Луна твоей жизни

Во время наших встреч этот упрямый ангелочек отчаянно пытался внушить мне уважение к своей персоне. К моему удивлению, у неё это получалось. Я отдавал должное её уму, проницательности и литературному вкусу. Конечно, этого я ей никогда не показывал, ведь цель моего с ней общения заключалась вовсе не в дружеских встречах. Я должен был проникнуть в её разум, прочно укрепиться там, стать её внутренним голосом. Чтобы она, приходя в художественную галерею, театр, кино или просто читая книгу, невольно задавалась вопросом: «а что скажет на это он?». Мне хотелось, чтобы она вела со мной внутренние диалоги, оказалась под влиянием моей личности. Для этого требовалось полностью вытравить из неё ту уютную размеренную жизнь, которую она вела до нашего знакомства.

Всё шло хорошо, но порой мой внутренний писатель пытался бороться со мной, демоном, которого он сам пустил за руль. Это выливалось в трёхдневную разлуку. Просто не мог видеться с ней в те дни. Я был похож на сумасшедшего: ходил по квартире и громко спорил сам с собой. Успокоиться мне чаще всего помогали алкоголь, случайный секс и запрещённые вещества.

Когда очередная снятая мной шлюшка послушно ласкала опытным языком мою затвердевшую плоть, я закрывал глаза и представлял себе лицо Киры. Эти чистые голубые глаза, покорно смотревшие из-под опущенного бархата ресниц. Фантазировал, как нежные яблочки её щёчек трогает пунцовый румянец, когда она скользит маленькой ладошкой по моему члену. Чёрт, этого хватало для моментальной разрядки.

После того, как я брал «правильного» писателя обратно под контроль, мы продолжали наши встречи. И они с каждым разом становились всё более напряжёнными. Всего за пару месяцев наших регулярных встреч я начал чувствовать какую-то странную, навязчивую потребность в её обществе. В такие минуты начинал бояться глубины собственной одержимости. Последние несколько недель я больше не мог думать ни о ком, кроме неё. Уже и забыл, каково это. Быть настолько поглощённым какой-то идеей. Ведь виной моему наваждению был только корыстный творческий интерес. Конечно, иначе быть не могло! Каждый раз, когда во мне просыпалась некая чрезмерно чувствительная бесхребетная натура, я отчаянно убеждал себя в этом.

Конец ознакомительного фрагмента.