наркотики, казино, выпивка, девочки — что именно?

— Секс, — ответил Смит.

— А конкретнее? — спросил я. — С мальчиками, с девочками, с игрушками, с овцами?

— Скорее последнее, — кивнул Смит.

— С овцами?! — нахмурилась Стефанопулос. — Хватит мне голову морочить!

— Не гарантирую, что это были именно овцы, — пояснил Смит, — но точно что-то звероподобное. Знаете, что такое девушка-кошка?

— Видел в аниме, — сказал я, — это девушки с кошачьими ушами и хвостом. По-моему, их называют неко-тян.

— Хорошо, что есть японцы, верно? Без них мы бы и не знали, как такое назвать, — проговорил Смит. — Вот что было нужно Джонсону. Девушки-кошки.

— То есть девушки, одетые в костюмы кошек? — уточнила Стефанопулос.

— Послушайте, — вздохнул Смит, — я ничего об этом не знаю и дал себе слово даже не пытаться ничего выяснять. Но чтобы костюмы кошек? Нет, о таком я не слышал. А слышал я о физических уродствах.

— И где он был тогда, в Лондоне? — спросила сержант Стефанопулос.